«Основную роль в этногенезе новокрещен сыграло татароязычное население Среднего Поволжья»

Усиление влияния монотеистической традиции — длительный и сложный процесс, который может растянуться на многие столетия. Его результатами становится трансформация религиозного сознания, религиозно-мифологической картины мира и обрядности. У татар этот процесс не был завершен в период присоединения Казанского ханства к Московскому царству. Наряду с татарами данный тезис можно отнести и к другой народности, являвшейся носителем монотеистической религиозной традиции — русским. Как показано в работах современных ученых, воцерковление русских крестьян, живших на окраине государства, было завершено только в XVIII—XIX вв. В их религиозной и обрядовой культуре уживались православные ритуалы и древнеславянские языческие культы и представления.

В «татарском» исламе периода Казанского ханства можно выделить две страты: «народную» и «элитарную». Если первая, имевшая синкретический характер, сохраняла важное значение в жизни сельского населения, то вторая была достоянием городских жителей и базировалась на «высокой» исламской культуре и ортодоксальных нормах мусульманского вероучения. Исламизация татароязычного населения также сильно отличалась. У отатарившихся к тому времени представителей финно-угорских и тюркских народов, приобретших вместе с татарской идентичностью и официальный мусульманский статус, исламизация находилась на начальном этапе. Отличался уровень исламской религиозности у пришлых номадов (ногаев), образовавших существенную группу в составе военно-служилого сословия Казанского ханства, и местного оседлого населения. У тюрков-кочевников в силу бытовых, культурных и социальных условий жизни мусульманство прививалось довольно медленно, а позиции народных культов оставались сильны. Это отмечали арабские и персидские путешественники, побывавшие в Золотой Орде в XIV—XV вв. Данный факт зафиксирован и в исторических материалах западноевропейских современников. Интересна в этом плане и культурно-религиозная ситуация среди кочевников киргизов, казахов и туркмен. Несмотря на длительное пребывание в составе мусульманской конфессии, восприятие исламского вероучения сводилось у них долгое время к соблюдению некоторых его внешних ритуалов. Все это свидетельствует о синкретичном и вариативном характере исламской религиозности тюрко-татарского населения Казанского края в XVI—XVII веках.

Именно группы татар, исламизация которых была относительно невысокой, становятся объектом миссионерских усилий православной церкви. В условиях изменения политической ситуации часть татар предпочла поменять свой конфессиональный статус. Этот процесс не имел насильственного характера. Приоритет на мирные формы обращения в православие подчеркивался и в «Наказе» митрополиту Гурию. Такая позиция не была связана исключительно с желанием мирного распространения христианства в покоренном крае, что плохо согласуется с религиозными взглядами политической элиты Московского государства и церковной иерархии из числа «иосифлян», имевших в это время большой политический вес при дворе. Основным побудительным мотивом стало желание избегнуть серьезных противоречий с местным населением. Проведение массового насильственного крещения таило в себе угрозу дестабилизации и без того непростой ситуации в еще не «замиренном» до конца крае. Это могло привести к расширению контингента повстанцев и территории, охваченной военными действиями. Кроме того, русская администрация должна была учесть настроения служилых татар, составлявших значимую часть поместной конницы русского войска.

Но в условиях сложных военно-политических событий, приводивших к всеобщему ожесточению, нельзя исключать и возможность обращения в христианство покоренного населения путем насилия и принуждения, о чем свидетельствуют сохранившиеся среди татар исторические легенды, раскрывающие неоднозначную картину христианизации нерусских народов после присоединения Казани. Признавая это, важно отметить, что такие акции не имели целенаправленного характера и не связывались с общим вектором московской политики в Казанском крае.

