Дело о теракте в Кукморе: мать застреленного подростка сбежала от госзащиты, отчим требует оправдания

Версия обвинения: кто испортил «дружелюбного мальчика»

Дело о «кукморском теракте» рассматривает коллегия из трех судей Центрального окружного военного суда. Технически материалы по обвинению Марата Замалиева поступили туда еще год назад, но фактически процесс стартовал лишь в апреле этого года.

Под стражей по этому делу обвиняемый находится уже 2 года. К Замалиеву пришли 30 октября 2020-го — через несколько часов после того, как сын его гражданской супруги Земфиры Зариповой метнул бутылки с зажигательной смесью в сторону здания отдела полиции Кукморского района. Огонь вспыхнул рядом со служебными машинами. По версии обвинения, полицейские пытались задержать поджигателя, а тот бросился с ножом на участкового, ранил одного в ногу, и был застрелен. Виталию было 16.

Посмертно действия парня расценили как теракт и посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов, а еще — публичные призывы к терроризму путем размещения в Сети видеозаписи с обещанием взорвать «шайтанское место» — кафе, где подают алкоголь, и отомстить полицейским. В первый же день следствия стало известно — гражданский супруг матери подростка — глава КФХ и директор кукморского кафе «Бэрэкэт» Марат Замалиев, имеет две судимости.

В 2001-м он получил 14 лет колонии за диверсионный подрыв газопровода «Уренгой — Помары — Ужгород» в составе группы, желавшей перекрыть подачу газа в Западную Европу в период военных действий в Чечне. Согласно приговору, лидер диверсантов Рамазан Ишкильдин проходил подготовку в террористическом центре Эмира Хаттаба на Кавказе, а Замалиев отвечал еще и за финансовую поддержку группы. В 2014-м этот бизнесмен заработал новый срок — за побои. Освободился через 9 месяцев.

В подстрекательстве недоросля к незаконным действиям подозревали еще пятерых кукморцев, судимых за диверсию 1999 года, но позже эта версия не подтвердилась и арестованных выпустили. Дело против убитого Виталия прекратили, а его отчима отдали под суд.

На следствии силовики заявляли — обвиняемому может грозить пожизненное. В прениях прокурор запросила для Марата Замалиева 19 лет колонии особого режима с отбыванием первых трех лет в тюрьме.

«Вина Замалиева полностью подтвердилась в суде», заявила гособвинитель, оценив доказательства по всем пяти инкриминируемым преступлениям:

• вовлечение несовершеннолетнего, не достигшего 18 лет, в совершение тяжкого или особо тяжкого преступления, а также совершение преступления по мотивам религиозной ненависти или вражды (ч. 4 ст. 150 УК РФ);
• склонение к публичным призывам к осуществлению террористической деятельности (ч. 1 ст. 205.1 УК РФ): по версии СК, Виталий перед атакой на отдел полиции разместил видео в интернете, где обещал взорвать «мерзкое шайтанское место» — кафе, где продают алкоголь;
• вооружение и подготовка пасынка к совершению теракта путем изготовления «коктейлей Молотова» (ч. 1 ст. 205.1 УК РФ): по версии следствия, на фитиле одной из бутылок была обнаружена кровь Замалиева;
• пособничество террористическому нападению на отдел полиции Кукмора (ч. 3 ст. 205.1 УК РФ);
• подстрекательство к посягательству на жизнь сотрудника правоохранительных органов (ч. 4 ст. 33, ст. 317 УК РФ).

На протяжении часа представитель прокуратуры ссылалась на показания свидетелей и данные документов, из которых следовало — знакомство с Маратом Замалиевым сделало «жизнерадостного позитивного и дружелюбного парня» (так о Виталии отзывались его педагоги) другим человеком. «Он стал придерживаться радикальных религиозных убеждений, употреблять в разговоре выражение «кафиры», то есть неверные», — цитировала прокурор слова Сергея Антипова, родного отца Виталия. А еще упоминала детали конфликта на религиозной почве в августе 2020-го в кафе Ижевска, где подросток учился на пиццемейкера. Свидетели вспоминали: когда у одного из сотрудников умерла мать, парень без доли сочувствия заявил — она попадет в ад, поскольку не придерживалась канонов веры.

