«Хроники дефолтного года»: тараканы в «раковом корпусе», последние дни фабрики Алафузова и «Ока» в подарок

Как Казань к 2020 году должна была стать «городом-садом» с 40 «квадратами» на человека — но не успела

«К 2020 году Казань должна превратиться в город-сад, в настоящий европейский мегаполис, и каждому из полутора миллионов горожан заживется в нем легко и комфортно на персональных 40 квадратных метрах (в старом Генплане была обозначена норма жилой площади в 18 «квадратов», реально достигнутая составила 19,6 метра)». Казанцы наверняка прочитают эту цитату из статьи почти 20-летней давности не без ироничной усмешки. Несмотря на мечты о Большом кольце в заметке 24-летней давности (оно, между прочим, было запланировано еще Генпланом 1969 года), его начали строить лишь в последние годы — а с учетом санкций этого года не факт, что оно в скором времени вообще будет построено.

Проблема была в отсутствии нового Генплана, который должны были принять в 1990-е (когда действие советского формально прекращалось). В результате почти 20 лет в столице РТ преобладала «дикая архитектура»: исторический центр застраивался как бог на душу положит банками, гостиницами и торговыми центрами, на городских окраинах «плодились и множились жилые микрорайоны» (что привело к сегодняшним проблемам — отсутствию социальной инфраструктуры и дорожным пробкам).

Градостроительный устав Казани был принят в конце дефолтного года. Он, как писали потом уныло специалисты, не оказал решающего влияния на положение дел в городе. Начался массированный удар по центру города, который городская власть объясняла необходимостью сноса ветхого жилья в рамках соответствующей программы. «Беспородные» дома ломали безжалостно, на памятники повесили таблички «Охраняется государством…» — и многие с какой-то поразительной неизбежностью стали гореть. Новый Генплан, что характерно, должны были принять в год 1000-летия Казани, но «что-то пошло не так» — якобы из-за недостаточного финансирования проектных работ.

Что, впрочем, было вполне возможно: в сам юбилей было вбухано немало средств, в частности, был построен мост «Миллениум», который хоть и разгрузил частично трафик, но кардинальных проблем не решил (как и понтонный мост, наведенный в 1999 году и разобранный в 2010-м). А полную реконструкцию Кремлевской дамбы реализовали лишь к 2013 году уже в рамках принятого таки в 2007-м Генерального плана. К тому моменту эксперты и власти всерьез опасались, что инвесторы перестанут вкладываться в развитие города: «А вдруг объект не впишется в новый Генплан?»

Очередной Генплан города был принят в 2020 году, и в нем новые казанские власти заметно поумерили аппетиты: так, например, уже не идет речь о «городе-саде» с персональными 40 квадратными метрами, их снизили до 30,5 (сегодня же по факту — они не превышают 25,7 «квадрата»). А мечта о полноценном БКК с полукольцевыми связями и радиальными магистралями — они в том числе должны решить проблему пригородов — кажется, сбудется лишь в 2040 году, то есть 70 лет спустя после первых советских планов на этот счет — во всяком случае, эту «крайнюю» дату упоминают разработчики проекта. И вновь власти планируют новые мосты через Казанку, благодаря которым — когда-нибудь, в будущем — «северо-восточные части города наконец будут связаны». Произойдет это, если произойдет, полвека спустя после апрельской заметки 1998 года, согласно которой проблему отрезанности северной Казани вот-вот решат.

«Далее, движение на больших магистралях должно быть скоростным и непрерывным, поэтому разъезжаться на них можно только в разных уровнях. Не обойтись и без пешеходных переходов — подземных и надземных.

— Надземных! Это что-то новое.