Отмечая ненасильственный характер обращения в православие, в то же время нельзя однозначно считать этот шаг добровольным актом. Крещение для большинства неофитов было вынужденной мерой, мало связанной с мирной прозелитической деятельностью православного духовенства. Сложно допустить, что вскоре после покорения Казанского ханства немногочисленные русские проповедники, к тому же не знавшие татарского языка, в новом, враждебном окружении могли путем миссионерской проповеди донести истины христианства до прозелитов, обладавших совершенно «иной» системой культурно-конфессиональных представлений и координат, убедить иноверцев искренне принять православие. Именно с этим, на наш взгляд, связано слабое влияние православия среди потомков новокрещен до второй половины XIX в., когда православными миссионерами была предложена новая, действенная идеология христианизации народов Волго-Уралья.

Формирование новокрещен нельзя рассматривать только как ассимиляцию преобладающей этнокультурной общности (тюрко-татарской) других иноэтничных элементов, скорее ее надо оценивать как некую консолидацию нескольких этнических элементов, сформировавших качественно новую этнокультурную общность. Быстрая консолидация новокрещен и безболезненная интеграция в их состав нетатарского населения были связаны с отсутствием четкого национального разделения коренных народов Волго-Уралья в период позднего Средневековья. Основными маркерами, которые определяли границы между народностями, были различия в социальном и конфессиональном положении. При крещении данные границы в значительной степени подвергались нивелированию, что создавало дополнительные условия для этнокультурного сближения представителей местных народностей.

Важным фактором, придававшим динамику этому процессу, было официальное выделение крестившихся в особую социальную страту местного нерусского населения — новокрещен. Вплоть до проведения первой государственной ревизии (переписи) (1719— 1722 гг.) все крестившиеся «инородцы» обозначались как новокрещены, при этом в их составе не выделялись этнические группы. Наименование «новокрещен» несло в себе обозначение не только иного конфессионального статуса — официальной принадлежности к православному сообществу, но и особых социальных маркеров (льгот и преференций в области землевладения, оплаты ясака, натуральных повинностей), выделявших представителей этой группы из общей массы нерусского населения. При этом сами новокрещены продолжали делиться на тяглых (ясачные новокрещены) и служилых (служилые новокрещены, новокрещены из мурз, князей и проч.) людей. Выделение крестившихся в особую группу способствовало формированию у них и особого социально-корпоративного и конфессионального сознания, оформившегося в дальнейшем в самоназвание «кряшен» (от рус. новокрещен/крещен).

Определенное значение в социокультурной сегрегации, приведшей к формированию особой идентичности новокрещен, имели мероприятия церковно-государственных структур по ограничению проживания крестившихся в селениях с некрестившимися соплеменниками. Главной причиной данных мер было желание ограничить культурные контакты новокрещен с целью недопущения их апостасии и укрепления в православии.

В грамоте царя Федора Ивановича от 18 июля 1593 г. на основании донесения казанского митрополита Гермогена (Ермолай) (1589—1602) состояние новокрещен изображалось следующим образом: «В Казани и в Казанском и Свияжском уездах живут новокрещеные с татары, и с чуваш, и с черемисы, и с вотяк вместе… и к церквам Божьим не ходят, и крестов на себе не носят, в домах своих Божьих образов и крестов не держат, и попов в дома свои не призывают, и отцов духовных не имеют, и к роженицам не зовут, только не сам поп, сведав роженицу, приехав, даст молитву; и детей своих не крестят, только поп не обличит их; и умерших в церкви хоронити не носят, кладутся по старым своим татарским кладбищам; а женихи к невестам своим по татарскому своему обычаю приходят, а венчаться у церкви, и снова венчаются в своих домах попы татарскими, и во все посты и среды и пятницы скором едет… да и многие скверные татарские обычаи новокрещены держат бесстыдно, а христианской веры не держат и не навыкают; и он, Ермоген Митрополит, в прошлом году февраля в 12 день со всего Казанского уезда призывал новокрещенов в соборную церковь Пресвятые Богородицы и поучал их от божественного писания и показывал и не по один день, как подобает крестьянам житии, и новокрещены учения не принимают и от татарских обычаев не отставают, а живут в великом бесстрашье и, конечно, от христианской веры отстали».