По версии СК и прокуратуры, по совету отчима каноны эти мальчишка изучал в трактовке приверженцев экстремистских и террористических течений, в частности смотрел в Сети проповеди Абдуллаха Костекского, «шариатского судьи» запрещенной в РФ международной террористической группировки «Имарат Кавказ», и кидал эти ссылки другим.

В своей речи гособвинитель кратко сослалась и на показания матери Виталия, что негативное отношение к людям в полицейской форме сын перенял от Замалиева, который «неоднократно высказывал Виталию, что их нужно убивать». Также на первых допросах в СК Земфира Зарипова сообщала: «Муж призывал моего сына отомстить за карикатуры на пророка Мухаммеда и во имя Аллаха поджечь здание отдела полиции и убить кого-нибудь из сотрудников, а также поджечь помещение кафе «Седой граф». Говорил сыну, что как истинный мусульманин, он не должен бояться смерти. Учил, чтобы тот выложил видеообращение в Сеть... А в ночь на 23 октября 2020 года Виталий сообщил мне, что хочет поджечь или взорвать здание полиции. Я спросила: «Зачем?». Сказал, что они — неверные. Со слов Виталия, он подготовил бутылки с зажигательной смесью, но выкинул их, поскольку передумал совершать поджог... После этого Замалиев помог сыну снять квартиру».

По мнению гособвинителя, эти действия обвиняемого были попыткой «отвести от себя подозрения и создать видимость того, что парень действовал в одиночку».

При этом прокурор просила суд критически отнестись к другим показаниям той же свидетельницы, которая еще на предварительном следствии начала утверждать — оговорила гражданского мужа под давлением следователей. Забегая вперед — на версии оговора Земфира Зарипова настаивала и в течение трех дней судебных допросов по этому делу. А еще рассказывала — почему сбежала от госзащиты.

Адвокат Нагиев: «Где доказательства?»

«Все приведенные стороной обвинения доказательства касаются покойного подростка, — сообщил в прениях адвокат Руслан Нагиев. — Я не услышал ни одного, которое бы говорило о вине моего подзащитного».

Нагиев отметил — в материалах нет ни переписки обвиняемого с Виталием, ни аудио-, ни видеозаписей. По мнению защиты, обвинение строится лишь на противоречивых показаниях знакомых подростка и его родного отца, которые свидетелями каких-либо преступлений Замалиева не были, но предполагают, что «самостоятельно встать на путь терроризма мальчик не мог», «Эти слова и действия ему внушили», «повлиять на его взгляды мог Замалиев, которого он уважал».

Доказательством в защиту своего клиента адвокат считает слова потерпевших — сотрудников полиции Кукмора. Так, получивший ножевые ранения начальник районного ИВС Ленар Аглиуллин рассказывал: после того, как они с участковым заметили возгорание на парковке отдела полиции и догнали поджигателя, до ударов ножом и стрельбы дошло далеко не сразу. «Они общались с парнем где-то 10—15 минут и спрашивали — кто его научил джихаду, кто говорил, что полицейских надо убить, кто его соучастники. На все это Виталий ответил отрицательно. О вовлечении и Замалиеве ничего не говорил», — сослался Нагиев на показания полицейского.

Как выяснилось в ходе процесса, часть предсмертного «допроса» поджигателя силовики засняли на видео, вот только к делу приобщили лишь 3 минуты. Из которых, к сожалению, неясно — что же обострило ситуацию так, что общение закончилось смертью подростка. Впрочем, известно — проверка в отношении полицейских состава уголовно наказуемых деяний в их действиях не нашла.

Еще одним свидетелем защиты де-факто стал оперативник МВД Хабибуллин, который курировал бывшего диверсанта после его отсидки и первым из силовиков пришел к нему 30 октября 2020 года. «На допросе Хабиуллин показал: «О том, что Виталий напал на отдел полиции, Замалиев узнал от меня и был шокирован...».

Что касается изобличающих показаний со стороны гражданской супруги, то тут Нагиев напомнил — Земфира Зарипова уже неоднократно их опровергла и на предварительном следствии и в суде. «Она четко говорит — ее сын стал увлекаться радикальными проповедниками задолго до знакомства с Маратом Замалиевым, что подтверждает и отец парня. Говорит — о джихаде и кафирах от мужа не слышала и с его стороны не было призывов Виталия к терактам. И сообщила — иные показания на очной ставке с Замалиевым она давала, так как ей угрожали, что отберут дочь», — сослался защитник на данные допросов Зариповой — ранее главного свидетеля обвинения.

