Лилия Мухамадуллина: «Мы, медики, очень любим людей»

«Девочки с фармфака — самые трудолюбивые!»

Лилия Наильевна родилась в Буинске. С золотой медалью окончила одну из лучших школ города — им. Луначарского. В медицину школьницу не особенно тянуло — она мечтала получить юридическое образование. Молодежь ее поколения зачитывалась детективами, и девушке хотелось работать на этой ниве — распутывать самые сложные дела и помогать людям. О том, чтобы наша героиня стала медиком, мечтала ее мама. Дитя военного времени, мать Лилии Наильевны не имела возможности выучиться на врача сама и поэтому всячески агитировала дочь встать на эту стезю. Та согласилась.

Приехав поступать в медицинский институт в Казань, девушка увидела: конкурс на лечебный и педиатрический факультеты огромный. Поэтому решила не рисковать и подала документы на фармацевтический факультет. А проучившись два курса, получила предложение перевестись на лечфак. Просто к началу девяностых аптеки стали работать в основном с готовыми формами препаратов, и необходимость в специалистах-провизорах резко упала. Поэтому студенты фармфака получили возможность перейти на лечебный или педиатрический факультет — правда, с потерей одного года и с пересдачей всех недостающих экзаменов. Лето после второго курса девушка провела за учебниками: пришлось за три месяца пройти годичные курсы анатомии и гистологии — и сдать экзамены экстерном. В итоге успешно перевелась на лечфак. Так и получилось, что в институте она училась не 6 лет, а 7. Сегодня Лилия Наильевна вспоминает:

— В те годы в институте говорили: «Девочки с фармфака — самые трудолюбивые студентки!» Я, кстати, с большим уважением отношусь к фармацевтам — это очень тяжелое, объемное образование.

На вызове ты не только участковый терапевт, но и врач скорой помощи, и психолог в одном лице

«Участковый терапевт — семейный врач, и не на словах, а на деле!»

Интернатуру наша героиня проходила в Госпитале ветеранов (тогда он был горбольницей №13). Она говорит, что это была очень серьезная школа терапии, и до сих пор благодарна Виктору Александровичу Белякову, своему первому заведующему отделением, и Фариту Нургалиевичу Закирову, тогдашнему главврачу. О первом месте работы у нее остались очень теплые воспоминания.

Окончив интернатуру в 1998 году, Лилия Наильевна пришла работать участковым терапевтом в поликлинику городской больницы №16.

Работа участкового врача имеет свою специфику. Ему приходится очень быстро принимать решения, возможность посоветоваться с коллегами есть не всегда. Некогда поразмыслить, подумать над тем, что происходит с пациентом (как, например, у доктора в стационаре). И, в отличие от стационарных врачей в специализированных отделениях, он никогда не знает, пациент с какой болезнью сейчас зайдет в кабинет. Ведь к нему обращаются не только с банальными ОРВИ. Здесь широчайший спектр заболеваний, нужно быстро и четко ориентироваться. Особенно если доктор принимает не в кабинете, а пришел на вызов к больному:

— Здесь ты должен включиться моментально, работаешь за всех. На вызове ты не только участковый терапевт, но и врач скорой помощи, и психолог в одном лице. К примеру, приходишь на вызов к пациенту — у него боль в животе. Начинаешь ставить диагноз по симптомам — и понимаешь, что перед тобой аппендицит. А человек с тобой спорит: «У меня не может быть аппендицита, у меня ни у кого в родне его не было». С такой ошибочной убежденностью тоже приходится работать — переубеждать, уговаривать, объяснять, вызывать неотложку…

Работая на участке, доктор никогда не стеснялась советоваться с более опытными коллегами. Она и сегодня убеждена, что молодым врачам очень важно черпать от старших товарищей опыт и умения. Да и не только молодым:

— Врач не должен быть высокомерным. Если он в угоду своему честолюбию перестает сомневаться в своем мнении, может случиться непоправимое — причинен вред здоровью пациента. Поэтому когда-то и в справочник нужно заглянуть, и мнения у коллеги спросить. В этом нет ничего зазорного. Это же все во благо больного!

Ты знаешь про семью всю подноготную: какие в ней факторы риска, социальные условия, вредные привычки, эмоциональный статус…

Участковым терапевтом Лилия Наильевна проработала 10 лет. Многие из пациентов, которые жили на ее участке, приходят к ней и сейчас, когда она руководит поликлиникой — более того, к ней идут на прием и дети, и даже внуки ее бывших больных.

