«Я за все отсидел сполна»: исповедь вора «вне закона» Верховному суду Татарстана

Судья Хачатряну: «Вы когда-нибудь имели статус «вора в законе»?

Допрос главного фигуранта дела ОПС Рашида Хачатряна анонсировался еще несколько месяцев назад. И неоднократно откладывался ввиду ходатайств, явки свидетелей защиты, исследования документов. По факту «вор в законе» — по версии обвинения — давал показания самым последним из десятки фигурантов дела. Причем, постарался, чтобы его было хорошо слышно — перед началом поправил соединения проводов с микрофоном в стеклянном аквариуме.

До обеда почти час рассказывал о том, как оказался в этом самом «аквариуме», после — отвечал на вопросы. Председательствующий по делу Айрат Ибатуллин прошелся по всем статьям обвинения в его адрес.

— Вы занимали или не занимали высшее положение в преступной иерархии. Были «вором в законе»? — спросил судья Верховного суда Татарстана.

— Ни в каком законе не участвовал. Никакой иерархии нет. Я тот вор, который ворует.

— Когда-либо имели статус «вора в законе»?

— Я вообще не понимаю эти вещи. Что такое «в законе»? Я нигде не участвую, живу своим сознанием, менталитетом своего народа... Под охраной не ходил, ездил всегда один и ездил всегда на «Волге». Нет у меня там такого... Кино насмотрелись — «законники-законники», что это такое, я не понимаю.

— В преступном сообществе состояли, руководили? — продолжил допрос судья Ибатуллин.

— Когда освободился — ни с кем не общался, ничем не руководил... Ни одного лишнего шага не было — иначе полиция, ФСБ, Следственный комитет с удовольствием задержали бы меня, и не Сафин бы получил погоны, премию и должность (речь идет о следователе ГСУ МВД Татарстана, занимавшемся этим делом, — прим. ред.), а кто-то другой, — сообщил обвиняемый.

«Я бы покончил с собой, если бы у меня такой товарищ был!»

По словам Хачатряна, в 2007-м он попал в дело другого ОПС — задержали в Армении, привезли и посадили.

— Тогда я молчал по 51-й (статья Конституции РФ о праве не свидетельствовать против себя — прим. ред.), из-за того, что этих людей (обвиняемых) очень хорошо знал. Некоторые со мной сидели когда-то, было общение в 90-х. Поэтому молчал, а не потому, что преступления совершал. Сейчас та же песня. Ничего нового не придумали, — сообщил он.

Судья уточнил — признает ли фигурант свою причастность к преступлениям (вымогательствам с угрозой насилия и уничтожения имущества и аферам) в отношении потерпевших предпринимателей, перечислив их пофамильно, включая Семенову, Сунеева и Баландова.

— Я никогда никого в Татарстане никуда не отправлял и никаких Баландовых-Валандовых не знаю. И после освобождения не только по Татарстану, а по всему миру никакого участия [в преступлениях] не принимал, — отвечал Рашид Хачатрян. — Пусть хоть один звонок, фотографию, хоть что-нибудь покажут! Единственный, кто наговаривает — это [Даниил] Чекуров (досудебщик по данному делу, — прим. ред.).

Далее обвиняемый напомнил удивительную гибкость указанного свидетеля, который на первом допросе в Верховном суде заявил — мол, «следователь написал какой-то блокбастер», а на следующий день пришел, как мышь серая, и стал рассказывать всякую ерунду».

— Не знаю, кто ему что пообещал. Врет он все — как он мог со мной за одним столом сидеть?! За весь процесс ни разу не сказал, когда и где это было... Я бы покончил с собой, если бы у меня такой товарищ был! — возмутился подсудимый.

По мнению Хачатряна, проблемы Чекурова могли быть связаны как с наркотиками, так и с положением «активного помощника» администрации колонии, который на воле столкнулся с неуважением «общества» и якобы ездил в Оренбург за помощью. «Извините меня, я не волшебник. Если ты свой кошелек потерял в Магадане, в Оренбурге его точно не найдешь», — заметил обвиняемый.

Также просил судью — не верить показаниям неких тайных свидетелей якобы у него в Татарстане был свой дом и он там жил. «Есть доказательства, что я с Оренбурга не выезжал», — отметил «законник». А на вопрос о своей причастности к изъятому по делу оружию и взрывчатым веществам ответил отрицательно: «Я очень-очень категорически отношусь к любому преступлению, которое может навредить человеку».

По логике Хачатряна выходит, что дело его жизни — воровство — людям не вредит...

