Люзия Бадрутдинова: «Для операционной медсестры не должно существовать слова «нет»!»

«Понимала Сигала даже не с полуслова — с полувзгляда»

Люзия родилась на селе — в Апастовском районе. В обыкновенном деревенском доме, в двух комнатах жили ввосьмером — две бабушки, мама с папой и четверо детей. Детство и родную деревню сегодня Люзия Маулутовна вспоминает с теплом, любовью и благодарностью. Жили дружно, в тесноте да не в обиде, в неплохом достатке. Но детей в те годы старались все-таки пристроить в город — хотелось для них лучшей доли.

В 1979 году, окончив с отличием сельскую восьмилетку, девушка поехала в Казань — поступать в медицинское училище. Училась на сестринском отделении. В 1983 году по распределению пришла работать в республиканский онкодиспансер, где с первых дней работала операционной медсестрой. Сегодня наша героиня вспоминает:

— В онкологии были сложные, большие операции. Профессор Сигал мог оперировать и по 12, и по 13 часов — ведь в то время онкологическая хирургия сильно отличалась от сегодняшней. Я поработала с ним несколько раз — и потом он стал все время со мной оперировать. Я понимала Сигала даже не с полуслова — с полувзгляда. Мы работали с ним в абсолютной тишине: он глазами указывал мне, что подать и что сделать, а я всегда правильно интерпретировала эти молчаливые инструкции. Может быть, поэтому он со мной оперировал? Он, конечно, строгий был — девчонки порой со слезами на глазах выходили, не выдерживали его требовательности. Но Михаил Семенович просто требовал, чтобы все было идеально. При этом на меня за три года ни разу голоса не повысил. Всегда на «вы». Всегда корректен.

Сложность работы с Сигалом была в том, что он использовал устройства собственного изобретения, порой даже ручной сборки. Их нужно было содержать в полном порядке и уметь с ними обращаться — а научиться этому, кроме как на его операциях, было негде. Например, наша героиня вспоминает, как меняла лампочки в приборах для подсветки, чинила отошедшие контакты и даже паяльник для этих целей завела (и с успехом использовала!).

Он, конечно, строгий был — девчонки порой со слезами на глазах выходили, не выдерживали его требовательности. Но Михаил Семенович просто требовал, чтобы все было идеально

После того как заканчивались операции, нужно было привести все в порядок и приготовить операционную к завтрашнему дню. Простерилизовать инструменты, проверить всю аппаратуру, при необходимости поменять лампы в осветительных приборах, подготовить белье и медикаменты. Домой в такие дни уходила в 8, в 9 часов вечера...

— В те годы, наверное, я по молодости не замечала трудностей. И у стола стояли по 12 часов, и задерживались потом, и ответственность большую на себе несли — но думали, что так и нужно, — говорит наша героиня.

Когда в 1990 году профессор Сигал умер, Люзия Маулутовна уже работала в роддоме. Для нее это известие стало шоковым. Она собиралась проводить своего первого шефа и учителя, но по долгу службы задержалась в операционной. А потом, стоя на остановке троллейбуса и понимая, что уже не успевает на панихиду, горько плакала прямо на улице…

«После онкодиспансера операции в роддоме кажутся не такими сложными»

В 1986—87 годах провели большой ремонт в Груздевском роддоме. Здесь нужно было разворачивать хирургическую службу, и для этого требовались инициативные и хваткие сотрудники. Люзие Маулутовне было тогда едва за двадцать лет — по современным меркам, она была совсем еще ребенок, девчонка. Но именно ей в 1987 году предложили стать здесь старшей операционной медсестрой, взять на себя ответственность за весь средний и младший медперсонал оперблока. Невероятная карьерная траектория, скажете вы?

Ничего невероятного. Хорошая операционная медсестра и в те годы ценилась на вес золота, и сегодня имеет огромный авторитет в любой клинике, где есть хирургия. А у Люзии Бадрутдиновой на тот момент был трехлетний непрерывный опыт работы личной операционной медсестрой у одного из лучших хирургов огромной страны. Да еще и в онкологическом диспансере, где делали большие и сложные операции. На ее возраст никто не смотрел: если сам Сигал был ею доволен — неужели могли оставаться еще какие-то вопросы к ее профессионализму?