— Например, приходит к тебе молодой парень, а я вижу: те же симптомы были у его бабушки, она так же болела, — улыбается доктор. — Участковый терапевт — семейный врач, и не на словах, а на деле. Ты знаешь про семью всю подноготную: какие в ней факторы риска, социальные условия, вредные привычки, эмоциональный статус…

И, как вспоминает наша героиня, особый случай для каждого терапевта — диагностика онкологической болезни на ранней стадии. Не пропустить, увидеть подозрительные симптомы, помочь поставить диагноз как можно раньше — важность этих случаев сложно переоценить. И таких случаев в практике нашей героини было множество. Она объясняет:

— Ты понимаешь, что не зря учился и что ты, возможно, стал одним из важных звеньев в спасении жизни пациента. А ведь раньше технические диагностические возможности в поликлинике были минимальными, и ты по косвенным признакам должен был заподозрить, узнать, разгадать грозную болезнь и сориентировать человека на быстрое начало лечения…

Тяга к перемене мест

Лилия Наильевна говорит: всегда хотела развиваться, узнавать что-то новое. А потому, проработав 10 лет на участке, потянулась к новым знаниям и в 1996 году поступила в ординатуру на кафедру терапии и семейной медицины. Эта кафедра до сих пор базируется в Железнодорожной больнице Казани. Ее учителями там были Рустем Миргалимович Газизов и Наталья Сергеевна Волчкова — известные в Казани медики. Два года ординатуры наша героиня проработала в отделении кардиологии, и знания, полученные там, сейчас считает еще одним важным блоком, из которых складывался ее врачебный опыт.

Академическая часть работы Лилию Наильевну заинтересовала и поэтому она окончила еще и аспирантуру на кафедре клинической фармакологии КГМУ. Ее научным руководителем была профессор Лилия Зиганшина. В 2011 году наша героиня защитила кандидатскую диссертацию, посвященную использованию статинов в лечении и профилактике сердечно-сосудистых заболеваний. Над этой темой она работала порядка 6 лет, материал собирался на базе 16-й горбольницы.

— Моим учителем, моим проводником в науке была Лилия Евгеньевна Зиганшина, я очень ей благодарна за все, чем она со мной поделилась. А в этом году у нее юбилей. Хочу со страниц вашего издания ее поздравить и выразить ей свою признательность! — улыбается доктор.

После защиты диссертации у Лилии Наильевны была возможность идти дальше по научной стезе, но она решила вернуться в поликлинику, где началась ее врачебная карьера. Правда, уже не участковым терапевтом, а заместителем главного врача по клинико-экспертной работе. Это не только административная должность, но и практическая. Такой специалист занимается вопросами оформления больничных листов и инвалидности, принимает экспертные решения по историям болезни и амбулаторным кадрам. По сути, как объясняет нам наша собеседница, это такой внутренний ревизор в лечебном учреждении. Например, Лилия Наильевна объясняет, как принимаются решения о том, признать ли человека инвалидом:

— К примеру, есть у человека набор заболеваний. Мы должны определить, приводят ли они к состоянию инвалидности. Это ведь всегда дилемма. С одной стороны, с инвалидностью связаны материальные вопросы, и поэтому кто-то очень хочет ее получить, хотя не имеет на это должных оснований. С другой, нужно не пропустить случаев, когда человек действительно болен настолько, что ему нужно назначить инвалидность. Эксперту нужен и клинический опыт, и психологические навыки, чтобы точно определить, нуждается ли пациент в назначении инвалидности.

Не секрет, что тема с инвалидностью — широко обсуждаемая и дискуссионная. Притчей во языцех становятся казусы, когда люди годами ходят к экспертам подтверждать, что у них, к примеру, не выросла ампутированная конечность. Доктор объясняет: с подобными случаями, наконец, разобрались, хотя до недавних пор система допускала подобные промахи. Теперь, по крайней мере, тема с отсутствием конечностей стоит на жесточайшем контроле. Кстати, в экспертизе есть интересные и неоднозначные моменты. Назначение или неназначение инвалидности зависит от разных факторов, вплоть до профессии человека.

Например, человек получил ожог лица. Глаза не пострадали, но есть серьезный эстетический дефект. Ему не дадут инвалидность, если он работает, скажем, на заводе у станка. Потому что для его работы это не препятствие, его трудовая деятельность не зависит от того, как выглядит его лицо. Но если он диктор на телевидении — совсем другое дело. Лицо — один из его рабочих инструментов. Этому человеку инвалидность показана, потому что в результате травмы у него возникли ограничения к трудовой деятельности. Но инвалидность ему дадут не пожизненную, а на год — чтобы он успел переквалифицироваться.

То же самое с потерей, скажем, пальца на руке. Учитель истории после этого спокойно продолжит работать, и инвалидом его не признают. А если он музыкант — тогда ему назначат инвалидность, но только на некоторое время, пока он не пройдет переподготовку и не сможет зарабатывать себе на жизнь чем-то другим.