Заметим, в ходе предварительного следствия мать посмертно обвиненного подростка взяли под госзащиту. Но через несколько месяцев женщина от приставленных следствием защитников сбежала. Рассказ об обстоятельствах побега из первых уст приведем чуть позже.

— Она не подтверждает свои показания, что Замалиев оправдывал террориста во Франции, который казнил преподавателя за демонстрацию карикатуры на пророка. Не подтверждает, что Замалиев толкал Виталия на преступления... Говорит: в мечеть Замалиев им ходить не запрещал, — отметил адвокат Нагиев.

О давлении со стороны следователей в суде, со слов защитника, также заявляли бывшая жена Замалиева и сотрудник ижевского кафе, признавшийся, что «подписал протокол допроса, так как ему угрожали: выбор был — сядет или он, или Замалиев».

Завершил свою речь известный за пределами Казани адвокат словами о том, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а потому Замалиев должен быть оправдан и освобожден из-под стражи.

Замалиев: «Следствие избрало меня в качестве виновного»

Подсудимый в свою защиту выступал дольше адвоката. Начал с сомнений в компетенции руководителя следственной группы по этом делу: «Он пришел на 28-й день после моего задержания и выяснилось, что он не знает, кто такой муфтий и что такое медресе. Я тогда написал ходатайство Генпрокурору с просьбой передать дело для расследования в ФСБ».

Марат Замалиев напомнил суду: до приезда в Татарстан сын его будущей супруги жил и учился в Башкирии и Удмуртии. «Его отец Сергей Антипов показал, что еще в Башкортостане он ему говорил: «Папа, не обижайся. Ты же кафир». Сомнительным доказательством обвиняемый считает и найденную в памяти его мобильника информацию раздела Telegram: «Из просмотренных мною десятков тысяч новостей они нашли одну — что в Белоруссии кинули в здание РОВД бутылку с зажигательной сместю, возгорание от которой было потушено в течение 77 секунд и не причинило вреда. Если бы человек стремился поджечь, он бы, наоборот, сделал вывод, что так делать не надо».

«Следствие избрало меня в качестве виновного по этому делу, однако анализ доказательств опровергает эту версию», — заявил судимый за подрыв газопровода и далее привел суду два десятка аргументов. Если вкратце, то опираясь на добытые силовиками данные о поисковых запросах с мобильника и ноутбука Виталия, он обосновал — на момент их знакомства и переезда в Татарстан будущий пасынок уже несколько месяцев слушал проповеди радикалов, причем опасными для общества течениями интересовался и раньше.

Замалиев утверждает: за несколько лет до знакомства с ним, еще в средних классах школы «Виталик высказывал желание покинуть Россию, страдал комплексом неполноценности ввиду своей национальности и увлекался музыкой нацистов — маршами вермахта, превозносил Германию, учил немецкий, планировал переезд в германоговорящие страны». После перехода в ислам «стал усиленно изучать арабский, планировал выехать в Сирию и Египет», продолжил обвиняемый. С его слов, виртуальным изучением темы переезда парень занялся за 5 месяцев до их первой встречи. Взгляды о ценности жизни у будущего поджигателя тоже формировались не за один день. «Еще проживая в Башкортостане, он привлек внимание МВД — выложил ролик, где он прыгает по крыше и перилам мостов и говорит о своем презрении к смерти», — поделился Замалиев теми результатами следствия, которые обошла сторона обвинения.

Подсудимый также подчеркнул: за 10 месяцев до их знакомства Виталий рассказывал отцу, что жить и умирать нужно только ради Аллаха, а еще делился с ним убеждением, что слушать музыку нельзя. «Два ролика о запрете музыки он посмотрел 22 октября 2019-го, то есть за 5 месяцев до знакомства с Замалиевым, — говорил о себе в третьем лице отчим парня. — И одним из мотивов нападения Виталия на кафе «Седой граф» в Кукморе было то, что там слушают музыку и пьют вино. Он сам рассказывал об этом» (в опубликованном перед терактом ролике в соцсети, — прим. ред.)

