«Я знаю со всей точностью, определенностью и хищностью, что именно мне хочется сейчас съесть!»

Любовь к точности и определенности блюда обнаруживается и у Галы. Возможно, данное качество ей привили в детстве, в ее семье. Во всяком случае, ее отец Д.И. Гомберг избирательно относился к пище, не терпя никаких смешений в рецептах. Так, в небольшом рассказе-воспоминании Н. Касаткиной «Гомберг» описывается следующий эпизод. «В другой раз, когда бабушка от всей души наложила ему целую глубокую тарелку киселя из сухофруктов, в нем вдруг проснулась подозрительность. «Как называется это блюдо?» — спросил он. Бабушка простодушно ответила: «Кисель-компот». Тут в Гомберге, видимо, заговорили гены далеких немецких предков, не терпевших неопределенности. Он резко отодвинул тарелку и сказал: «Я никогда не буду есть «кисель-компот». Я ем или кисель, или компот». Вот такой был сложный человек наш Гомберг. Но мы любили его таким, каков он был» [1].

Возвращаясь к бесформенному шпинату, обратим внимание на одну деталь. В книге «Моя тайная жизнь» маэстро объяснил свою нелюбовь к нему: шпинат застревает в зубах, что делает жующую личность отталкивающей. Тем не менее во многих рецептах далианской кулинарной книги мы можем обнаружить шпинат! Именно в противоречии самому себе, а не только окружающим людям заключаются парадоксальность и эпатажность гения. Сам маэстро подчеркивал, что ему присущ «врожденный дух противоречия» [2], который нередко усложнял жизненные ситуации. Как мы отмечали, именно на противоречии рождались многие далианские мифы, сбивающие с толку окружающих людей и не дающие понять подлинного Сальвадора Дали.

Ты художник, и прав, отмечая флажками

очертанья границы, размытые ночью.

Да, ты прав и не хочешь, чтоб форма размякла,

как нежданного облака ватные клочья [3].

Обладая приятным вкусом и огромным количеством полезных веществ (высокое содержание белка, витамины С, А, В1, В2, В6, РР и др.), шпинат различается по полу: специалисты классифицируют его форму на мужскую, обладающую мелкими и редкими листьями, и женскую, отличающуюся крупными листьями. Шпинат наделен тонизирующими свойствами, способствует восстановлению сил, помогает справляться со стрессом, оказывает успокоительное воздействие на организм, препятствует нарушению познавательных способностей и старению, поддерживает красоту, дарит крепкий сон. Более того, шпинат стимулирует выработку тестостерона, мужского гормона. И это несмотря на его бесформенность! Возможно, наличие огромнейшего количества полезных свойств шпината и его мягкость обусловили скрытый интерес Сальвадора Дали к растению, вуалируемый негативными отзывами о нем.

ИЕРАРХИЯ, то есть порядок подчиненности. Любая иерархичная система выстраивается на основе строгости и точности («это первое условие действенности любой иерархии»), приводящих к ограничению и принуждению [5]. Именно иерархичная матрица становится моделью для отливки форм. Несмотря на свободу в самовыражении, Сальвадор Дали в области гастрономических практик мирился с иерархичностью, называя ее «святой инквизицией». Он пафосно провозглашал: «Будучи гением, я вынужден заботиться о теле, давшем приют этой гениальности, и посему я принимаю этот священный долг, я с радостью принимаю эту святую инквизицию» [4].

Осязаемость, точность, задача и мера.

Это взгляд архитектора на обветшалость.

Ты не любишь земли, где растут мухоморы,

и на знамя глядишь, как на детскую шалость [3].

Далианская иерархичность была связана с систематичностью, проявившейся в довольно раннем возрасте, став предметом гордости гения. Как считал Сальвадор Дали, системность, подразумевающая выстраивание иерархий и дисциплинарное следование им, привела его к славе. «Я скрупулезно расписал подробную программу, где все было заранее обдумано и отмерено: не только мои занятия, но и те эмоции, которые должны были меня посещать по ходу пьесы» [5]. Помимо детализированной продуманности и постановочности взаимодействий с окружающим миром и выходов на публику, в жизни испанского художника порядок был связан с режимом питания, четким осознанием гастрономических желаний и пристрастий. Сальвадор Дали подчеркивает: «Я знаю со всей точностью, определенностью и хищностью, что именно мне хочется сейчас съесть!» [5].