Эксперту нужен и клинический опыт, и психологические навыки, чтобы точно определить, нуждается ли пациент в назначении инвалидности

«Претензии больных — сигнал к тому, чтобы что-то улучшить»

Семь лет Лилия Мухамадуллина проработала заместителем главврача по клинико-экспертной работе, а в 2014-м ее перевели на другую административную должность. С тех пор и до сегодняшнего дня она — заместитель главного врача по поликлинике. Теперь в ее обязанности входит обеспечение деятельности врачей в поликлинике, координация всех процессов, здесь происходящих, работа с персоналом — словом, в ее руках будто бы находится сердце огромного механизма работы одной из крупных городских поликлиник Казани. Множество задач, которые она решает каждый день, сводится к одной главной: к увеличению продолжительности и качества жизни прикрепленных к поликлинике людей.

Разумеется, именно в ее кабинет люди идут с разнообразными жалобами. По расписанию, дважды в неделю руководитель в поликлинике принимает посетителей по разным вопросам. Но, как правило, Лилия Наильевна этих дней не ждет — старается решить все возникающие проблемы по обращениям посетителей в текущем режиме.

— Если пациент встревожен, его нужно выслушать. Претензии больных — это сигнал к тому, чтобы что-то улучшить в работе поликлиники, чтобы людям у нас стало удобнее. Выслушаешь человека, чисто по-человечески к нему отнесешься, порой даже в ручном режиме решишь его вопрос — и много проблем снимается. В 90% случаев с людьми мы находим взаимопонимание. Иногда мы получаем откровенно курьезные жалобы: например, недавно нам предъявили претензию за то, что у нас в санузле туалетная бумага дешевая, ненадлежащего, по мнению пациента, качества. И освежитель воздуха тоже его не устроил. Я объясняла, что у нас нет такой статьи расходов, как премиальная туалетная бумага — мы вынуждены исходить из того, что заложено. Мы ведь бюджетное учреждение.

Популярная жалоба пациентов — недостаточная, по их мнению, диагностика, без дорогих и сложных исследований. Но, объясняет доктор, зачастую в них нет нужды — речь идет о случаях, когда доктор имеет возможность поставить диагноз и без них, только по анализам и клинической картине. Такие ситуации — зона постоянного конфликта между медиками и пациенты. А врачи объясняют: «Диагноз понятен. Мы в нем уверены. И от того, что мы проведем дополнительные исследования, он не поменяется»… Речь не о том, что врачу лично жалко назначить человеку исследование. Просто поликлиника должна отчитываться за каждый потраченный рубль, и если что-то идет не по плану, описанному в медстандартах лечения, у ФСС возникнут серьезные вопросы к поликлинике.

Если пациент встревожен, его нужно выслушать. Претензии больных — это сигнал к тому, чтобы что-то улучшить в работе поликлиники, чтобы людям у нас стало удобнее

«Процентов 10 молодых врачей остаются работать в поликлинике»

Лилия Наильевна озвучивает свою тревогу: текучка кадров в поликлинике очень серьезная. Не секрет, что работа в стационаре привлекает докторов больше, и врачи в клиниках считаются своеобразной «белой костью», врачебной элитой. А в первичном звене, особенно на участке, молодежь остаться не стремится. И это, как говорит наша собеседница, и грустно, и обидно. Особенно потому что молодежь-то приходит хорошая:

— Среди них есть очень сильные молодые врачи, и это не может не радовать. Они серьезно подкованы технически и интеллектуально. Им нравится медицина, они ею болеют. Но сегодня медицинское образование устроено так: в поликлинику идут молодые люди, которые хотят поступить в ординатуру или уже там учатся. Они у нас работают два года, получают основную профессию — и от нас уходят. Только процентов десять из всех остается в профессии участкового терапевта после того, как оканчивают ординатуру. Как в свое время осталась я. А 90% — те, кто к нам пришли на пару лет.

Доктор грустно рассуждает: сегодня в ее поликлинике примерно треть персонала — это врачи старой закалки, возраста 55+. Когда уйдет на пенсию это поколение, процентов десять в поликлинике будут постоянными врачами, а остальное количество составят временщики, которые пришли отработать свои два года. Эти молодые доктора, кстати, очень выручают поликлинику, пусть и приходят ненадолго. Ведь был период, когда участковых врачей совсем не было, и была настоящая кадровая катастрофа. Так что молодыми ординаторами, можно сказать, пока прикрывают бреши. Но Лилии Наильевне так хочется, чтобы на участок терапевты приходили надолго и с любовью!