— Над ними сейчас работает Гипроавиапром, Такие эстакады для пешеходов будут крытыми и застекленными, психологически они куда предпочтительнее, нежели тоннели. А в инженерном плане они особенно подходят для Заречья, где грунтовые воды не позволяют лезть под землю. Места, где пешеходные переходы крайне нужны, общеизвестны. Это Молодежный центр, Приволжский рынок, Компрессорный завод, угол Декабристов и Ямашева... Конкретно пока нельзя сказать, где их лучше проложить «над», а где «под». (Георгий Кузнецов).*

У «Водоканала» появляются новые чиновники-руководители, но еще 25 лет не появятся нужные 65 млрд на ремонт коммунальных сетей

Но если дорожные проблемы всегда было сложно игнорировать, а в 2000-е казанский трафик своим хаосом и неуправляемостью напоминал джунгли с матерящимися водителями, то с коммунальной инфраструктурой оказалось гораздо сложнее. Как и с ветхим, «распадающимся» на глазах жильем исторического или неисторического значения в центре Казани. Многие еще помнят «потемкинские деревни» в юбилейный год, когда фасады знаменитых построек, которые к тому моменту не успели капитально отремонтировать, просто завешивали «простынями» с нарисованными на них окнами.

А с Баумана, главной улицы города, было опасно заходить в переулочки, в которых сверху мог прилететь кирпич с полуразрушенного, как выяснялось, исторического здания (фасадом при этом выглядящего довольно прилично). Одной из причин обветшания центра стала, как выяснилось четверть века спустя после нижеследующей заметки, обветшавшая инфраструктура, в том числе находящаяся на балансе упомянутого в ней «Водоканала», руководство которого тогда радовалось созданию департамента ЖКХ и которое критиковали тогда же за внезапно разрытые и незакопанные котлованы.

Одного создания департамента оказалось недостаточно. Нужны были финансовые средства — но их на тот момент не было. Поразительно, но их нет и сейчас, хотя проблему с незакопанными ямами мэр города теперь держит на личном контроле. О серьезности проблемы с обветшавшими коллекторами всерьез заговорили лишь в последние годы, когда Казань в буквальном смысле начала проваливаться под землю: в 2019 году просел сквер Габдуллы Тукая, в 2021 году уже насчитывалось 55 провалов, весной 2022 года частично обрушилась стена на Булаке, и власти неожиданно обнаружили на его дне трубопровод. Осенью прошлого года казанские власти, как и руководство «Водоканала», признали, что износ коммунальных сетей столицы Татарстана составляет 70—90%; чтобы привести их в норму понадобится 65 млрд рублей (и в санкционных условиях с резким подорожанием строительных материалов и инфляцией в целом они вряд ли скоро найдутся). Глава «Водоканала» тогда прямо заявил: «Сверху мы видим красивый современный город, по некоторым позициям его даже можно назвать «умным» городом, где применяются новые технологии. Но под землей, к сожалению, мы видим обратное».

«Пока мы все работаем по принципу: кто — в лес, кто — по дрова. «Водоканал» тянет в одну сторону, тепловики — в другую, а мы — в третью», — говорит замначальника ПО «Казгоржилхоз» Владимир Новиков. Теперь, похоже, всех потянут в одну сторону. Городские власти приняли решение о создании департамента жилищно-коммунального хозяйства. Кроме «Казгоржилхоза», в него войдут «Казанские тепловые сети», «Татэнерго», «Водоканал», «Горгаз», гостиничное хозяйство, кладбища. Департамент будет являться государственным органом, осуществляющим политику в этой отрасли. К примеру, политику тарифов и расценок на коммунальные услуги». (Ирина Игнатьева).**

«Тараканы в «раковом корпусе»: онкологический диспансер «сватают» в Аракчино, но переедет он в БСМП — почти 20 лет спустя

Яркой приметой времени с красивым фасадом и «ужасами внутри» был «раковый корпус» под кремлем, в здании бывшей пересыльной тюрьмы на Батурина, в которой сиживали Пугачев и Владимир Ульянов. На тот момент зданию было больше 200 лет, площадей под увеличивающийся наплыв пациентов не хватало, в туалетах (которых тоже не хватало) царила сырость, комнаты больничным палатам не соответствовали совершенно, в уши пациентам заползали тараканы. НПО «Онкология» — так тогда назывался онкологический диспансер — заселился в бывшую тюрьму буквально через год после своего создания (в 1960 году).

