Эмоциональный эксгибиционизм
Нашумевший роман Элизабет Вурцель «Нация прозака» вышел в России почти через 30 лет после первой публикации
Автофикшн-роман Элизабет Вурцель «Нация прозака» вышел в Соединенных Штатах в 1994 году. Для того времени это были скандальные мемуары не только потому, что писательница выплеснула наружу табуированную тему депрессии. Она не стеснялась в выражениях. Она была слишком молода для такого жанра. А еще поставила важное условие перед издателем — на обложке должна быть фотография самой Элизабет. Кроме того, она неоднократно сравнивала себя с величайшей американский поэтессой и писательницей Сильвией Плат, а в ее книге постоянно появляются отсылки к роману «Под стеклянным колпаком», в котором Плат описала свой опыт переживания депрессии в середине прошлого века. Правда, использовала для этого более скромные выражения. И в отличие от Вурцель, Сильвия Плат направила все переживания внутрь себя, тогда как Элизабет выплескивала наружу, в том числе на близких, самое неприятное содержание своего богатого внутреннего мира.
Она стоит перед зеркалом и рассматривает себя. Большие темные глаза, длинные волосы. Она выглядывает в окно и видит, что уже стемнело, хотя часы только перевалили за полдень. И внезапно что-то ползет к ней, сначала сзади, затем слева, справа, со всех сторон. Она бежит домой из магазина, где примеряла серьги, чтобы эта черная волна не затопила ее. Она поднимается по лестнице, пробегает сквозь квартиру в свою комнату, прячется под одеялом и надеется, что кошмар закончится.
Даже если страх рано или поздно проходит, ей кажется, что следующая волна может наброситься на нее в любой момент. Потому что этот океан находится в ее голове. Он присутствует всюду. Мрачный и безграничный океан тоски, в который она однажды погрузится целиком.
К тому времени, когда меня посадили на прозак, я испробовала все возможное и невозможное, мой мозг был сожжен и притуплен кучей других лекарств, я провела больше десяти лет в состоянии клинического отчаяния. А сегодня прозак превратился в панацею по запросу.
По данным 2017 года, более 40 млн человек в мире принимают прозак. Больше всего потребителей «волшебной таблетки» у нее на родине. Там же самое большое количество критиков препарата. Последние утверждают, что компания целенаправленно скрывала статистику о побочных эффектах. К примеру, прием таблеток подростками может провоцировать суицидальные мысли и агрессивное поведение. А школьники, которые устроили бойню в «Колумбайн», «сидели» на прозаке.
Но Вурцель вооружилась словом, и после пережитой с помощью прозака депрессии начала писать книгу о своем опыте. «Нация прозака» — это автофикшн-роман, который отражает настроение американской молодежи конца 1980-х — начала 1990-х годов. Книга обрабатывает ту мрачность, которая, как говорит Вурцель, словно стеклянный колпак висит над всей страной.
Депрессия давно стала лейтмотивом популярной культуры. Вспомните образы моделей конца прошлого века, они смотрят с усталым взглядом с рекламных фото. А фотограф Жан-Батист Мондино постановочно изображает самоубийство в качестве fashion-фотографии. Даже Хиллари Клинтон, несмотря на экономический подъем в США, обнаружила ту же мрачность. Она диагностировала у американцев «спящую болезнь души», «отчуждение, отчаяние и безнадежность», «духовный вакуум» и «кризис смысла». А Newsweek попытался в своей заглавной истории о самоубийстве Курта Кобейна выяснить, почему так много молодых людей покончили с собой.
Именно люди в возрасте от 20 до 30 лет в тот период жизни, когда должны питать яркие надежды на будущее, образуют, как утверждает Вурцель, нацию депрессивных — слишком грустных, чтобы радоваться завтрашнему дню, слишком усталых, чтобы получать удовольствие от дня сегодняшнего. Именно для них Вурцель написала свою книгу. Она придумала им характеристику — молодые, умные и безнадежные. Писательница считает, что одна из причин депрессии ее поколения — это кризис института семьи. На момент написания книги более миллиона американцев в возрасте до 18 лет были из разведенных семей.