А что должно для этого измениться? Как удержать врача в поликлинике? Наша собеседница рассуждает:

— Во-первых, если бы это было в моей власти, я бы обязательно организовала так называемый треугольник: когда с больным работают врач, медсестра и технический специалист, на которого легла бы работа по оформлению документов и внесению информации в компьютерные системы. Это должно облегчить документальную работу врача. Доктору должно быть интересно работать с пациентом! Он должен успеть осмотреть его, внимательно выслушать, побеседовать, ведь правильно собранный анамнез — залог своевременной постановки диагноза. Так нас учили: учитесь слушать больного, он вам все сам расскажет! А в текущих условиях получается, что 10 минут из 15, положенных на прием, доктор отводит на обслуживание компьютерной программы. Так что ввод в штатное расписание технических специалистов — это было бы, конечно, замечательно…

Лилия Наильевна предполагает: молодые доктора стремятся работать в стационаре, потому что там есть возможность и время подумать над пациентом. А в поликлинике к стремительному ритму добавляется еще и документальная нагрузка. Отсюда и проблемы, и жалобы пациентов. Поэтому в прекрасной поликлинике будущего, по мнению доктора Мухамадуллиной, должна работать вот такая триада: доктор, медсестра и человек, оформляющий документацию и вносящий данные в программу.

И вторая мера, которая, по мнению доктора, помогла бы удерживать участковых терапевтов в поликлиниках, — достойная заработная плата. Так что все сводится к двум важным факторам — организация работы врача и улучшение их материального положения.

Только процентов десять из всех остается в профессии участкового терапевта после того, как оканчивают ординатуру. Как в свое время осталась я. А 90% — те, кто к нам пришли на пару лет

«Разве мы могли об этом мечтать?»

Но в поликлинике 16-й горбольницы есть и положительные факторы, способные удержать здесь специалистов и существенно улучшить качество оказания медпомощи. Например, поликлиника имеет возможность отправлять врачей проходить циклы усовершенствования, и ее руководительница призывает врачей пользоваться этим и развиваться, получать новые специальности — они никогда не будут лишними.

Серьезный шаг вперед сделан в части приема узких специалистов. Раньше в поликлинике были с этим сложности. Пациентов направляли в специализированные центры, и очереди ждать приходилось месяцами. А теперь практически в каждой поликлинике республики есть неврологи, кардиологи, онкологи, лор, хирург, эндокринолог, офтальмолог и другие врачи узких специальностей.

Гордость и радость нашей героини — огромный ассортимент диагностической аппаратуры, которой приросла и продолжает прирастать горбольница (и к которой будет иметь доступ поликлиника как составная ее часть):

— Раньше мы и мечтать не могли о том, чтобы у нас было УЗИ сосудов конечностей, УЗИ сердца и сосудов головы и шеи. До конца года ждем установки аппаратов РКТ и МРТ. Представляете, какая мощная, тяжелая диагностика приходит в нашу клинику! Это все так было нам нужно! У нас уже есть маммограф, флюорограф, рентген-диагностика, УЗИ, мощная лаборатория, функциональная диагностика, эндоскопическое отделение — и все это в нашей обычной поликлинике! А раньше ведь все было минимизировано...

Получается своеобразное уравновешивание: с одной стороны, на горизонте уже маячит будущий дефицит специалистов. С другой, кратно возрастает доступность инструментальной диагностики высокого уровня.

Представляете, какая мощная, тяжелая диагностика приходит в нашу клинику! Это все так было нам нужно!

«В лечении многих болезней должен участвовать хороший диетолог»

Несколько раз в течение нашего разговора доктор возвращается к тому, что она постоянно, всю свою жизнь учится, меняет профиль деятельности и стремится узнать что-то новое.

— Не люблю стоять на месте. Например, в прошлом году я прошла первичный цикл... по диетологии! Вокруг был ковид, он был просто повсюду, вокруг стояли депрессивные настроения, люди умирали. Так хотелось хотя бы как-то отвлечься от этих мыслей!