Хирургическая служба здесь в те времена делилась на три операционных: для гинекологических операций, для родовспоможения и для малых вмешательств. Операции тут другие — не те, что были в онкологическом диспансере. Но переучиваться было несложно:

— После онкодиспансера операции в роддоме кажутся не такими сложными. Там мы знали всю хирургию от и до, а здесь был небольшой спектр операций: несколько гинекологических да кесарево сечение. Может, конечно, это осложняться — вплоть до экстрипации, ампутации, но с онкологией не сравнить, — объясняет наша героиня. — И, если честно, я недолюбливала чисто гинекологические операции — старалась уйти в акушерство, туда, где рождаются дети.

Она признается: здесь ощущения совсем другие. Если в онкологии пациент на грани жизни и смерти и прогноз неясен, то в роддоме все ведет к появлению новой жизни. Кесарево сечение — несомненно, сложное вмешательство, но это радостная операция и итог ее чудесен. Так Люзию Маулутовну и затянуло — она осталась здесь на 37 долгих лет, и уходить пока не планирует.

«Быть операционной медсестрой — это не просто значит, что ты помылась перед операцией и пошла к столу»

Старшая операционная медсестра — функция очень ответственная. В первую очередь на ней лежит организация непрерывности качественных и грамотных процессов вокруг операционной и внутри нее. И самый главный из них — процесс непрерывного обеспечения асептики. Это неотъемлемый элемент профилактики послеоперационных осложнений. Люзия Маулутовна приводит данные медицинской литературы: большая часть осложнений после кесарева сечения связаны как раз с нарушениями асептики.

Чтобы свести к минимуму послеоперационные осложнения, медики должны тщательно обрабатывать собственные руки перед вмешательством (кстати, у них короткие, тщательно вычищенные ногти, и перед входом в операционную нужно снимать все украшения).

Если вдруг родится «тяжелый ребенок» — куда нам бежать? За мастером? Во время операции на это нет времени

В операционной используется специальное одноразовое белье — медсестра должна следить, чтобы оно всегда было в наличии. Современное операционное белье полностью закрывает кожу пациентки, а на том месте, где будет проходить разрез, наличествует пленка, через которую и пойдет скальпель. Это — тоже требование асептики: как ни мой, ни протирай дезинфекционными растворами кожу пациентки, на ней все равно остаются бактерии, которые не должны попасть во внутреннюю среду организма (которая, в свою очередь, считается стерильной, поскольку не контактирует с внешним миром). Так что кесарево сечение сегодня в некоторых роддомах делают не на голой коже, а через специальную пленку, вшитую в операционное одноразовое белье.

— Быть операционной медсестрой — это не просто значит, что ты помылась перед операцией и пошла к столу помогать хирургу: подавать инструмент и материал, выполнять его указания, — говорит наша героиня. — Ты отвечаешь еще и за то, чтобы все было готово, все под рукой. Меня еще Михаил Семенович учил: «Для операционной медсестры просто не должно существовать слова «нет»!» В запасе должно быть все, что может потребоваться: инструменты, медикаменты, материалы. И для следующей операции тоже. И для тех, которые пройдут завтра, и послезавтра, понимаете? Все оборудование должно быть в рабочем состоянии. Например, детский реанимационный стол: там есть освещение, система обогрева, отсосы... Если вдруг родится «тяжелый ребенок» — куда нам бежать? За мастером? Во время операции на это нет времени. Поэтому я проверяю все в операционной рано утром, перед началом рабочего дня. В случае чего принимаю меры: вызываю техников, а то, что мы можем сделать сами (например, заменить те же лампочки в бестеневой лампе), — делаем сами.

«Нужно интересоваться всеми новшествами»

А еще важная часть каждой операции — подсчет инструментов, салфеток, игл. То есть всех единиц медицинского оборудования и материалов, которые были использованы во время вмешательства. Все они должны быть пересчитаны и зафиксированы — чтобы удостовериться в том, что в организме пациента ничего не забыли. Шутки шутками, а порой такие казусы случаются даже в лучших клиниках мира, поэтому хирургическая процедура пополнилась еще и таким вот «чек-листом»: все, используемое во время операции, пересчитывают внимательно и вслух.

С 1995 года в третьем казанском роддоме используются самый передовой шовный материал и качественные иглы. Даже сегодня, несмотря на санкции и сложности в логистике, хирурги работают на самых современных, зачастую импортных материалах и инструментах. За то, чтобы все было на месте и всего хватало, тоже отвечает старшая операционная медсестра.