Как видно из данного документа, несмотря на официальное принятие христианства, религиозное положение новокрещен не сильно отличалось от состояния их некрещеных соплеменников. Они тяготели к своей старой вере, приглашали «татарских попов», хоронили умерших по своим старым обычаям, на прежних кладбищах, избегали русского духовенства и пр. Для недопущения окончательного отпадения крестившихся по предложению церковной администрации светскими властями был установлен строгий контроль за новокрещеными. Для этого была проведена перепись всех лиц, крестившихся после падения Казани. Кроме того, предполагалось переселить всех новокрещен в отдельный населенный пункт (слободку) с моноконфессиональным составом населения. Другим мероприятием правительства стала разработка жестких мер принуждения, направленных на административное сдерживание новокрещен в православии. В царской грамоте от 18 июля 1593 г. казанским воеводам И.М. Воротынскому и А.И. Вяземскому предписывалось: «А которые новокрещены христианские веры крепко держати и поученья митрополита и отцов духовных слушати не учнут, и вы б тех велели смиряти, в тюрьму сажати и бити желези и в чепи сажати». Основной целью этих действий признавалось: «чтоб однолично новокрещенов всех во христианскую веру привесть крепко и утвердить, а от татарския веры отучити и острашати».

С целью ограничения культурного взаимодействия новокрещен с иноверцами в период архиерейского служения на казанской кафедре митрополита Гермогена был образован земельный фонд наделов служилых новокрещен. Наделы передавались по этноконфессиональному признаку или родне умершего служилого новокрещена. После смерти крестившегося, в случае отсутствия у него наследников, его жеребий передавался другому служилому новокрещеному, а не служилому русскому человеку или татарину. Тем самым обеспечивались конфессиональная целостность и преемственность новокрещенского поселения. Например, в 1589—1590 гг. жеребий Луки Уразлыева был передан служилому новокрещеному Гавриле Лукину сыну Арезепову (д. Шуман Алатской дороги). В 1592—1693 гг. в д. Большие Сие были даны новокрещену Ивану Килибердееву Иванову покосы Бюреева, что были за его отцом Килибердеем, после его смерти этими покосами стал владеть Иванов внук Куземка Григорьев. В 1596—1597 гг. служилому новокрещену Петруньке Андрееву был передан надел тестя его в д. Черемшан Зюрейской дороги.

Таким образом, государство использовало прагматичные и в то же время эффективные меры социально-экономического характера. Благодаря этому была достигнута поставленная цель — удалось стабилизировать конфессиональные границы, а также установить четкие территориальные границы между татарами-мусульманами и новокрещенами, что в конечном итоге привело к росту культурно-религиозных различий между представителями этих групп и оформлению особой конфессиональной идентичности последних. Если, по данным писцового описания Казани и Казанского уезда 1565—1568 гг. царских окольничих Н.В. Борисова и Д.А. Кикина и писцовой книги Ивана Болтина 1602—1603 гг. , в Казанском уезде в этот период отмечалось совместное проживание в одних селениях новокрещен, татар, «полонеников» (полоняников) и «чуваши», то, по данным ревизии 1771—1773 гг., в Казанском наместничестве селения «старокрещен» были практически полностью моноконфессиональными по своему составу.

Несмотря на то, что христианизация к концу XVI в. утратила широкие масштабы, этнокультурные процессы, связанные с формированием новокрещен, не были закончены ни в XVI в., ни в последующем столетии. В состав новокрещен интегрировались новые этнические группы, представленные татарами и другими коренными народностями Волго-Уралья, принимавшими крещение. Одним из каналов христианизации становится верстание в служилое сословие ясачного населения. При поступлении на службу крестившимся предоставлялись существенно большие земельные владения, что в условиях, когда земля была основным мерилом богатства, являлось важным фактором, мотивировавшим вчерашних ясачников принимать крещение.