В 2021 году КГМУ объявил начало нескольких разных циклов обучения в очно-заочном режиме по нацпроекту «Здоровье». Лилия Наильевна заинтересовалась циклом «Диетология» — сегодня благодарит главного врача больницы, Владимира Белякова, за то, что отпустил. Курс дал нашей собеседнице много информации к размышлению и в чем-то даже изменил ракурс ее взгляда на многие аспекты профессии:

— Раньше я была стопроцентно фармакологический врач. Диетология мне открыла другую завесу, добавила новую призму. Очень многие состояния в организме пациента зависят от того, что он ест — это может быть дефицит или избыток тех или иных веществ, избыточное или недостаточное питание. Соответственно, в лечении многих болезней должен участвовать хороший диетолог. За границей врач общей практики часто отправляет больного в том числе к врачу-диетологу, который составляет рацион по индивидуальному графику, чтобы еда помогала сохранять здоровье, а не продолжала его планомерно губить. Я считаю, что каждому доктору как необходимо пройти курс клинического фармаколога, так и курс диетологии. Это замечательное дополнение к его остальным компетенциям! Допустим, гипертоническая болезнь: мы как врачи общей практики даем наставления: гипосолевая диета, жирное и копченое исключить… Но больной из этого всего мало что усваивает — у нас времени нет подробно с ним пообщаться на эту тему. А вот если он пойдет к диетологу, тот ему распишет всю его диету с учетом физической активности и индивидуальных особенностей. И главное — объяснит, почему нужно так, а не иначе.

Лилия Наильевна говорит: с каждым пациентом нужно очень много работать, взяться за него комплексно. И во многих случаях можно консервативными или даже профилактическими методами, на резерве организма, за счет изменения образа жизни сохранить здоровье, не довести до критических ситуаций. Ведь уже доказано: образ жизни (в том числе и питание) играет главенствующую роль в сохранении здоровья человека, а не наследственность и не пресловутая «экология», на которую сегодня принято валить все подряд — от аллергии до синдрома Дауна.

Я считаю, что каждому доктору необходимо пройти как курс клинического фармаколога, так и курс диетологии. Это замечательное дополнение к его остальным компетенциям!

Когда пришел ковид

Когда началась пандемия коронавируса, поликлиника 16-й горбольницы, как и все остальные поликлиники республики и страны, полностью изменила режим работы. Именно поликлиника как первичное звено встала на первую линию борьбы с болезнью, именно об нее, как о волнорез, разбивались одна за другой волны эпидемии. Но порой и захлестывали с головой. Руководитель поликлиники рассказывает:

— Я очень благодарна своей команде, своему преимущественно женскому коллективу, очень сильному, дружному и храброму. Нам много раз за эти два с половиной года приходилось на 180 градусов переворачивать свою работу и быстро приспосабливаться под реалии текущей ситуации. Это, кстати, мы и сейчас делаем — ведь прямо сейчас снова видим наплыв болезни. Мы переезжали из корпуса в корпус. Мы перекрывали плановый прием. Делали все, чтобы разграничить потоки «положительных» и «отрицательных» пациентов. Все, чтобы успевать обслуживать их дома, чтобы они не приходили сюда. Мы начинали работу в семь утра и заканчивали ходить по вызовам в одиннадцать ночи. И ни одна из наших участковых терапевтов не сказала «Я не буду. Я больше не могу». Они повели себя, как солдаты. Знали — если не они, то кто? Не устану повторять: у меня самый замечательный, лучший в мире коллектив, и я очень ему благодарна.

Самая серьезная волна ковида накрыла поликлинику с приходом омикрон-штамма. Лилия Наильевна вспоминает: тогда всех узких специалистов переселили принимать пациентов в другой, маленький корпус, а здесь, в большом, осталась «красная зона». И в этой зоне пройти можно было только боком — столько людей стояли в очереди на прием к участковым терапевтам… Три недели было совсем тяжко, а потом волна болезни схлынула.

Доктор размышляет о разных категориях людей, прикрепленных к поликлинике. Были больные, которые, невзирая ни на что, не слушали рекомендаций докторов и в самую первую волну, зная, что у них коронавирус, преспокойно шли в поликлинику — чтобы показаться врачу. А были в период самоизоляции и молодые люди, и мужчины на машинах, которые приходили в регистратуру и предлагали свою помощь. Одни разносили медикаменты по адресам заболевших пациентов, другие развозили врачей по вызовам, волонтерили таким образом. И им Лилия Наильевна сегодня говорит сердечное спасибо. В том числе за то, что они лишний раз позволили ей убедиться — хороших людей все-таки больше, чем плохих:

— Это нам доказало: есть еще героизм и оптимизм в наших людях! Это только последний год мы со служебными машинами, нам обновили автопарк. А тогда был другой период — машин нет, вызовов море, на улице грязь и слякоть, врачи в громоздких неудобных СИЗах валятся с ног… И эти волонтеры, которые по собственному желанию нам помогали, нас просто спасли. Мы благодарны им безмерно. Это была неоценимая помощь. Такая человеческая поддержка, настрой общества — все это подпитывало и врачей...

