Рустам Минниханов: «Не любил домашние задания, старался выигрывать за счет креативности»

• Рустам Минниханов — президент РТ
• Сергей Брилев — заместитель директора ГТК «Телеканал «Россия»

«Старался выигрывать за счет креативности»

— Здравствуйте, Рустам Нургалиевич.

— Здравствуйте.

— Знаете, это пятый вечер из пяти. И формально на вопрос, если меня спросить: «Знаешь ли ты Минниханова?» — то, по идее, знаю. А ведь не знаю. Потому что мы до этого с вами говорили о вещах каких-то рациональных, но очень мало говорили о ваших ощущениях. Давайте с простого начну: а вы себя в школе помните, как учились?

— Учился — хорошист.

— Хорошист? У меня вот дочка не любит домашние задания, тут спрятала задание по математике на дно.

— Не любил домашние задания, я вообще учиться не очень любил — старался выигрывать за счет креативности.

— Ну, вот смотрите, когда в прошлый раз мы в «Иннополисе» записывались, я так в шутку по-английски начал с вами говорить — и вы начали отвечать. Не все знают, что втайне вы все время английским языком занимались, то есть со временем поняли, что без учебы все-таки никуда даже сейчас.

— Могу сказать, что я неоднократно об этом говорил: когда ты учишься, ты не знаешь, что тебе больше пригодится. Вот иностранный язык: Советский Союз — кому нужен иностранный язык, кроме «Hande hoch»? Мир меняется, и английский язык — это язык международного общения. Скажем, физика, особенно химия, математика — сегодня мир требует хороших базовых знаний, и я не скажу, что я был слаб в математике, физике, химии, но химию мог бы глубже изучить, и все эти знания сегодня нужны в моей работе.

— Но я про английский могу сказать — я не боюсь раскрывать этот секрет перед зрителями. Я наблюдал вас в Давосе 7 лет назад, это был прием от имени Билла Клинтона под эгидой — уже не помню — какой-то американской компании. Тогда еще (я наблюдал, как вы там работаете) вы работали через переводчика, а потом, два года назад, я вас увидел в Сингапуре, и смотрю, что вы уже сами, то есть действительно выучили язык.

— Такой обиходный язык должен быть у всех. Мы занимаемся, сложность в том, что если вы будете говорить на английском — я вас пойму, если американец — мне будет сложней, то есть такой, как я, который учит, не носитель — проще всегда, потому что он говорит правильно, все слова выговаривает.

«Мы нашли форму, чтобы появлялись частные садики, и мы им тоже оказываем определенную помощь»

— Давайте тогда как раз сегодня больше поговорим про образование, потому что тема такая: она и про ощущения, она и про будущее. Я вам расскажу секрет о себе: я ненавижу свекольник, потому что у нас в детском саду был свекольник, нас просто перекормили. Но с другой стороны, я вспоминаю свой детский сад хорошо, потому что, действительно, массу каких-то полезных бытовых знаний мне именно в детском саду привили, до сих пор пользуюсь. У вас очень неплохо в республике с детскими садами, вы уже достигли федеральной планки, вот этого пожелания Путина, чтобы не было очередей в детский сад, на каком это сейчас этапе?

Сегодня детское дошкольное образовательное учреждение — это начальная школа, и, конечно же, очень важно, чтобы ребенок с трех до семи лет получил те навыки, которые будут нужны этому человеку в дальнейшей жизни

— Знаете, на самом деле мы недооцениваем роль и значение детского дошкольного образовательного учреждения. Вообще, в нашем понятии в быту детский сад — это время, когда родителей дома нет, на работе, они отвели детей, и они там находятся. Это неправильно. Сегодня детское дошкольное образовательное учреждение — это начальная школа, и, конечно же, очень важно, чтобы ребенок с трех до семи лет получил те навыки, которые будут нужны этому человеку в дальнейшей жизни.