По словам обвиняемого, родной отец мальчика в суде признавался: «Сын обращался к имаму Нефтекамска (за 10 месяцев до знакомства с Замалиевым), и это обращение было воспринято как радикальное. Имам начал звонить в ФСБ, но что-то его остановило. Сергей Антипов обратился в управление МВД по Нефтекамску по поводу убеждений своего сына, на что был отрицательный ответ...».

«За 5 месяцев до нашего знакомства он начал прослушивание радикальных проповедников, прежде всего — Костекского, второго по значению функционера самой опасной террористической организации в РФ, которая целью своих ударов выбирает кафе и магазины, торгующие алкоголем, и отделы МВД. Привязанность к Костекскому Виталий сохранил и, изучив его биографию, отзывы других ученых и порицания лично знакомых с ним», — отмечал в прениях Марат Замалиев, отмечая, что доказательством тому является чат мусульман Ижевска (Удмуртия), где Виталий в период своего проживания в Башкортостане опубликовал обращение того самого проповедника-радикала.

За те же «5 месяцев до» — 19 октября 2019-го — сын Зариповой адресовал всемирной Сети запрос: «Могут ли не мусульмане попасть в рай?».

Более приземленные, но страшные вопросы у Виталия, по данным следствия, появились 22 августа 2020-го: «Наказание несовершеннолетнему за убийство», «Статья за убийство», «воспитательная колония». 23—26 августа отмечен всплеск интереса парня к самым известным террористам — Хаттабу, бен Ладену... Замалиев отмечает — «прокачивать» информацию по этим личностям и темам пасынок начал вдали от его дома. 28 июля 2020-го он прибыл в Ижевск для прохождения обучения в кафе — на пиццемейкера. Два работника этого заведения рассказывали силовикам: Виталий делился планами — построить в Кукморе дом и открыть свое кафе.

«Но планы изменились на 25-й день его пребывания в Ижевске», — обратил внимание суда Замалиев, считая, что именно те запросы 22 августа были следствием «поворотного решения о совершении убийства по террористическим мотивам». По его мнению, новые ориентиры подростка подтверждаются его перепиской с боевиками в Сирии: «Виталий пишет о желании присоединиться к ним, пишет — здесь за это 10—15 лет дают. Настойчиво просит переслать ему [обращения] именно бен Ладена, которого здесь блокируют».

По возвращении из Удмуртии 16-летний мальчишка стал просматривать ролики одного из покойных идеологов северокавказских террористов, которому в свое время приписывали личное участие в масштабном теракте с подрывом здания ГРОВД в Назрани. Затем будущий поджигатель выложил в Сети свое фото на фоне флага одной из запрещенных организаций. «Такое действие является заявлением о вступлении в организацию и принесением присяги ей», — пояснил суду Марат Замалиев, обозначив, что сам он никогда в такой организации не состоял и никого не призывал к ней присоединяться.

Подсудимый заявил: «При всей серьезности намерений» пасынка «организация, планирование и выбранный им инструментарий были довольно детскими — дымовушка на асфальте, бензин в бутылках и раскладной нож 9 см против пистолетов и автоматов». По мнению Замалиева, «участие в этих преступлениях человека, способного к четкой организации, с финансовыми возможностями и хотя бы начальной военной подготовкой — не прослеживается».

В финале своего выступления обвиняемый назвал несостоятельными доводы следствия, что он не посещал мечети, не уважал и отвергал официальное исламское духовенство и был негативно настроен к чиновникам и полицейским. С его слов, больше пяти свидетелей в суде заявляли о его посещении мусульманских храмов, а сам он близко общался с руководством ДУМ Татарстана и Удмуртии. Семью муфтия соседней республики даже принимал у себя в гостях. Также на заседании окружного военного суда Замалиев назвал своих знакомых в руководстве Татарстана и муниципалитета.

«Следствие ложно утверждает, что Замалиев ненавидит сотрудников МВД, но материалы уголовного дела и все свидетели из числа сотрудников дают на меня только положительную характеристику. Таковых около 20 человек, включая начальника Центра противодействия экстремизму МВД по РТ и замначальника ОМВД по Кукморскому району, — сообщил фигурант дела о терроризме. — Если бы полиция располагала хотя бы намеком, что я причастен к преступлениям Виталия, ни один бы не стал положительно меня характеризовать».