Про чистую совесть и «призовую» статью 210.1 УК

Подсудимый заметил, что в момент преступлений в Чистополе сам он находился еще в колонии Красноярска, а «когда вышел — все прекратилось».

— Я очень честолюбивый в отношении души своей. Не позволяю чего-то лишнего, что непристойно. Да, у меня есть болезнь такая — я всю жизнь ворую. Больше ничего не делал и не буду, — улыбаясь, сообщил он. — Ну а воровать...

Приводим речь Хачатряна о его судьбе и уголовном деле с незначительными сокращениями:

— Как вы знаете, я многократно судим. И я в первый раз не пользуюсь 51-й статьей Конституции РФ. Всю жизнь я ей пользовался. В этот раз я глубоко уверен, что все это сфабриковано. Я по натуре ненавижу, когда врут, и себе не позволяю этого...

Я в Татарстане в жизни ни с кем не общался. Не дружил, не приходил. Даже не был никогда. Второе — я этих ребят (показывает рукой на соседний аквариум с подсудимыми) абсолютно никого не знаю. Гайфуллина — я его фамилию здесь узнал — видел два раза в жизни, как раз в 2018 году. Один раз наяву, другой раз — через монитор в моем доме».

Для справки: по версии следствия, Рашид Хачатрян и Руслан Гайфуллин познакомились за решеткой, и первый дистанционно подтвердил статус второго в качестве «смотрящего» по Чистополю, а Гайфуллин в свою очередь при совершении преступлений стал козырять именем «вора в законе», утверждая, что «шагает от него».

— Я освободился после 11 лет 4 июля 2018 года», — вспоминает Хачатрян. — Домой пришел не 4-го, а 5-го — в половине первого ночи — пока добрался с Красноярска до Москвы, а оттуда до Оренбурга. Не как прокурор пишет, что я с 4-го до 7-го июля создал организованную преступную группу... 11 лет дома не был! Я приехал, наслаждался — супруга, дети уже взрослые, у детей — свои дети...».

Недели через две, а то и больше, по словам подсудимого, друг отца Хайко уговорил его съездить на реку Урал, искупаться. Там у берега стояли три-четыре «избушки на курьих ножках» — следствие именует их базой. У реки Хачатрян встретил знакомого по красноярской «зоне» Вадима Борисова, которому за несколько месяцев давал свой адрес, когда тот сказал, что познакомился по переписке с девушкой в Оренбурге. Обвиняемый рассказывал — Борисов приезжал к нему в начале июля, переночевал и уехал. У реки они столкнулись снова, но в этот раз со знакомцем был мужчина в тюбетейке. Это и был Гайфуллин. По версии Хачатряна, тогда он его видел в первый раз и почему-то сразу появилось нехорошее предчувствие: «Мне как в голову ударило: «Уезжай». Я сказал Хайко, что забыл, сегодня надо отметку делать. И мы уехали».

— 12 августа у меня был день рождения, — продолжил свою историю обвиняемый. — Приехали племянники с женами, детьми... Сын подбегает: «Там Вадим приехал, и с ним какое-то дядька». Я говорю — не открывай. Подошел к монитору, смотрю — там опять Тюбетейка. Говорю сыну — пусти только Вадима... Я сказал ему: «Что ты пришел, я тебя не звал. У меня родня. Не надо сюда ходить. Он ушел...

Вот и вся история с Татарстаном. Но, уважаемый суд, сегодня, как на «Поле чудес» — все ждут сектор «приз», когда черный ящик принесут... 210-я статья. По 210-й (речь идет о статье 210.1 УК РФ — занятие высшего положение в преступной иерархии) я вам скажу так. Да, я с малых времен ворую. Как бы кто это не осуждал — честь-совесть у меня чиста...

После этих слов подсудимого судья был озадачен: «Непонятно — всю жизнь ворую, совесть чиста. Логику не вижу». Адвокат обвиняемого Ксения Соколова попросила не перебивать клиента. Председательствующий напомнил о праве задать вопрос в любой момент. А Хачатрян продолжил:

— Всю жизнь я ворую, с детства. И никакому закону, никакой иерархии, ничему и никому не принадлежу — я принадлежу сам себе и моей семье. Я всю жизнь, как говорится, живу без закона. Зачем мне этот закон пихают, я не понимаю. И мне бы не хотелось, чтобы меня так называли.