Слава казанских врачей при этом гремела на всю страну, что можно видеть из заметки ниже. Это объяснялось, в частности, и созданием в 1993 году на базе Казанского онкологического диспансера службы скорой медицинской помощи онкологическим больным Казани, «аналогов которой не было не только в России, но и в странах СНГ» — по иронии судьбы почти 20 лет спустя диспансер и переселят в здание бывшей БСМП. Но до 2015 года врачам пришлось испытать немало: корпуса в районе Аракчино строились вяло, в 2003 году были лишь определены участки, территория, здание, которое должны были реконструировать под городской онкологический диспансер. В 2005 году объект должны были сдать, в 2008 году произошло объединение Клинического онкологического диспансера с Казанским онкологическим диспансером — был создан ГУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер МЗ РТ», но воз так и оставался там. В 2013 году Министерство здравоохранения Татарстана подсчитало стоимость переезда трех медучреждений, входящих в состав Республиканского онкодиспансера, в здание бывшей больницы скорой помощи на Сибирском тракте — и оценило его в 700 млн рублей. И лишь осенью 2015 года диспансер окончательно покинул «кремлевский раковый корпус».

«Впрочем, больные готовы терпеть любые трудности, лишь бы выйти отсюда на своих ногах, Что касается медперсонала, который вынужден денно и нощно жить вместе с нами, то он, на мой взгляд, страдает ни за что. Когда видишь, как по коридору весь день носятся люди в белых халатах, которым даже некогда, да и негде присесть, чтобы отдохнуть, к тому же получающие за свой титанический труд жалкие гроши, поневоле задумываешься, какое будущее ждет нашу отечественную медицину и нас, больных. Как-то ночью мне в ухо залез... таракан. Их тут видимо-невидимо. Сколько было канители, пока вытащили эту тварь... Р. Алимов. Профессор КГТУ, бывший пациент ракового корпуса».***

«Менделеевск уходит под воду»: хаос на стройке, износ сетей, забитые ливневки приводят к регулярным затоплениям городов

О всеобщем глобальном потеплении заговорили тоже лишь в последние годы, но это не значит, что его не было в 1990-х. Как уже писала газета «Реальное время», потепление приводит к метеорологическому дисбалансу, в частности, к большей величине снежного покрова, который в этом, да и в прошлом году оказался в той же Казани чуть ли не рекордным. Выпавший снег, если его никуда не убирать, чаще всего и приводит к паводкам в городах, особенно стоящих на больших реках. В досоветские времена весной казанцы вообще нередко передвигались на лодках, частично проблему паводков купировали возведенные впоследствии дамбы.

Однако промедление с принятием Генплана в 1990-е годы (см. выше) привело к хаотичной застройке, отдельные дома вообще «заходили» в водоохранную зону, какие-то строители оставляли после себя овраги, где-то по причине недофинансирования «Водоканала» десятилетиями не ремонтировались ливневки и водоотводы, появлялись и стихийные пруды: в результате до сих пор существуют определенные улицы и даже районы с риском подтопления каждую весну, а уборщики снега нередко складируют его прямо во дворах. При этом власти вынуждены каждый год прокладывать водоотводные трубы, очищать тысячи ливнеприемников, откачивать воду сотнями насосов.