Эксперты говорят, что до 70% всего, что необходимо, ребенок получает до 7 лет, а после 7 лет он добирает то, что добирает. Поэтому я с этим согласен, мы ставим задачу не только чтобы садики появились и материально-техническая база у них улучшилась — там должны работать профессионалы, которые должны прививать нашим детям эти навыки, которые нужны будут в дальнейшей жизни. Что касается объемных показателей, мы, конечно, очень много построили садиков: с 2012 года 192 садика, это 40 тыс. мест для детей, и, конечно же, с трех до семи лет мы эту задачу решили.

— Закрыт вопрос?

— Этот вопрос мы закрыли. В прошлом году мы ввели только 75 новых садиков, плюс уплотнение, плюс другие подходы, и самое главное — мы нашли форму, чтобы появлялись частные садики, и мы им тоже оказываем определенную помощь.

— Дорого это получается? «Потянуть» может обычный человек?

— Частный садик — это, конечно, садик для родителей, которые имеют возможность заплатить больше. Не все это могут, человек выше среднего класса уже может воспользоваться этим.

— А почему вы говорите, что важно было запустить эти частные садики?

— Это дополнительные места, это новые формы, и то, что они делают, мы уже потом воплощаем в наших муниципальных садиках.

— Что-нибудь понравилось из того, что видели в частных садиках, что там рекомендовали?

— Интересно вообще, неплохо.

— Это изучение иностранных языков или какие-то обучающие программы?

— Это и иностранный: китайский учат, английский, испанский, — разные языки. Сегодня и классический садик имеет много вещей: и татарский, и русский, и английский, другие образовательные вещи. Но частный садик — 15-20 тыс. рублей в месяц; я считаю, что для рядового человека это достаточно сложно, но у нас много богатых людей.

— Но и таким образом: туда пошли богатые, и в бюджете больше денег на создание детских садиков…

— Но эти детские садики мы стимулируем, помогаем с оборудованием, раньше такого не было. Я считаю, что это нормальный процесс.

«Если взять уровень аттестации тех, кто целевым образом пошел учиться на эти специальности, это показывает, что достаточно высокий уровень людей, которые хотят в будущем работать в системе образования: в детских дошкольных учреждениях, школах». Фото kzn.ru

«У нас педагог больше получает»

— Я «перескочу» немножко в своей логике, потому что я хотел идти в последовательности: детский сад, начальная и средняя школа… Но вы уже сами упомянули педагогов — откуда они берутся? Потому что был период (особенно в 90-е годы), когда стало совсем не престижно работать педагогом — неважно где: в детском саду, школе… Где их брать-то?

— Их надо готовить, их нигде нет. Есть специальная программа в ресурсных центрах, и в этих ресурсных центрах мы вопрос педагогов отдельно рассмотрели и постарались, чтобы и материально-техническая база была получше, и общежитие, и оснащение было получше, и сегодня есть формы стипендий, когда целевым образом мы туда направляем, и они возвращаются, чтобы работать. Но и последние майские указы, которые приняты нашим президентом Владимиром Владимировичем Путиным, серьезно изменили материальное стимулирование, оценку вклада.

— Это когда зарплата преподавателя должна быть равна средней зарплате по региону?

— Да, да. И к этой зарплате привязана зарплата воспитателей детских дошкольных учреждений, то есть у них сейчас зарплаты уже достойные, и последняя статистика: 25% уже в системе образования работает молодежь. Если взять уровень аттестации тех, кто целевым образом пошел учиться на эти специальности, это показывает, что достаточно высокий уровень людей, которые хотят в будущем работать в системе образования: в детских дошкольных учреждениях, школах.

— Мне ваш коллега, калужский губернатор Артамонов, жаловался на такую достаточно специфическую проблему: когда расширилась Москва, в нее включили земли Московской области. Как ни странно, теперь Калужская область граничит с городом Москва. И у него возникла проблема — преподаватели из пограничных деревень и сел: им проще теперь перейти через речку и пойти работать в соседнем поселке, входящем в Москву, чтобы получать, соответственно, московскую зарплату. А у вас от вас уезжают учителя или, наоборот, пытаются приехать?

— У нас средняя зарплата одна из самых высоких в регионе.

— То есть все, наоборот, стремятся сюда?