Земфира Зарипова: «Меня заставили учить показания наизусть»

«Реальному времени» удалось изучить показания главного свидетеля обвинения в суде и на предварительном следствии. Из оглашенных в процессе протоколов следовало — после трагедии Земфиру Зарипову допрашивали 10 дней подряд фактически ежедневно. Один из таких допросов и очную ставку с обвиняемым супругом следователи записали на видео. Кроме того, женщине провели психофизиологическое исследование на полиграфе, по результатам которого заподозрили в причастности к террористической группе, осведомленности о планах сына и во владении методиками обмана «детектора лжи»!

Из протоколов первых допросов следовало: Зарипова считает Замалиева «безжалостным и коварным, жестким человеком, связанным с экстремистскими организациями», потому боится мести его сообщников, а еще она неоднократно наблюдала, как муж внушал ее сыну будто бы одна нация генетически хуже и слабее другой, как поддерживал убийство преподавателя во Франции за демонстрацию карикатур, оскорбляющих чувства мусульман, и «Виталик слушал это с восторгом».

Также женщина рассказывала, что именно Замалиев прививал пасынку интерес к запрещенной религиозной литературе, а на допросе под видео прямо заявляла — призывал сына вести войну, напасть на здание отдела полиции и на кафе и выложить свое обращение в интернете.

Все свои разоблачающие показания Земфира Зарипова опровергла позднее на допросах у следователя и в ходе судебного процесса. «Перед тем допросом с записью на видео я выучила этот текст наизусть. Дали листочек конкретно — учи, заучишь — потом приведем под видео», — заявила мать убитого Центральному окружному военному суду.

— Кто из сотрудников дал вам этот текст? — поинтересовался один из судей

— Я так понимаю, следователь Белов был в курсе. Боюсь называть имена. Потому что меня загнали под госзащиту незаконно, чтобы мой ребенок был с отцом. На самом видеодопросе было много людей...

По словам Зариповой, она в тот период была в подавленном состоянии после одновременной потери сына и дочери — девочку забрал бывший муж. Женщина утверждает — следователи убедили ее: в действиях Виталия виноват ее новый спутник жизни Марат Замалиев, пригрозили, что ей и самой грозит уголовная ответственность. «Сказали — 20 лет не увидишь свою дочь. Я толком не читала, подписывала то, что следователь напечатал, не могла отказаться от этого. Так подписала и ходатайство на госзащиту», — свидетельствовала она в суде.

Зарипова однозначно заявляла — под госзащиту ее поместили против воли и держали там фактически в заточении — без прогулок, возможности посещения врача, а проблемы со здоровьем были. В итоге после нескольких месяцев такой защиты опекаемая силовиками сбежала, проявив хитрость — сказала, что всего лишь вынесет мусор из квартиры. Строго говоря, побег не стал основанием для автоматической отмены избранной меры защиты свидетеля. Так что в ходе судебных допросов Земфира Зарипова заявляла отдельное ходатайство об этом, и в мае 2022-го оно было удовлетворено.

Со слов матери, ее покойный сын был очень самостоятельным и по любому вопросу имел свое мнение, повлиять на него было непросто. «Снять квартиру и жить отдельно от нас никто ему не указывал, он сам этого давно хотел», — уточняла она.

Частью следственных действий с Зариповой был просмотр ею трех видеозаписей. На одной сын ходит в одиночестве среди деревьев и озвучивает свои мысли на темы религии и смерти. «Это уже не Виталик, понимаете, я его здесь не узнаю — таких вещей от своего ребенка раньше не слышала», — комментировала в суде результат просмотра мать. Вторая запись — непосредственно перед нападением на здание кафе и отдела полиции ее просто шокировала, а третья заставляет мучиться до сих пор. На ней на протяжении трех минут сотрудники полиции предлагают Виталию сдаться, а тот отказывается. «Запись мне предъявлялась, по времени там было больше, чем три минуты, и я все время хотела задать вопрос: «За что моего ребенка убили?! За что? У него же был только нож. Неужели они впятером не могли справиться с моим сыном!», — вспоминала свою реакцию на ту запись свидетель. Суд ей напомнил — вопросы тут свидетели не задают.

Сегодня подсудимому Марату Замалиеву предоставят возможность выступить с последним словом. После чего суд удалится в совещательную комнату для постановления приговора.