О значительном росте численности служилых новокрещен свидетельствуют данные писцовой книги Ивана Болтина 1602—1603 гг. Согласно этому источнику, сеть новокрещенских населенных пунктов к началу XVII в. приобрела четкие очертания, причем Зюрейская и Арская дороги — районы, где в 1552—1557 гг. происходили опустошительные военные действия, стали местом сосредоточения новых новокрещенских поселений. Очевидно, пустоши становились одними из центров расселения новокрещен. На Зюрейской дороге новокрещенские поселения были представлены 18 поселениями, на Арской дороге — 11 деревнями, на Алатской дороге — четырьмя деревнями. Появились три новокрещенских поселения на Ногайской дороге. Итого — 36 новокрещенских населенных пунктов.

По Ногайской дороге в двух (д. Перевья и пустошь Большая) из трех поселений располагалось по одному поместью служилых новокрещен. В Ташкирмене зафиксированы дворы двух служилых и ясачных новокрещен. По Зюрейской дороге в пяти поселениях проживали служилые новокрещены (деревни Черемыш, Средняя Кобеккозя, Средняя Ия, Нижняя Ия, пустошь Иски-Юрт), поселения были по составу служило-ясачными (деревни Середние, Нижняя, Угречь, Кебечь, Ишеры, Верхняя Ия, Альведин, пустошь Асеневская, Сие), два населенных пункта — ясачными (Ковали, Атрей), а в Нырсываре служилые и ясачные новокрещеные расселялись совместно со служилыми и ясачными татарами, в д. Сия Большая — служилые новокрещеные проживали совместно с «ясачными чювашами». По Арской дороге насчитывалось четыре селения служилых новокрещен (д. Кишметево, Казанбаш, Пустошь Мамашева, Хайван). В одном поместье новокрещеного числилось шесть новокрещеных крепостных крестьян (д. Хозяшево) и было пять поселений совместного проживания служилых и ясачных людей (деревни Кучюковская, Азяк, Корса, Чурильна, Янасала). В д. Коротаево расселялись ясачные новокрещеные и «чюваша». По Алатской дороге сеть новокрещенских селений состояла из трех служилых (деревни Саир, Тура, Саря) и одной ясачной (Шуман) деревень.

За ужесточением политики в вероисповедальной сфере во времена правления царей Федора Ивановича и Бориса Годунова наступил период снижения влияния государства и начала Смутного времени. Это привело к ослаблению контроля над новокрещенской паствой и, как следствие, их отходу от православия в прежние верования. Внешним показателем этого процесса служит обозначение в писцовой книге 1646 г. многих новокрещен не с православными, а татарскими именами. Это являлось красноречивым свидетельством религиозных и этнокультурных предпочтений новокрещен.

Впрочем, процесс конфессиональной дифференциации не только не привел к исчезновению новокрещен как особой социальной и конфессиональной группы Волго-Уралья, но, напротив, способствовал их дальнейшей консолидации. Жесткая позиция государства, не допускавшего возможности официального отхода крещеных от господствующей в стране религии, и развитие миссионерской деятельности православной церкви привели к тому, что динамика численности новокрещен оставалась стабильной. Новокрещены стали неотъемлемой частью этноконфессионального ландшафта Волго-Уралья.

Постепенно у новокрещен происходят падение влияния исламского вероучения и формирование конфессиональной идентичности на основе системы народных верований, ключевую роль в которых играли древние религиозно-мифологические представления тюркских и финно-угорских народностей региона. В условиях, когда принадлежность к той или иной конфессии имела весьма важное значение в идентификации местных этнических групп, а религиозная картина мира формировала культурную жизнь общества, данные факторы способствовали выделению новокрещен из общей массы татар.