Словом, в зоне ответственности Люзии Маулутовны — строжайшая организация порядка в операционной, обеспечение всем необходимым, соблюдение асептики, постоянный контроль и инструктаж персонала. В подчинении у нашей героини работают 8 операционных медсестер и младший медперсонал. Чтобы наладить все эти процессы и поддерживать их в полном порядке, нужно иметь соответствующие способности. Руководить, по ее мнению, несложно. Особенно в коллективе, где практически нет текучки: здесь есть медсестры, которые работают в этом роддоме всю жизнь. Впрочем, есть и молодежь — и своими молодыми медсестрами наша собеседница очень довольна!

— В операционной я очень строгий руководитель, а за ее дверями — обычный человек, общительный и дружелюбный, — улыбается Люзия Маулутовна.

Очень важно для нее как для руководителя не стоять на месте. Наша героиня перечисляет профессиональные журналы, которые она выписывает и постоянно читает: тут и медицинские издания, и сборники нормативных изменений, и другие информационные ресурсы. Она постоянно учится: буквально недавно прошла (без отрыва от производства) 144-часовой курс по дезинфекции и стерилизации на кафедре эпидемиологии КГМА. Медик учится всю жизнь.

— Нужно ведь интересоваться всеми новшествами и по возможности пытаться их вводить. Следить за изменениями. Обязательно не стоять на месте в профессии! — говорит Люзия Маулутовна.

Работает наша героиня и с молодежью — здесь, на кафедре акушерства и гинекологии, много молодых докторов и ординаторов. Были в нашем проекте хирурги, которые признавались: в самом начале пути им очень помогали опытные операционные медсестры, которые рассказывали, что в том или ином случае делали «старые доктора». Люзия Маулутовна со своим 37-летним опытом работы в акушерстве тоже поддерживает ординаторов — показывает им свою часть работы, помогает сориентироваться в тех или иных обстоятельствах.

Когда-то она очень хотела стать врачом. Но на лечебный факультет поступить не получилось несколько раз подряд: недобирались нужные баллы. А коллеги-хирурги сказали: «Зачем тебе? Хорошая операционная сестра всегда и везде нужна». Люзия Маулутовна в итоге все равно получила диплом о высшем образовании — отучилась заочно на факультете социальной работы КГМУ, чтобы усилить и структурировать руководящие навыки.

Кстати, в этом ей помог неожиданный опыт: в свое время она взяла, да и поступила…. в Исламский университет! Окончила три курса — изучила арабский язык, исламскую культуру, основы религии, историю и философию. И впоследствии, имея это неоконченное высшее образование, получила зачеты и экзамены «автоматом» по ряду предметов в медицинском университете. Ведь она их уже сдавала — по своему обыкновению, на отличные оценки.

«Конечно, я стараюсь разговаривать с роженицей»

Сегодня во время кесарева сечения женщина чаще всего находится в сознании. Операционная медсестра порой выступает в роли психолога — поддерживает, успокаивает, подбадривает. Ведь реакции роженицы не всегда поддаются логическому анализу — и это вполне объяснимо: в этот момент вершится одно из главных событий в ее жизни, и ее обуревают эмоции.

— Конечно, я стараюсь разговаривать с роженицей. В процессе улыбаешься ей, отвлекаешь разговором. Они даже сами иногда просят: «Поговорите со мной». А потом очень благодарят, говорят: «Спасибо за поддержку, это было очень важно для меня», — рассказывает наша героиня.

Люзия Маулутовна начинала работать с мэтрами, с корифеями. С теми, кто всегда уважал и своих пациенток, и своих коллег. И сама она держит за строгое правило: всегда уважительно общаться с роженицами. Всегда на «вы» — и даже с совсем молодыми восемнадцатилетними девочками.

— Я не позволяю себе обращаться к ним на «ты». Кто бы передо мной ни был. Это мое правило, — говорит наша героиня.

Я не позволяю себе обращаться к ним на «ты». Кто бы передо мной ни был. Это мое правило

Операция длится недолго, но за это время роженица может успеть устать и, например, решительно попроситься домой. Кто-то просит водички. Кому-то хочется шоколадку. А некоторые дамы мечтают даже о том, чтобы покурить. Разумеется, никакие регламенты в операционной не нарушаются — с водой и шоколадкой приходится подождать до того, как все окончится, а курить — и вовсе вредно для здоровья.

Результат операции — рождение ребенка. Его сразу показывают маме, кладут ей на грудь (разумеется, если все с ним в порядке). Тут тоже не обходится без казусов: порой родильница спрашивает: «А почему он такой синенький?»

