Дискотека 90-х: «Мин сине яратам» как нематериальное историческое наследие Актаныша

Многократный хит

Сейчас поле авторского права в татарской эстраде понемногу приобретает черты хоть какой-то организованности. Хотя песни Ильгама Шакирова до сих пор играют в стриминге явно не по разрешению наследников, однако кое-какие композиции, исполняемые вновь другими певцами, обеспечены договорными обязательствами. Пример тому — исполнение Элвином Греем песен вроде «Уфтанма» и «Каеннар»

Однако самый яркий пример повторного успеха — это «Мин сине яратам». Сначала она стала визитной карточкой Зайнаб Фархетдиновой. Это исполнение, абсолютно идентичное оригиналу, 2010 года. Можно заметить, что композитор — Инсаф Хабибуллин, а автором слов указан Рустем Сульти, который после работы в Казани жил в Турции, а сейчас — в Англии. Тон здесь задает гитарная партия, а общее настроение напоминает концерт Софии Ротару, включая характерные для молдавской артистки завершения вокальных фраз. Баян играет здесь больше ритмическую, чем мелодическую функцию.

В 2004 году ее запело трио «Зө-Ләй-Лә». Здесь указано, что слова — народные. Зульфия Валеева, Ляйсан Махмутова и Ляйсан Закирова поют этот трек иначе, с большим упором на артикуляцию, превращаясь в задорный хор в припеве. Нельзя не заметить, что здесь появляется основанная на вокале новая лид-партия.

Поют женщины, пишет мужчина

«Мин сине яратам» — и слова, и музыку написал сам Инсаф Хабибуллин. Я вспомнил об этой песне недавно. Барабанщик группы Gauga и множества других коллективов (среди них также Alqanat, объединивший любовь к оперному вокалу и металу) Искандер Хабибуллин вдруг выдал: «Так это же мой отец написал!» А потом рассказал, что и группу Gauga в первой инкарнации папа видел, потому что ходил на концерт в парке Актаныша. Любит отец, значит, разную музыку.

По некоторым сведениям, это первая песня, написанная Хабибуллиным. Сочинил он ее, когда выполнял интернациональный долг в Афганистане. Ничего в версиях Фархетдиновой и «Зө-Ләй-Лә» не напоминает об этом факте.

Да что там, когда узнаешь какие-то подробности о сочинении этой канонической эстрадной песни, понимаешь, что в мужской версии (а она, получается, изначально написана как признание в любви к женщине) такая композиция могла бы звучать, к примеру, как городской романс.

Известно, что его деда со стороны матери отправили в сибирскую ссылку, где он познакомился с поэтом Хасаном Туфаном, делился с ним пайком, а после Туфан часто заезжал к нему в гости. В семье любили играть и петь. Когда в 1972 году в райцентре открылась музыкальная школа, мальчика отдали в класс Мирзанура Фарухшина, после чего он отправился в институт культуры на оркестровое отделение. На хоровом училась Зайнап (теперь уже повсеместно — Зайнаб) Фархетдинова, родившаяся в Ташкенте, но потом вернувшаяся в Азнакаевский район, на родину отца и матери.

Во время учебы он работает в ДК строителей (нынешний «Сайдаш»), в армии служит в Могилев-Подольском, снимается в картине «И никто на свете» на «Киевфильме». После этого — Афганистан, где в горах он и пишет «Мин сине яратам». Институт он заканчивает после по специальности «Заведующий отделением народных музыкальных инструментов», преподает на родине в детской музыкальной школе, а теперь он режиссер актанышского государственного ансамбля песни и танца «Агыйдел».

Сначала признаюсь, а после смущаюсь

Говорят при этом, что и до этого у него были песни типа «Күрше кызы» на слова Махмута Хусаинова. Всего у Хабибуллина около 70 известных произведений, однако запомнилась эта. Стихотворно песня построена любопытно.

Она начинается с заявления в лоб: «Твои черные брови, твои черные глаза, твои милые слова заставляют меня краснеть. Я тебя люблю, люблю, люблю. Я все равно заставлю тебя обратить на меня внимание».

Но потом, в двух следующих куплетах, появляется традиционное деление строфы, когда две первые строчки посвящены природным и бытовым наблюдениям, а потом — открытым признаниям. Похоже на разговор, когда парень сначала признается в чувствах, а потом смущается и начинает вести разговоры об отвлеченном.

При этом песня и в первой, и во второй версии пользуется популярностью. Не возникает споров, кто спел ее лучше, поскольку исполнители явно сделали это, пропуская композицию через индивидуальные особенности. Каждый слушатель также выбирает свой вариант, исходя из личных мотивов. Мне больше по душе первая версия, поскольку это — детство. При этом вторая четко отражает моду на дискотечную эстетику начала нулевых. Впрочем, разговор об эстраде 2000-х даже непонятно, с чего начинать. Слишком монохромной при внешней яркости выглядит она. Девяностые, при общей аляповатости, явно были временем проб и ошибок. После которых большинство выбрало один подход. Не подумав о слушателях.