— Чувашия, Марий Эл, Ульяновская — у них ниже, и, конечно же, у нас педагог больше получает. И мы поощряем, когда в наши университеты приезжают с других регионов, хорошая подпитка. Я считаю, что уровень жизни, качество жизни в Татарстане достойные, и мы с радостью принимаем…

— Ну, что говорить? Если оглядываться на нашу с вами прошлую беседу, мы в «Иннополисе» с вами встретили людей, у которых я услышал мой родной московский «акцент». Я говорю: «Москвичи, что ли?» — «Да, москвичи». Москвичи переехали в Татарстан — это о многом говорит.

— И в университетах у нас почти 8 тыс. иностранцев учатся, то есть с каждым годом привлекательность — особенно Казани — растет, и других регионов. Даже в IT-парке в Челнах я вот спрашивал — 30% иногородние из других регионов, приезжают, работают у нас.

«У нас традиционна музыкальная школа, хореография, спорт, а вот технические кружки немножко подотстали»

— Коли вы челнинский IT-парк упомянули — а что за история, если опять же говорить о будущем, об образовании, с детским технопарком? Это в Челнах или в Нижнекамске?

— Это в Челнах. Это новая история, которую разработали наши коллеги с АСИ (Агентство стратегических инициатив), это прорывной проект. По большому счету мы многие те позиции, которые были в советское время, упустили. Были дома юных техников, были технические кружки, это была хорошая платформа для подготовки будущих специалистов в инженерных науках. Да, у нас традиционна музыкальная школа, хореография — тоже хорошо, спорт, а вот технические кружки немножко подотстали. 5-7 лет назад я такую задачу поставил, чтобы у нас министр промышленности курировал работу этих технических кружков (не только министр образования). Мы какую-то свою систему разработали, но то, что сегодня разработано, — «Кванториум»: это роботы, использование цифровых технологий, беспилотники. Там формируется совершенно другая формация людей. То есть до того, как они в вуз поступили, по интеллекту на 2-3 выше нас: мы даже не понимаем того, о чем они говорят, это люди будущего.

То, что сегодня разработано, — «Кванториум»: это роботы, использование цифровых технологий, беспилотники. Там формируется совершенно другая формация людей

И мы такие технопарки будем строить, в Челнах мы его запустили. Это первый наш опыт; конечно, это требует больших вложений. Мы договорились с директором КАМАЗа — часть затрат он возьмет на себя, плюс он будет давать туда специалистов своих, которые работают конструкторами и технологами на КАМАЗе, то есть чтобы они были приближены. Дальше они пойдут в университет, где будут получать по своим… Сегодня КАМАЗ занимается разработкой беспилотного автомобиля, это совершенно новая компетенция, совершенно новая наука. Кто ее разработает? Ее могут разработать только молодые, новые.

— Которым такой автомобиль нужен.

— Нет, нужен-то он для всех нас: нас с тобой посадить… Мы разработать не сможем: там программные продукты, там и робот, и программа — все это и остальное должно быть синхронизировано. Вот такие площадки появятся в нашей стране. Президент Владимир Владимирович Путин поддержал эту идею на АСИ, я тоже заявился как пилотный регион, и мы увидели: это не просто какие-то кружки, это целые технологии. АСИ пригласило лучших специалистов, лучших практиков, и они разработали методологию. Ведь мы можем построить здание, купить какое-то оборудование, а чтобы оно было интересно и работало, надо дать туда ту программу, которую нужно сегодня сделать благодаря АСИ. Они целых две недели обучали наших учителей этим наукам.

— А для детей это бесплатный технопарк? И как это работает? Или это их как раз стимулирует, потому что в игровой форме можно компанию создать?

— Там где-то порядка 400 детей. Он-то бесплатный, но для нас он достаточно затратный, и для КАМАЗа тоже, но без этого нельзя. Для Челнов 400 детей… Во-первых, они имеют право на дополнительное образование: ведь мы ввели такую схему, что у нас допобразование было. Не знаю, кто куда сколько ходит, сейчас у нас это адресно. И туда надо брать уже детей со склонностями, четко определенными: вот они будут участвовать, они пользуются. Там сказали, что с пятого класса начинается.