За два с половиной года изменилось очень многое, и не только течение ковида. В первую очередь, изменились пациенты. В поликлинике замечают, что люди без напоминания надевают маски. И главное — люди идут на вакцинацию, сегодня никого не приходится уговаривать, как полтора года назад. Наша собеседница говорит: те, кто привились в предыдущую кампанию (даже порой по принуждению, например, работодателя), не болели или болели легко. А потому, испробовав это на себе, приходят за следующей прививкой. А сама Лилия Наильевна привилась в числе первых в больнице. Понимала: если сейчас заболеет, кто будет организовывать работу?

И ни одна из наших участковых терапевтов не сказала «Я не буду. Я больше не могу». Они повели себя, как солдаты

«Мы видели, как мучаются люди»

Конечно, докторам было страшно. Ковид вызывал невиданные доселе состояния людей, и главное — в лечении нужно было придерживаться совершенно новых стандартов, которые порой шли вразрез с привычным врачебным опытом. Например, до сих пор доктора с осторожностью прописывали гормональную терапию, а сейчас ее следовало включать сразу же. Услышав хрипы в легких, любой врач автоматически выписывал антибиотики, а при вирусной пневмонии это не работает.

— Мы видели, как мучаются люди, видели, как они умирают. И знали, как умирают: тяжело и страшно, от удушья. И к новой схеме лечения наши врачи относились с опаской, однако именно она работала. Здесь мы точно знали: самодеятельность врача в ковидных вопросах успеха на выходе не дает. Как правило, это заканчивается осложнениями и стационаром. И поэтому четко следовали рекомендациям. Вплоть до того, что не позволяли ни одному врачу писать рекомендации ручкой. Мы распечатывали схемы лечения, и доктор должен был отдавать их пациентам, без единой пометки своей рукой. И строгая дисциплина, строгое действие алгоритму сработало! Ковид научил медицинское сообщество беспрекословно повиноваться рекомендациям: нужно делать только так, как написано, и никак иначе.

Конечно, до нормализации ситуации с ковидом поликлиника сталкивалась с множеством проблем. Например, во время прихода дельта-штамма еще не было экспресс-тестов на коронавирус, зато были проблемы с ПЦР-мазками, чьи результаты приходили только на второй — третий день после забора. Пациента на это время нужно было как-то начать лечить (обычно врачи ориентировались на клинику) и обеспечить его изоляцию дома. От руководства больницы и поликлиники зависело очень многое. Так, нужно было суметь организовать работу и по приему, и по разграничению, и по лечению, и по дистанционной поддержке пациентов. Весь тот пандемический «девятый вал», который обрушился на поликлинику, следовало разобрать и структурировать. Лилия Наильевна объясняет схему, которая действовала в поликлинике:

— Главным было создать этапность в работе с пациентами и разграничить потоки. Благодаря Владимиру Геннадьевичу [Белякову] были приобретены мобильные телефоны. На раздаточной листовке, которую получал больной, обязательно значился номер телефона кол-центра, который мы организовали для больных коронавирусом. У нас был четкий протокол по звонкам: доктора утром и вечером обзванивали больных, выясняя, как их самочувствие. Но если вдруг человеку становилось хуже в середине дня, он мог позвонить в наш кол-центр по этим мобильным номерам.

В рамках пилотного проекта татарстанского Минздрава в поликлинике 16-й больницы во время ковида уже работала информационная система «Медмаркет». Модуль «Вызов врача на дом» стал огромным подспорьем в коронавирусных реалиях. Программа устанавливается на смартфон доктора. Он забивает в нее пульс, сатурацию, артериальное давление пациента — и схема лечения предлагается сама. В этой же программе создается больничный лист (прямо во время приема, когда врач еще сидит у больного), который сразу же становится виден на сайте госуслуг. В аптеку сразу же отправляется рецепт на лекарства. В кол-центр поликлиники поступала информация о пациенте, и со следующего дня медики брали его на телефонный контроль. Это колесо крутилось беспрерывно.

— Это была математически точная система! — вспоминает доктор. — У меня склад ума математический, моя роль была в том, чтобы структурировать всю работу, организовать все потоки, всю деятельность. Успокоить пациентов, поддержать докторов. Я люблю структурность. Не могу жить в хаосе, мне нужен порядок в голове и в работе. И тогда мне становится все понятно. Если понимаю я — значит, я думаю, что понимают остальные!

Здесь мы точно знали: самодеятельность врача в ковидных вопросах успеха на выходе не дает. Как правило, это заканчивается осложнениями и стационаром. И поэтому четко следовали рекомендациям

«У пациента проблем всегда больше, чем у врача»

Огромное внимание Лилия Наильевна уделяет морально-этической стороне работы доктора. Она признается: даже сейчас, после стольких лет работы в поликлинической системе, ей по-человечески жалко каждого больного. Даже если пациент ведет себя некорректно. Все неприятные проявления его характера вызваны неудачно сложившимся условиями, уверена наша героиня.