Хотя в XVII в. православная миссия в Волго-Уралье находилась в кризисном состоянии, нельзя говорить о полном прекращении крещения татар и других народов региона. Христианско-просветительская деятельность, наряду с Нижним Предкамьем, распространяется на территорию Вятско-Камского междуречья. По сведениям И.М. Покровского, в конце XVII в. были обращены в православие жители ряда татарско-удмуртских селений, образовавших впоследствии старейший в крае кряшенский православный приход села Ошторма Юмья (будущий Мамадышский уезд). Не имея возможности усилить миссионерскую деятельность среди местных народов, православная церковь старалась расширить свое присутствие и влияние в регионе. В это время были открыты первые православные храмы в местах проживания новокрещен. В начале XVII в. были построены церкви в селах Тавели и Мамадыш Зюрейской дороги Казанской губернии, в 1616 г. в церковном селе Елабуга (Трехсвятское) возведен Троицкий монастырь с церковью при ней. Во второй половине XVII в. стали действовать церкви в крепостях Мензелинск и Заинск на Закамской сторожевой черте.

В XVII в. отмечается значительное расширение ареала территориального расселения татароязычных групп новокрещен. Этому способствовала как естественная миграция, так и государственная колонизация новых земель. Переезжая на новую территорию, новокрещены налаживали тесные контакты с местными народами, что приводило к дальнейшему усложнению их этнокультурного поля. Интересна в этом отношении ситуация, которая сложилась в некоторых населенных пунктах северо-восточной части Зюрейской дороги. Если, по данным фискального учета второй половины XVIII в., в таких селениях, как Поршур, Новое Семен-Головино, Малая Чура, Шеморданы, фиксируется доминирование крещеных и некрещеных удмуртов, то уже к началу XIX в. здесь числились жителями исключительно старокрещеные татары. Схожая ситуация сложилась в Западной части Закамья, где крещеные татары вступили в тесное этнокультурное взаимодействие с чувашским населением.

Усиление государственной колонизации Восточного Закамья и Приуралья способствовали росту миграции и освоению этой территории народами Среднего Поволжья, в том числе новокрещенами. В первой половине XVII в. заселение новых территорий было связано исключительно с государственной колонизацией. Сюда переселяли, преимущественно принудительно, представителей служилого сословия и крестьян из Центральной России и Среднего Поволжья. Вольной колонизации края препятствовала угроза со стороны кочевых народов региона — ногаев, башкирцев и калмыков.

Первое документальное свидетельство о владениях новокрещен в Восточном Закамье относится к концу XVI в. Согласно ввозной грамоте от 11 апреля 1597 г., казанским воеводой князем И.М. Воротынским служилому новокрещену князю Якову Васильеву сыну Асанову были даны поместные владения «бортной ухожеи и бобровые гоны и рыбные ловли за Камою рекою по Волге реке, на Нагайской стороне, по Самарской дороге». В дальнейшем земельные наделы служилых новокрещен в этом регионе увеличивались. Так, по оброчной грамоте от 4 августа 1620 г. служилому новокрещену Зюрейской дороги Кириллу Васильеву на оброк были даны «бортной ухожей за Камою рекою по речке по Таныпе по одной стороне верхняя межа речка Азяк да по речке Селе да по болоту а словет то болото Варгах да по речке Сару да по речке Севергинскому устью», за что он обязывался платить в казну «оброк Тюменского за батман меду и пошлин по дватцати по шести алтын по полуторы деньги на год».

Строительство Закамской сторожевой черты (линии) и усиление военного присутствия Русского государства в Приуралье во второй трети XVII в. привели к усилению миграционных процессов. Наряду со служилыми людьми регион начинает активно осваивать ясачное население, в том числе новокрещены. Сложно однозначно определить время появления здесь первых поселений ясачных новокрещен. В исторических документах отмечается, что старейшие селения кряшен Восточного Закамья, такие как Ляки, Сарсаз, Иванаево, Налим, Багряж, Федорово, Елтань, Ураево, существовали уже в самом начале XVIII века.