Так было и с самой Вурцель. Ее родители развелись, когда ей было меньше двух лет. Кроме того, она была нежеланным ребенком. Элизабет выросла с матерью, которая работала в нескольких местах, а отец приезжал в гости время от времени. Он был зависим от валиума, поэтому часто засыпал на диване. Если он брал ее с собой в кино, то засыпал в кресле кинотеатра.
Однако Вурцель была веселым и талантливым ребенком. В шесть лет девочка написала детскую книжку, самостоятельно научилась играть в теннис и каждый год побеждала на тестах в еврейской школе, в которой училась. Она была «Еврейской Американской Принцессой», она была «очаровательной». Пока не увидела первые признаки депрессии в возрасте 10—12 лет. До этого момента ее можно было описать как «многообещающего ребенка». Однажды Элизабет приходит в школьную раздевалку, слушает хард-рок, достает из портфеля пилочку для ногтей и проводит острым краем по своим ногам.
Я взяла пилочку, попробовала острый край пальцем и чиркнула от колена и вниз, не в силах оторвать взгляда от побежавшей по коже кроваво-красной полоски. Меня удивило и то, какой прямой она получилась, и та легкость, с которой я взялась причинять себе боль. Это было почти весело.
Она постоянно уединяется, чтобы резать себе рисунки на коже бритвами или ножами — квадраты, треугольники, звезды, сердце. Однажды она оказывается в кабинете психотерапевта, но он не может остановить издевательства над собственным телом. А ее родители в это время не могут согласовать требования по алиментам. Они кричат друг на друга по телефону, и в конце концов отец отказывается оплачивать еженедельные сеансы терапии. В тумане уныния Элизабет почти не замечает семейных скандалов. Несмотря на это, она окончила школу с отличными оценками и поступила в Гарвард.
Вурцель считала, что ее болезнь сделала из нее уникального человека. Потому что у нее было более глубокое понимание жизни, только она знала, что «все пластиковое», все ложное и мертвое. В Гарварде было достаточно гиперактивных студентов с веселых вечеринок, на которых употребляли много наркотиков. Но Вурцель хотела не веселья, она хотела этим заполнить пустоту внутри себя. Далее ситуация ухудшается. Снова и снова она оказывается в скорой помощи, подавленной, в запутанных мужских историях, готовая к самоубийству. В конце концов она лежит неподвижно на больничной кровати и просит морфин, чтобы заглушить глубокую печаль. Тогда она получила чудо-лекарство прозак, который помог ей выйти из затянувшейся депрессии.
В какой-то момент Вурцель осознала, что не одна нуждается в стимуляторе. Ее друзья принимают эту таблетку, чтобы мир казался чуть лучше. Знаменитости говорят о прозаке. Ветеринары назначают его собакам. И, может быть, вся Америка была бы в лучшем настроении, если бы все принимали прозак.
В любом случае газета The New York Times разделяет характеристику Вурцель, которую она дала своей стране. «Нация прозака» — это диагноз, поставленный писательницей своему поколению. «Легальная наркокультура» — так назвала Элизабет те объемы антидепрессантов, которые постоянно поглощают американцы.
Привычка «сидеть на антидепрессантах» появилась там, но довольно широко распространилась и у нас. С помощью препаратов, которые снимают симптомы, но не лечат болезнь, можно легко избежать неприятных чувств, тем самым загоняя себя в еще большую в ловушку собственных эмоций. В 90-х или начале нулевых в России никто не говорил об антидепрессантах. Сейчас это такая же норма, как для поколения Элизабет Вурцель. Возможно, книга ждала почти 30 лет именно для того, чтобы выйти на русском в самый подходящий момент.
Издательство: Inspiria
Перевод: Ольга Брейнингер
Количество страниц: 368
Год: 2023
Возрастное ограничение: 18+
Екатерина Петрова — автор telegram-канала «Булочки с маком» и основательница первого книжного онлайн-клуба по подписке «Макулатура».