— И молодых врачей я всегда одергиваю, когда они равнодушно относятся к пациентам — например, сообщают им: «Вы не записаны, я вас принимать не буду». Врач всегда должен поставить себя на место пациента. Просто посмотрите на человека: ему ведь уже плохо. Он в больницу пришел не от хорошей жизни, он нездоров. Особенно это касается мужчин, которые до последнего терпят и к врачу не обращаются. Поэтому раз уж он здесь, значит, у него уже все плохо. У пациента проблем всегда больше, чем у врача — хотя бы потому, что доктор здоров. Он пришел за помощью, и значит, ему надо помочь, а не отталкивать! — горячо произносит наша собеседница.

Как организатор здравоохранения, доктор размышляет о том, какой будет медицина в ближайшем будущем — и у нее горят глаза, когда она об этом говорит. Мы сейчас живем в интересное время — на стыке классической медицины с информационной. Она уже совсем близко, и ковид дал этой системе ускорение. Сейчас уже множество вопросов доктора могут решить дистанционно. Лилия Наильевна уверена: совсем скоро личный приход пациента в поликлинику будет более редким, чем сейчас, но более продуктивным. Активно доктора будут использовать методы телемедицины.

А еще, по ее мнению, нужно вернуться и подхватить развитие профилактики, которое притормозилось во время ковида. Наша собеседница приводит в пример московскую региональную программу, по которой в городских парках поставили модульные павильоны для профилактических медосмотров. Мало кто добровольно и с большим удовольствием пойдет в поликлинику проходить диспансеризацию, толкаться в больничных коридорах и сидеть в очередях. А вот если он вышел погулять в парк и имеет возможность заодно зайти в павильон здоровья — быстро пройти скрининг, снять ЭКГ, сдать анализы — почему бы и нет?

— Чтобы сохранять здоровье людей, чтобы подталкивать их к профилактике, нужны иные, чем сегодня, новые методы! Благо они появляются, и я обеими руками за них! — говорит наша собеседница. — Еще я считаю, что обязательно должны работать центры здоровья, куда, в идеале, приходят здоровые люди, проходят скрининговые исследования, врач-диетолог там с ними обязательно работает, а факторы риска учитывает терапевт. Тема профилактики, активного долголетия, сохранения здоровья — вот эти темы меня особенно интересуют, и ими я хочу более подробно заняться впоследствии. В будущем я больше вижу себя в профилактической медицине.

Чтобы сохранять здоровье людей, чтобы подталкивать их к профилактике, нужны иные, чем сегодня, новые методы! Благо они появляются, и я обеими руками за них!

Спорт, дети и уютная интроверсия

В полном соответствии с собственными рекомендациями, Лилия Наильевна регулярно занимается спортом — каждый вечер с мужем выходит в парк с палками для скандинавской ходьбы. Старается правильно питаться, не имеет вредных привычек, но фанатизм в деле здорового образа жизни не приемлет:

— К любому делу нужно подходить без фанатизма. Потому что будет фанатизм — будет срыв. Тебе это быстро надоест, потом ты это возненавидишь и вернешься к прежнему режиму. А вот если спокойно, с разумом всему подходить, то успех обеспечен.

Доктор признается: к правильному образу жизни ее подвигли дети. Старшему сыну 26 лет, он недавно женился, а младшему 11. Поэтому-то доктору и хочется подольше сохранить активность и здоровье: она не хочет в будущем осложнять жизнь детям своим нездоровьем.

— Никому не хочется стать обузой своим детям. Это отрезвляет: у детей свои планы на эту жизнь, и они вряд ли включают уход за больным родителем, которого шарахнул инсульт, потому что в свое время он не сохранял свое здоровье. Думаю, врач — в первую очередь пример для своих близких. Ребенку можно десять раз сказать «не кури, не пей», но если ты будешь делать это сам, то он вряд ли тебя послушает.

Среди хобби доктора — чтение, причем в классическом варианте: бумажная книга и уютное шуршание страниц. Она, улыбаясь, раскрывает маленький секрет: с удовольствием ходит в районную библиотеку на улице Гагарина.

— Она такая маленькая-маленькая и уютная. Я как-то раз чисто случайно задалась вопросом: неужели кто-то еще ходит в такие небольшие библиотеки? Сейчас, когда уже открыты большие, современные, модные библиотечные центры с электронной базой? Но для того, чтобы доехать до современной библиотеки, нужно время. А моя конечная цель — почитать что-нибудь хорошее. Этой цели можно достигнуть быстрым и простым путем — прийти вот в эту библиотеку. И я наведываюсь туда пару раз в месяц, беру себе что-нибудь почитать. С огромным удовольствием туда захожу: там есть этот запах книжных собраний, старый, из детства. И эта тишина, и умиротворение. Мне очень нравится!