Более определенно можно говорить о том, откуда шел поток переселенцев. Местные топонимы, сохранившиеся легенды и сопоставительный анализ элементов традиционной культуры показывают, что предки местных кряшен были в большинстве своем выходцами из Заказанья. По сохранившимся легендам, жители села Налим были переселены сюда при Иване IV из Казанского ханства и насильно крещены; жители д. Нижние Чершилы считали, что их предки «казан кешесе» (казанские люди) пришли из-под Казани; жители д. Ляки были переселенцами из д. Юкачи (Мамадышский уезд). О том, что местные жители были выходцами из Заказанья, свидетельствует и тот факт, что в исторических материалах начала XVIII в. местное население продолжало числиться «мирскими людьми» Зюрейской и Арской дорог Казанского уезда. Это подтверждается и историческими источниками начала XVIII века. По данным Ландратской переписи 1716 г., в д. Иванаево (Федоровка) проживало три семьи, переехавших сюда из д. Шурняк и Казыли Зюрейской дороги. Согласно сказкам первой государственной ревизии, жители д. Светлое Озеро из семьи Семена (четыре человека) и Ивана (три человека) Васильевых были переселенцами из д. Евлашбаш Арской дороги (переехали в 1708 году).

Не вызывает сомнения ключевая роль татароязычного населения Заказанья в формировании новокрещен, проживавших в Ногайбацской и Бакалинской крепостях, а также в близлежащих селениях Уфимского наместничества. Наряду с другими факторами в их консолидации важную роль сыграло определение их в 1736 г. «за верную службу» в казачье сословие. Благодаря особому социальному статусу и условиям жизни в XVIII—XIX вв. у них сформировалась специфическая нагайбакская идентичность, выделявшая их из основной массы кряшенского населения Волго-Уралья. Наряду с тюрко-татарским компонентом в их формировании участвовали представители финно-угорских народов, а также «крещеные азиатцы» («аравитяне», «бухарцы», «персиане», «каракалпаки»), выходцы из «киргизского плена», подселенные в Ногайбацскую крепость в середине XVIII века. С переездом в первой половине XIX в. на новую Оренбургскую линию в их состав вливаются также группы крещеных калмыков.

Несколько иная картина имела место в Западном Закамье, в районе Чистополя. Массовая колонизация этого региона также была тесно связана со строительством Закамской линии. При этом основным контингентом татарских переселенцев здесь стали мишари из Правобрежья. Неслучайно местные кряшены (деревень Тавель, Бахта, Крещеная Елтань) склонны называть себя «мишəр керəшеннəре» (крещеные мишари). В пользу значительного мишарского этнокультурного субстрата свидетельствует и анализ местных татарских говоров. Наряду с крещеными мишарями в формировании этой этнотерриториальной группы участвовали казанские татары, выходцы из Нижнего Предкамья, обращенные в православие уже в Западном Закамье.

Таким образом, к началу XVIII в. в Волго-Уральском регионе образовалась довольно многочисленная и устойчивая конфессиональная группа новокрещен. Особый конфессиональный статус и мероприятия государства по социокультурному дистанцированию новокрещен от других этноконфессиональных сообществ региона способствовали их выделению из общей массы нерусского населения и положили начало формированию у них особой идентичности, в основе которой лежала система синкретических религиозных представлений и православный конфессиональный статус. Основную роль в этногенезе новокрещен сыграло татароязычное население Среднего Поволжья. При этом в состав новокрещен интегрировались и представители других этнокультурных групп региона, что повлияло на особенности традиционной культуры и религиозных представлений их потомков. Процессы, связанные с генезисом особой идентичности крещеных татар, были продолжены в XVIII веке. Как и в предыдущий период, существенное влияние на эти процессы оказали политика государства и мероприятия церковных институций.