— Тогда мы ей говорим: «Это вы еще синеньких не видели», — улыбается Люзия Маулутовна. — Для нас ребенок, который рождается с хорошими оценками по шкале Апгар, — всегда красивый и розовенький. Когда неонатологам отдаем малыша — с замиранием сердца ждем, сколько баллов они поставят. И радуемся, когда здоровье малыша оценивается высоким баллом!

«Заходишь в операционную — адреналин выделился, и ты уже забываешь о том, что устала»

В день в отделении может быть четыре-пять операций, но бывают и более «продуктивные» периоды. Наша героиня не стоит у хирургического стола на каждом вмешательстве — все-таки здесь работают и другие операционные сестры. Но потенциально сложные операции или те, где требуется особое внимание, берет на себя.

— Бывает, что накапливается усталость — особенно летом, когда сотрудники в отпусках и я остаюсь на ночные дежурства. После такого дежурства чувствуешь, конечно, что подустала. Но как только заходишь в операционную — все, адреналин выделился, и ты уже забываешь о том, что устала, — говорит Люзия Маулутовна.

На утренней планерке, как правило, уже понятно, к какому количеству операций нужно готовиться. К примеру, если запланировано 5 кесаревых сечений, то операционным медсестрам нужно ускориться: есть регламенты по санитарной обработке между разными операциями. Их строго необходимо придерживаться, и когда объем работы заранее известен, старшая операционная медсестра старается распределить усилия своих подчиненных равномерно. Естественно, роды по расписанию не происходят — порой приходится брать женщин на операцию внепланово. Это может произойти в любое время суток, так что операционная всегда должна быть готова, как и операционная медсестра.

— Редко, но бывает иногда такое, что операция еще не окончена, а уже надо экстренно приступать ко второй, — рассказывает наша героиня. — К примеру, мы накладываем швы — в это время прибегают и говорят: «У нас женщина с отслойкой, ее нужно немедленно родоразрешать». В таком случае по жизненным показаниям нужно экстренно разворачивать второй стол: когда гипоксия уже длится долго и нужно спасать маму и ребенка. Для этого все уже подготовлено — нужно только втолкнуть этот стол в комнату и выложить все необходимое. От организации процесса зависит очень многое!

«Полежать на диване — нет, это не для меня»

Энергия этой женщины поражает: она признается, что постоянно в движении. Каждое утро в 7.00 у нее начинается занятие в бассейне. Потом — рабочий день. Выходные всегда заняты и расписаны. С юности она поет, отлично играет на баяне — кажется, что ей удается все, за что она берется.

— У меня практически не бывает времени, когда я сидела бы на месте. У меня — бассейн, растяжка, танцы, я всю жизнь занимаюсь спортом. Хожу на концерты — буквально на днях была в БКЗ, симфоническую музыку слушала. Всегда чем-то занята, а полежать на диване — нет, это не для меня, — рассказывает Люзия Маулутовна.

Она очень любит своих родителей — маме 80, отцу 85, они в добром здравии. К ним часто ездит — увидеться, помочь, поговорить.

А еще наша собеседница вырастила и поставила на ноги своего племянника — сына сестры, которая умерла совсем молодой. Мальчик остался сиротой в три года. До пятого класса он рос в деревне у бабушки с дедушкой, а потом Люзия Маулутовна на правах опекуна забрала его к себе в Казань. Ребенок окончил одну из престижных казанских школ, учиться в военный ведомственный вуз уехал в Калининград, а теперь уже встал на ноги и работает в пограничных структурах.

— Скоро вот в отпуск приедет, — с гордостью говорит наша героиня о парне, для которого стала второй матерью.

Думающий и переживающий человек, Люзия Маулутовна с тревогой думает о происходящих сегодня событиях: в мире неспокойно, в стране тоже. Так что на вопрос, о чем она сегодня мечтает, медсестра, не задумываясь, отвечает:

— О стабильности. И чтобы у родителей все благополучно было!

И когда я вижу, что мы успели, все сделали вовремя, хорошо и красиво, — это очень радует. Ведь от нас зависит очень, очень много!

Проработав операционной медсестрой 40 лет, Люзия Маулутовна признается в том, что работу свою очень любит. Любит, чтобы был порядок. Любит результат своей деятельности — то самое чудо появления на свет нового человека.

— Понимаете, порой ведь важна каждая минута. И когда я вижу, что мы успели, все сделали вовремя, хорошо и красиво, — это очень радует. Ведь от нас зависит очень, очень много! — улыбается она.