Для того, чтобы доехать до современной библиотеки, нужно время. А моя конечная цель — почитать что-нибудь хорошее

Читает доктор классику и детективы — отдыхать хочется так, чтобы полностью отключиться от всего. А еще обожает джаз — в свое время окончила музыкальную школу по классу фортепиано, музыку любит с детства. Говорит, что джаз ее расслабляет, так что она частая гостья на джазовых сейшнах и фестивалях. Но и большие классические ивенты не пропускает: каждый год старается сходить минимум на один спектакль Шаляпинского и Нуриевского фестивалей.

Однако Лилия Наильевна признается:

— В личной жизни я в большей степени интроверт. Семейный человек, для меня очень важны семейные ценности. Мы живем в своем доме, у нас огород, баня — и я все это очень люблю. Мне нравится быть дома с близкими. Хочу в ближайшем будущем увидеть себя бабушкой — надеюсь, старший сын и невестка подарят мне внуков.

«Если не любить людей, в этой профессии невозможно работать»

Отвечая на наши традиционные вопросы о том, что хотелось бы изменить в работе медика, доктор задумчиво отвечает:

— Как я уже говорила, очень хотелось бы, чтобы работа доктора перешла в более оперативное русло, чтобы у врачей было удобное информационное поле. Очень нужно сделать доктора ближе к пациентам, а не к бумажкам. Хочется, чтобы была организована «триада», о которой я уже говорила.

Мечта Лилии Наильевны — чтобы работать в поликлинике было удобно, и молодые врачи оставались здесь работать. Чтобы больше успешных молодых людей, которых хочется задержать на участках, не хотели улететь в клиники и стационары. Чтобы труд врача высоко оценивался — и не столько в материальном плане, сколько в эмоциональном.

— Надеюсь, мы доживем до того времени, когда работа врача будет расцениваться не как оказание услуг, а как высокое искусство врачевания. Я вспоминаю, с каким уважением люди относились ко мне, когда я только еще начинала работать, а ведь мне было всего 24 года. Так хочется вернуть это уважение общества! Ведь мы — не обслуживающий персонал, врачевание — это искусство!

Это всегда так приятно, когда ты что-то хорошее человеку сделал. Когда ты ощущаешь свою нужность

Размышляя о том, откуда взялось такое резкое изменение отношения общества к докторам, Лилия Наильевна предполагает: есть в этом определенная вина и СМИ, которые не замечают хорошего, зато с удовольствием подхватывают любой негатив. Время травли докторов в прессе принесло смену парадигмы целого поколения, и за это врачам очень обидно.

Еще одну серьезную вещь подмечает доктор: общество абсолютно потребительски относится к медицине. Мало кто хочет и готов заниматься профилактикой, пациенты с огромной неохотой идут на диспансеризацию, но когда что-то случается, от врача требуют стопроцентного излечения. А ведь это не всегда возможно, особенно если организм изношен десятилетиями халатного к себе отношения.

— Выросло поколение, которое напористо требует: «Вы обязаны мне это сделать, вы должны». Доходит до того, что не врач, а пациент определяет схему лечения и обследования. Но это же ненормально. Сколько у нас скандалят пациенты, которые требуют им назначить лекарство, которое им просто не подходит, противопоказано по состоянию здоровья. Врачу ведь не жалко назначить лекарство, поймите. Он может плюнуть и сказать: «Да пейте вы что хотите». Но не делает этого, потому что это лекарство принесет вред конкретно этому человеку! — объясняет Лилия Наильевна.

Профессиональная мечта нашей героини — со временем постепенно отойти от руководства поликлиникой и плотнее заняться диетологией, а еще продолжить преподавать студентам КФУ (сегодня Лилия Наильевна учит ординаторов практическим азам работы). Она считает, что засиживаться на руководящей работе — неправильно, нужно вовремя передать дела молодым, активным, продвинутым коллегам. А самой углубиться во что-то другое, развиваться в сторону новых направлений и попутно передавать свой огромный опыт тем, кто идут следом.

А отвечая на вопрос о любви к своей работе, она улыбается: если не любить людей, в этой профессии невозможно работать.

— Мы, медики, любим людей. И это не пафосные слова. Быть полезными людям для нас важнее всего. Это всегда так приятно, когда ты что-то хорошее человеку сделал. Когда ты ощущаешь свою нужность. Это здорово — найти правильный диагноз и подобрать лечение, от этого ловишь кайф!