Но нередко Сальвадор Дали нуждался в том, чтобы его вкусовые впечатления, активизирующие рецепторы во рту, были направлены кем-то авторитетным, в чем усматривается его подчинение иерархичности гастрономическим практикам. На данную особенность указывает один из эпизодов его жизни. «Однажды вечером, в Солье, М. Дюмейн (известный шеф-повар) сказал мне: «Видишь ту пелену тумана, наполовину покрывающую аллею тополей вон там? Над верхушками деревьев небо ясное, и звезды светят ярко. А у их корней можно сосчитать количество лепестков растущего рядом клевера. Я прошу тебя как следует насладиться этим зрелищем, потому что только в такие вечера, «когда туман висит в воздухе именно на такой высоте, у меня получается приготовить идеальное pâté en croûte, которое я, кстати, собираюсь сейчас испечь для тебя».

Я сел за стол, внимательно глядя на окружающий меня пейзаж, и за ужином получил наивысшее гастрономическое удовольствие. Без той небольшой речи шеф-повара я бы проглотил это pâté en croûte и даже не заметил бы этого» [4]. Чувственность и образное мышление шеф-повара увлекло Сальвадора Дали, который смог по-новому оценить блюдо и получить наслаждение от вкушаемого.

Более того, иерархичность в жизни четы Дали была связана с текущими гастрономическими тенденциями или гастрономической модой. Как подчеркивал гений, гастрономические практики должны подчинятся вкусовым предпочтениям экспертов в данной области или известным фигурам (сегодня, безусловно, массмедиа), а также меню знаменитых ресторанов. Сам маэстро называет такие именитые заведения, как Maxim’s, La Tour d’Argent, Lasserre, Buffet de la Gare de Lyon, заимствуя в своей кулинарной книге некоторые их рецепты. Будучи гурманом, маэстро задавал базовый тон в области гастрономии и гастрономических предпочтений элиты, стоя на вершине иерархии, о чем свидетельствует и составленная им книга рецептов Les Diners de Gala.

Подчеркнем, несмотря на признание себя гением, Сальвадор Дали всегда и во всем считал себя «верным учеником» Галы (в чем проявилась их семейная иерархичность). Муза научила гения разнообразнейшим способам получения удовольствий. Именно она привила Сальвадору Дали и правила застольного этикета. Гала, в детстве увидевшая достаток и изыск в семье Цветаевых, любила есть со вкусом, великолепно зная тонкости застольного этикета. Подобного нельзя сказать о Дали. При вхождении в высший свет Парижа он не обладал светскими манерами и мог пользоваться ограниченным количеством приборов. «Одно дело рестораны, где за своим столиком можно и отложить какой-то замысловатый столовый прибор, иное светский прием, где рядом масса умеющих пользоваться всякой всячиной хоть с закрытыми глазами» [6]. Но незнание тонкостей этикета на званом обеде стало поворотным пунктом в жизни Сальвадора, способствуя публичному появлению Дали-мистификатора как визитной карточки гения. На вопрос МариЛор Ноайи о состоянии здоровья художника маэстро ответил, что «переваривает съеденный дома десерт из стекла и дерева!». И эту тираду Сальвадора поддержала Гала: «Дали ел на завтрак именно битое стекло и грыз плашку из мореного дуба — любимый утренний десерт» [6]. Эпатажный диалог четы с налетом мифизации помог выйти из затруднительного положения. Сальвадор и Гала Дали взяли на вооружение собственную экстравагантную выходку. Впоследствии они постоянно прибегали к подобным диалогам, подыгрывая друг другу. Сальвадор и Гала осознавали, что «мир безумен в своей глубине, безумен, так сказать, без всякого умысла», что позволило им выдавать себя за безумцев и фиглярствовать [7]. Ведь, чтобы «идти до конца, надо извести себя, выдюжить одиночество, перетерпеть, нужно отказаться от признания, быть выше этого, быть так, словно тебя нет, словно у тебя нет ума, воли, надежды, словно ты не здесь, а где-то там» [7]. В этом заключалась сила четы и сюрреализма, позволявшего Сальвадору Дали рвать границы, выходить за пределы, но при этом оставаться в своем панцире, где-то там, в состоянии одиночества и отчуждения.

