«Его Величество были в гостях у дворянина Есипова, где травили медведя собаками»
Десятая часть главы о казанском промышленном магнате Иване Михляеве из книги Алексея Клочкова «Казанский посад: стены и судьбы»
![«Его Величество были в гостях у дворянина Есипова, где травили медведя собаками»](/uploads/articles/d5/8b/a510986abdfbdc3a.jpg)
Продолжаем с помощью книги «Казанский посад: стены и судьбы» Алексея Клочкова изучать, как проводил время в Казани царь Петр I, внимательно читая журнал императора. Какое отношение к этому путешествию имели купец Иван Афанасьевич Михляев и чиновник Никита Алферович Кудрявцев?
«4-го. ЕВ ездил в город, осматривал кожевенные заводы», само собой разумеется, не частные, а казенные, и не «заводы», а «завод», основанный по инициативе Петра в 1719 году — вдогонку за Адмиралтейством. Казанский казенный кожевенный пумповый завод, освоивший невероятно сложную по тем временам технологию выделки толстых кож (которые направлялись в Петербург для производства помп — насосов для откачки воды из трюмов судов), находился тогда в Суконной слободе, вплотную к казенному шерстяному заводу. Из «суконки» Петр поехал в татарские районы, где «милостиво со многими из знатнейших иноверцев сих разговаривал». После обеда «…явился к ЕВ прибывший в Казань один из посланных от него геодезистов в Камчатку и Курильские острова г. Евреинов». Между прочим, это «явление Евреинова» иначе как чудесным не назовешь — ведь еще задолго до этого, в 1719 году, распоряжением того же Петра I поручик Иван Михайлович Евреинов (1694—1724) совместно с геодезистом Ф.Ф. Лужиным был послан в Сибирь на поиски пролива между Азией и Северной Америкой. В 1720 году он прибыл в Охотск, на ладье «Восток» переправился на Камчатку и по суше дошел до Нижнекамчатска. Произведя «глазомерную» съемку полуострова, прошел по морю вдоль Курильской гряды и достиг острова Хоккайдо. И хотя экспедиция не смогла ответить на вопрос о существовании пролива, однако она относительно точно определила очертания берегов Камчатки и правильно показала направление Курильской гряды. Эту-то карту вкупе с отчетами экспедиции и представил императору возвращавшийся из Сибири И.М. Евреинов в ходе их совершенно случайной встречи в Казани. Увы, больше они не увидятся — выдающийся исследователь Камчатки Иван Михайлович Евреинов, чье здоровье было безвозвратно подорвано перенесенными лишениями, уйдет из жизни совсем молодым человеком 3 февраля 1724 года, за год до смерти императора. Да, едва не забыл, по моему мнению, свидание Петра с И.М. Евреиновым могло произойти только на «Струге Москворецком», в царской каюте, и более нигде — в XVIII веке за хорошими топографическими картами иноземцы буквально охотились, так что дело это было конфиденциальное и не терпящее чужих глаз, кому бы эти глаза ни принадлежали. И вновь — «и тут ночевали».
![](/uploads/article/68/73/fe7b6f34b770d921.jpg)
Где был и что делал Петр Алексеевич на другое утро после встречи с И.М. Евреиновым, неизвестно, но «…5-го ввечеру ЕВ ездил в город и был у губернатора Салтыкова». В описываемое время губернаторский дом находился в крепости, по правую руку от Спасских ворот, в одном из строений, впоследствии объединенных В.И. Кафтыревым в единый комплекс присутственных мест. Как пишет биограф Петра I, выдающийся историк И.И. Голиков (1735—1801), именно в этот день разыгрался весьма неприятный для казанских властей эпизод: в губернской канцелярии (рядом с губернаторским домом) Петр Алексеевич затребовал книгу с бухгалтерскими отчетами и пришел «в великое огорчение», когда ее не нашли (представляю, как бегали чиновники, включая самого губернатора, в поисках). Сказавшись больным, А.П. Салтыков тут же попросил царя об отставке, но не получил ее; более того, уже с дороги, из Терка, никогда и ничего не забывавший Петр Алексеевич отписал Алексею Петровичу непременно отыскать эту книгу, «сие учинив без всякой понаровки, ибо на вас за то взыщется».
![](/uploads/article/d1/38/182aaa41725750ee.jpg)
Но мы сейчас не об этом. Выехав из крепости, Петр Алексеевич немедленно отправился осматривать суконные производства («и осматривал суконные заводы»). Какие же? Учитывая поздний час (а также вероятность того, что «шерстяные» цеха в Суконной слободе он вполне мог осмотреть накануне, в ходе ревизии «пумпового» завода, благо оба производства были рядом), скорее всего, в данном случае речь идет о тех заводах, которые размещались под крепостной стеной (напротив Пятницкой церкви и дома вице-губернатора Н.А. Кудрявцева) и в описываемое время еще находились под управлением Никиты Алферовича (вкупе с цехами в Суконной слободе и Суконной мельницей на Булаке). Проехать сюда царь вместе со своей свитой мог двумя путями — через Спасские ворота и далее Пятницким спуском или через Дмитриевские ворота — при любом раскладе дорога была очень недолгой. Между прочим, в этом осмотре просто обязаны были принять участие два наших «заинтересованных лица» — Иван Афанасьевич Михляев и Никита Алферович Кудрявцев: из них первый — как потенциальный управляющий формируемого «компанейства», второй же — как действующий директор производства, тоже не без оснований рассчитывающий на будущие преференции. Между прочим, историческое знакомство Петра Алексеевича и Ивана Афанасьевича (если они не были знакомы до этого) могло состояться непосредственно перед осмотром (в том же губернаторском доме), предварительная же договоренность о скором создании компанейства, вероятно, была достигнута уже после их совместного похода на производство, скорее всего, в доме того же Н.А. Кудрявцева (напротив девичьего монастыря), куда они должны были заглянуть, хотя записи об этом в «юрнале» нет.