Термин «вор в законе» из уст неоднократно судимого за воровство на заседании так и не прозвучал. Зато он прошелся по фигурирующим в деле прозвищам — Рашид Джамбульский, Оренбургский. «Это что за бред? Это вообще-то не прозвище, а место жительства. Жил в Карабахе, спрашивали — какой Рашид? Карабахский. Жил в Джамбуле. Какой Рашид — Джамбульский. А по СМИ видно, с Красноярска пошла информация — Рашид Оренбургский», — отметил он.

«Я пережил покушения пять-шесть раз»

Далее вор «без закона» заявил, что на воле его действия контролировали несколько спецслужб. И он не мог даже на могилы родителей съездить, поскольку судом был установлен административный надзор в течение трех лет с существенными ограничениями.

— С Оренбурга не выезжал, ни с кем не встречался, занимался домашними делами», — заверил подсудимый и, уже отвечая на вопросы своего адвоката, уточнил — после освобождения к нему «хлынул народ», а хотелось спокойной жизни, в итоге — купили дом «в районе, где живут бывшие сотрудники (ФСИН и полиции) и переехали, «чтобы никто не доставал».

— Когда вы отбывали наказание в Красноярске кто-либо приезжал, какие-то угрозы высказывались? — спросила адвокат Ксения Соколова.

— Когда из тюремного режима перевели в «зону», меня вывели в кабинет — приехал начальник угрозыска с Оренбурга Суздалев. Предлагает поговорить один на один. Я говорю — давайте с представителем ФСИН. И он мне говорит, что не надо в Оренбург приезжать, что житья мне не дадут, посадят. А мне куда деваться — у меня 3 года надзора суд дал по оренбургскому адресу...

По словам обвиняемого, высказывания полицейского сотрудники ФСИН оценили и просигнализировали начальству. После чего осужденного Хачатряна навестили и начальник службы безопасности ФСИН по Красноярскому краю, и представители ФСБ, в том числе из Москвы. Сказали — можно ехать домой, но предупредили — будешь плохо себя вести, снова закроем.

Как такового выхода за проходную колонии не было. Как отметил вор «вне закона», сотрудники ФСБ приехали за ним на «зону» в шесть утра, дали переодеться в ту одежду, что привез его брат, и привезли сразу в аэропорт к московскому рейсу.

— Там я брата и увидел. А в Москве вышел с самолета — опять сотрудник ФСБ стоит», — вспоминает подсудимый. — Добрался до Оренбурга ночью, встретился с супругой и детьми — и попал в окружение людей в штатском. Сын сказал: «Это сотрудники УБОП (управление по борьбе с оргпреступностью), дали приказ — привезти в шестой отдел. Я говорю — завтра сам приеду. Нет, говорят, сейчас, — продолжает свой рассказ 57-летний фигурант. — В шестом отделе Суздалев меня встретил, сфотографировал и сказал: «Можешь идти». Я говорю: «Нет, проводите до дома. Потому что я уже пережил покушения пять-шесть раз...».

По словам подсудимого, в конце 90-х после такого же приглашения в милицию, он сел в машину и не успел отъехать 200 метров, как навстречу вылетела «девятка», перегородила дорогу и оттуда прозвучали 25 выстрелов... Тогда Хачатрян успел нагнуться и остался жив.

— Маленькое уточнение. Когда я говорил про честь и совесть, а вы не поняли, я имел в виду, что за свои преступления с честью-совестью отсидел. И последнее — вы знаете — меня судили за [преступное] сообщество. Я все отсидел сполна. А сегодня меня судят не за преступления, а поступки, которые я не совершал. Какая иерархия, человек 25 лет отсидел — два последних срока в «одиночке», и что характерно с периодичностью — вышел, в течение года — посадили, вышел — год — посадили. Какая иерархия?! — рассуждал Хачатрян.

До и после допроса вора-рецидивиста адвокаты других подсудимых ходатайствовали о приобщении к делу дополнительных доказательств защиты.

В частности, в интересах Гайфуллина просили приобщить альтернативное постановление о привлечении в качестве обвиняемого с подписью следователя. Подсудимый утверждал — следователь сначала предъявил этот документ, в котором указал значились преступления совершенные, совместно с Шайхутдиновым, а после отказа подтвердить нужную версию, напечатал новый — о преступлении с участием неустановленных лиц. Однако первую версию адвокат успел зафиксировать на фото. Суд приобщать «ненадлежащую копию» отказался, полагая, что она не имеет отношения к делу. Гайфуллин и Хачатрян возмутились, считая, что фото прямым доказательством фабрикации дела.

Завтра защита продолжит представлять свои доказательства.