МИСТИКА. Как заметил Э. Канетти, во время еды «происходят многие загадочные процессы, о которых мы даже не задумываемся. Еда — это самое древнее в людях, и даже то, что многое в этих процессах объединяет нас с животными, до сих пор не вызывает в нас любопытства» [8]. Мистика еды связана не только с процессом насыщения человека, но и с практиками особого колдовства на кухне, где происходит преобразование разнородных ингредиентов в единое гармоничное звучание блюда, рождающего колоссальную симфоническую партитуру вкусовых восприятий и ощущений. При этом каждый ресторан и шеф-повар утаивают особые секреты приготовления фирменных блюд, передавая их избранным.

Для Сальвадора Дали одним из жизненных кредо была мистическая составляющая, которую он обнаружил в том числе и в пище. Гений считал, что мистицизм и реализм единосущны, поэтому «необходимо включить трансцендентную реальность в любой случайный фрагмент чистой реальности» [2]. Чувственно-гастрономический опыт не только связан с жизненными удовольствиями, но и выступает мощным средством отодвигания страхов, (временного) забывания о них. Чувственность вкушения и его рационализация открывают личности ее Я, способствуют поддержанию жизненных сил и становятся импульсом к творчеству: «Мое просветление рождается и передается через мое нутро» [4]. Вспомним хотя бы, что идея кинофильма «Андалузский пес» пришла Сальвадору Дали и Луису Бунюэлю после обеда во французском ресторане.

Вкушение пищи оказывалось точкой мистического превращения материи в дух. Еда преобразовывала гения, у которого тут же проблескивало сознание, становящееся стимулом к интеллектуальной и творческой деятельности. Особое значение в мистическом преображении играл не только рот, но и разум, пробуждающийся при вкушении. Рефлексивное захватывание чувственных ощущений приводит к их переработке, что рождает всеведение и непогрешимость. Неслучайно маэстро всегда подчеркивал: «Я знаю с безжалостной точностью, что именно я хочу есть» [4].

Мистической составляющей гастрономической культуры можно назвать ее повторяемую неповторяемость/неповторяемую повторяемость. С одной стороны, существует фиксированный рецепт приготовления блюда, но, с другой стороны, не существует одинаковых результатов (даже у одного шеф-повара). Перефразируя Гераклита, воскликнем: «В одну и ту же тарелку нельзя войти дважды!» Более того, нередко искусные шеф-повара и хозяйки, для того чтобы блюдо не приедалось, импровизируют на кухне, улучшая вкус еды, например, изменяют добавки к мясу или супу. Каждая подобная импровизация привносит новый вкусовой оттенок в блюдо.

ИСТОЧНИКИ

1. Касаткина Н. Гомберг.

2. Дали С. Дневник одного гения. СПб.: Азбука, 2014. 288 с.

3. Лорка Ф. Г. Ода Сальвадору Дали.

4. Dali S. Les Diners de Gala, 1973.

5. Дали С. Моя тайная жизнь. Минск: Попурри, 2017. 640 с.

6. Дали Г. Жизнь, придуманная ею самой. М.: Яуза-пресс, 2017. 240 с.

7. Батай Ж. Человек перед страхом смерти и пустоты // Ж. Делюмо,

Ж. Батай. Пустота страха. М.: Алгоритм, 2019

8. Канетти Э. Масса и власть. М.: Ad Marginem, 1997. 527 с.