![](/uploads/article/56/92/8b132685b37359f5.jpg)
Учитывая же, что на следующий день, 6 июня 1722 года, император оставался на галере до полудня, можно смело предположить, что состоявшийся накануне осмотр суконных заводов прошел при полном взаимопонимании сторон, и в этой связи показательно, что, продрав свои ясные очи, Петр снова направляется к Никите Алферовичу: «6-го после полудня ЕВ ездил в город Казань и был у вице-губернатора Кудрявцева». Что они там обсуждали, какие вопросы решали, сегодня уже точно не скажешь (по И.И. Голикову, Петр в тот день якобы утвердил Н.А. Кудрявцева «главным над корабельными лесами смотрителем»), но так или иначе, а Петру Алексеевичу пора было собираться в поход — эскадра уже вышла из Казанки и встала на рейде напротив города, где (как и было запланировано) в тот же день она соединилась с дополнительными флотскими силами, пришедшими из Нижнего. Императрица же Екатерина Алексеевна, сидя в одиночестве на флагманском «Струге Москворецком» (тоже вышедшем на рейд и вставшем на якорь на стрежне Волги), с нетерпением ожидала, когда же из города доставят, наконец, ее благоверного супруга: «В те часы как ЕВ был в городе, судно ЕВ, на котором присутствовала ЕВ Государыня Императрица, також и яхта новая, которая тогда сделана была в Казани, и прочие суда, на которых тогда придворные чины обретались, пошли из речки Казанки греблею в начале 6-го часа пополудни… А как поравнялось судно ЕВ против судна же барона Строганова (пришедшего из Нижнего в составе подкрепления, — прим. авт.), тогда с того строгановского судна салютовано из семи пушек, а с судна ЕВ ответствовано тремя выстрелами пушечными. И как вошли в реку Волгу, тогда отшед верст с пять, остановились. А как ЕВ из города в «__» часу (так в тексте, — прим. авт.) изволил прибыть, тогда пошли в путь греблею, вытянулись из Казанки на Волгу, и пошли в путь, и шли всю ночь». Как вы, наверное, сами догадались, этот текст писал не лично Петр, а некто из его ближнего круга. Судя по тому, что точного времени прибытия императора на корабль в тексте не указано (но для него оставлено пустое место), скорее всего, запись в «юрнале» сделана еще вечером 6 июня на волжском рейде (так сказать, заблаговременно), Петра же ждали столь долго (царица, вероятно, вся извелась на нервы), что, так и не дождавшись, плюнули и пошли спать. И только поздней ночью (возможно, даже, под утро 7-го), когда на корабле уже досматривали третий сон, к «Стругу Москворецкому» подошла шлюпка, на которой доставили сильно набравшегося впечатлений государя, и флотилия смогла, наконец, тронуться в путь. Так чем же «этаким» мог заниматься Петр Алексеевич в последний день своего пребывания в Казани, не взяв с собой, между прочим, даже своей супруги?
Не подумайте ничего плохого, просто в это самое время «Его Величество были в гостях у дворянина Есипова, где травили медведя собаками». Этот, с позволения сказать, «аттракцион» приготовили для императора «казанские товарищи» перед дальней дорогой. Описывать сие действо во всех кровавых подробностях мне совершенно не хочется, поскольку, извините, мишку жалко. Если в двух словах, то в середине импровизированной площади в землю врывали столб, к которому длинной цепью приковывали медведя и спускали на него одна за одной специально натасканных собак. По мере того, как одни собаки погибали, получали увечья или выдыхались, их заменяли свежими.
![](/uploads/article/1c/b1/f00efdbdd8f600d1.jpg)
Длиться эта драма могла очень долго — до тех пор, покуда либо медведь не околеет, либо все гости не перепьются — созерцать подобное зрелище трезвыми глазами совершенно невозможно. И (да простит меня читатель за вольную трактовку исторических событий) мне почему-то кажется, что в этом деле не обошлось без участия двух компаньонов (едва не сказал — старых прохиндеев) — Никиты Алферовича Кудрявцева и Ивана Афанасьевича Михляева, благо предполагаемое место действия (дом Есипова) находилось буквально в шаговой доступности от старого дома И.А. Михляева (в Богоявленском приходе), Булака и Суконной мельницы!
Подписывайтесь на телеграм-канал, группу «ВКонтакте» и страницу в «Одноклассниках» «Реального времени». Ежедневные видео на Rutube, «Дзене» и Youtube.