Тем не менее в 11 поселках с риском подтопления находятся 69 домов. Помимо глобального потепления, вина лежит и на просчетах проектировщиков и строителей гидротехнических сооружений, которые, к примеру, привели к частичному затоплению Менделеевска в 1998 году, включая хлебозавод, химзавод и бани. Река Тойма тогда заодно затопила и Елабугу. Но тот паводок ничему не научил, и в 2012 году Менделеевск вновь ушел под воду, и опять затопило оба завода, бани плюс краеведческий музей. Точных данных не было даже у местного МЧС. Хлеб одно время пришлось возить из Набережных Челнов, жители местами, как в дореволюционной Казани, передвигались на лодках, в домах плавала рыба. Решить проблему взялись лишь в 2019—2020 годах. Паводок вызывала даже не сама Тойма, а расположенные на ней гидротехнические сооружения, построенные еще в конце XIX века. Стоимость решения проблемы оказалась не такой и высокой — 24 млн рублей, но их пришлось получать у федералов. Впрочем, и этой весной в зоне паводка в Менделеевске мог оказаться химзавод им. Карпова.

«Размываются и дороги. Как, например, на въезде в село Чуча Пестречинского района. А на станции Шемордан в воде и вовсе оказались железнодорожные пути. Сейчас там работает восстановительный поезд из Казани. В Елабуге подтоплено 25 домов. В Менделеевске же поднявшаяся в реке Тойме вода подтопила территории хлебозавода, химзавода и городской бани. Так что для менделеевцев легче сразу совершить заплыв в Тойме, чем таким же образом возвращаться из парилки». (Александр Гавриленко).****

Фабрика Алафузова, пережившая распад двух империй, рухнула под натиском дешевого турецкого импорта

Не всем надеждам суждено было сбыться. Как мы уже писали в дайджесте «Новый 1992-й», больше всего в Татарстане на изломе эпох пострадала легкая промышленность: республика оказалась заложником Госплана и решений прежних советских властей о крене на перерабатывающую экономику из сырья, ингредиентов, которые поставлялись в республику со всех концов страны, включая отколовшиеся союзные республики. В начале 1990-х с полок магазинов пропали обувь и ткани, которые производились на казанских предприятиях: из-за краха советской логистики шить попросту было не из чего.

К 1998 году на легендарном когда-то «Казанском льнокомбинате», построенном еще в середине XIX века купцом Иваном Алафузовым и пережившем две революции, две мировые войны и даже гибель советского режима, висели 1,5 млрд рублей долгов только по зарплате (что характерно, в книгах историков отмечаются и «крошечные зарплаты» на самих фабриках Алафузова до революции 1917 года). Лен для производства тканей искали по всем странам СНГ. И вроде бы худо-бедно вставали на капиталистические рельсы. Но, по-видимому, в условиях ставшей резко доступной и недорогой турецкой и китайской продукции именно новое время завод и не пережил, остановившись формально в 2007 году, хотя ликвидирован был по решению суда еще в 2003-м.

Часть предприятия оказалась в собственности компании ASG (здание «Льнокомбината» общей площадью 18,5 тыс. кв. м), а другая часть старой фабрики в 2013 году стараниями бизнесмена Андрея Питулова превратилась в лофт-пространство, где проходили выставки, театральные постановки, собирались байкеры, творческая молодежь и туристы. Но фабрике патологически не везет: в марте здание казанского «Льнокомбината» и лофт «Фабрика Алафузова» по ул. Гладилова выставили на продажу за 300 млн рублей, в августе по-прежнему полуразрушенную фабрику пытались продать уже за 650 млн рублей с тем же намерением «создать культурное пространство». Причина — в банкротстве ООО «Алафузовские мануфактуры»: бизнесмен, как писала газета «Реальное время», не смог найти соинвестора, выглядит здание сейчас примерно так. Злые языки поговаривают, будто в нем по ночам бродит безутешный призрак промышленника Алафузова.

«Недавно годовое собрание акционеров подвело итоги деятельности АО «Казанский льнокомбинат». Одна из насущных проблем, о которой говорилось на собрании, — неоплаченный с февраля 1998 года труд рабочих. Долги по зарплате достигли 1,5 миллиарда неденоминированных рублей. Конечно, в этом отношении комбинат несильно отличается от большинства предприятий республики, однако здесь кризис имеет особые причины. В последние годы почти иссякли источники специфического сырья для комбината — льна. К тому же льняное волокно, которое казанцы выискивают по всем регионам, чаще всего предлагают лишь за «живые» деньги, которых, как известно, в обороте практически нет. Но и бартер — удача относительная. В 1997 году комбинат вынужден был обменивать ватин на автомобили, за которые, в свою очередь, можно было получить сырье, продукты питания. Все это породило долги не только по зарплате, но и по налогам в бюджет». (Л. Валеева).*****

«Ока» как популярный подарок: от производства «Оки» пытались избавиться все, но добил ее мировой кризис

Не сложилась судьба и у другого узнаваемого и поныне бренда. Известно, что в конце 1990-х абсолютный батыр республиканского Сабантуя получал в подарок автомобиль «Ока», собираемый в том числе и на мощностях КАМАЗа — неожиданный выбор объяснялся невозможностью (да и ненужностью) подарить живого барана, как в деревнях. В 2021 году, писала газета «Реальное время», выходили из ситуации по-разному, в Нижнекамске, например, выдавали барана плюс денежный приз в 100 тыс. рублей. Примерно столько же стоила и «Ока» перед тем, как ее перестали выпускать. И потому же пользовалась популярностью в качестве главного приза — как в заметке ниже о розыгрыше среди купивших кассету студии «Союз» певца Салавата Фатхетдинова. Популярностью пользовалась малолитражка и среди населения благодаря доступности. Ее начали выпускать всего за 3 года до краха СССР, когда у многих на более дорогие машины не было средств. К сожалению, история жизни «окушки» умещается всего в 20 лет. И такое ощущение, что избавиться от ее производства пытались все владельцы автозаводов.

В 1995 году выпускать ее отказывается АвтоВАЗ из-за нерентабельности сборки на основных производственных мощностях. В 2005 году свою «дочку» по сборке «Оки» продает и КАМАЗ, избавляясь от непрофильных активов. А в 2006 году прекращает собирать и ЗМА, купленный «Северсталью», причина была в окончании действия разрешения на выпуск машин, не удовлетворяющих вступившим в силу в России нормам Евро-2. Компания попыталась установить на «Оку» соответствующий нормам новый двигатель — но цена тут же вырастала до 125 тыс. рублей, а то и выше. СеАЗ прекращает производство «Оки» в ноябре 2008 года, «так как слабый спрос окончательно угас в связи с начавшимся очередным экономическим кризисом».

Судьба же закамского заводика тоже оставляет желать лучшего, хотя поначалу на его мощностях в Челнах, а затем в Елабуге будущий «Соллерс» пытается производить SsangYong Rexton, Fiat Albea, Fiat Palio и Fiat Doblò. В 2011 году появляется Ford Sollers, производивший малолитражки Ford Fiesta и Ford Ecosport, — но он не протянул и 10 лет: в 2019 году американская компания уходит с российского рынка легковых авто. Еще 2 года под Елабугой собирают фургоны «Форд», но с 3 марта российский завод «Форд Соллерс» в Елабуге остановил и производство фургонов Transit в связи с решением Ford Motor Company о временной остановке деятельности и операций на этом совместном производстве из-за введенных западными странами санкций в отношении России.

«Во втором сборнике вас ожидает сюрприз. Как мы узнали, в нем предусмотрен розыгрыш призов, который будет проходить в прямом эфире ГТРК «Татарстан». Купившие кассету сборника должны прислать на телевидение отрывной купон, а главным призом является автомобиль «Ока».******

* «Вечерняя Казань», 28 апреля 1998 года.

** «Вечерняя Казань», 29 апреля 1998 года.

*** «Республика Татарстан», 5 мая 1998 года.

**** «Время и Деньги», 5 мая 1998 года.

***** «Республика Татарстан», 5 мая 1998 года.

****** «Молодежь Татарстана», 7 мая 1998 года.