«Если у тебя базового образования нет, то, что в «Гугле», ты не поймешь»

— Можно, я сейчас улечу в космос в своих рассуждениях? Мне просто очень хочется у вас перепроверить это. Мы с вами уже Давос упомянули, вы роботов упомянули. А вот последний доклад Давосского экономического форума (он в январе был) констатирует довольно-таки интересную вещь: что будущее — за цифровыми технологиями, что поступательное их внедрение и роботизация создадут до 2025 года новых богатств в мире на $100 трлн, и это такое красивое будущее. Но тот же Давосский форум констатирует, что роботизация в Европейском союзе приведет к появлению пяти новых миллионов безработных, потому что роботы приходят — люди уходят. И это же, конечно, ставит любопытный вопрос, о котором раньше и думать не приходилось: как это все соединить — технологический прогресс, цифру, создание денег и судьбы людей? Понятно, что, может быть, мы немножко абстрактно об этом говорим, но такое будущее не завтра, так послезавтра. О нем очень любопытно порассуждать, мне очень бы хотелось, чтобы вы поделились своими соображениями.

— Вы знаете, мы всегда с вами обсуждаем, что будет: двигатель внутреннего сгорания, топливный элемент или аккумуляторная батарея — на чем будет энергия автомобиля. Мы рассуждаем даже о будущем телевидения: какое будущее? То есть много тем. Давос главной своей темой — я принимал участие — поставил тему «Четвертая технологическая революция. Цифровые технологии». Когда я это все послушал, я понял, что мы опоздали, ведь в ближайшие 10-15 лет масса профессий исчезнет: они будут не нужны, их не будет. И в то же время огромное количество новых профессий нам необходимо создать. Однозначно, с 2025 года количество водителей будет уменьшаться, а потом вообще исчезнет.

«Давос главной своей темой — я принимал участие — поставил тему «Четвертая технологическая революция. Цифровые технологии». Когда я это все послушал, я понял, что мы опоздали, ведь в ближайшие 10-15 лет масса профессий исчезнет: они будут не нужны, их не будет. И в то же время огромное количество новых профессий нам необходимо создать». Фото wef.dc2.orphea.com

— Потому что общественный транспорт будет беспилотным.

— И таких новых направлений будет много, то есть мы должны быть к этому готовы, первое.

Второе, что я понял: на рынке будут востребованы люди с хорошим образованием, потому что, чтобы быть конкурентным, ты должен быть хорошим специалистом, востребованным. Поэтому опять возникает вопрос человеческого капитала. Будут конкурентны те страны, где высокий уровень образования, где средний уровень образования высокий, где созданы условия для раскрытия талантов. И то, что наш президент сегодня нам поставил, — мы должны быть лидерами в мире.

Это возможно: у нас для этого есть все предпосылки, у нас люди конкурентны, у нас есть очень способные, средние и те, которые не получили должного образования. Нам надо поднять нижнюю планку, чтоб средний уровень у нас был достаточно высокий, а для этого надо провести реформу нашего дошкольного, школьного образования, и та работа, которая идет по вузам. Они должны быть нацелены на конкретные вещи, то есть уже со школы мы должны раскрыть, в каком направлении этот молодой человек или девушка будут конкурентны. Наша задача — не просто обучить, а уже дать минимум знаний общих, а дальше уже дать, куда он пойдет, что будет с ним. Возможно, он будет разработчиком — ему надо идти в вуз; возможно, он будет хорошим специалистом — ему надо идти в ресурсный центр, получить хорошую специальность и работать.

Мы еще поставим на системный лад, но в любом случае молодежь должна понимать, что будущее — за образованными, креативными людьми, которые не только имеют хорошее образование: если у тебя нет желания что-то новое создать, то эти знания не раскроются. Но только твое желание без хороших знаний — ты ничего не достигнешь. Я хочу сказать, что нам важно донести до молодежи этот посыл, чтобы они максимально использовали время и получили то образование. Некоторые могут сказать: «Мы вот взяли, в «Гугл» зашли — любой вопрос-ответ есть». Если у тебя базового образования нет, то, что в «Гугле», ты не поймешь. То есть многие вещи требуют хорошего базового образования.

— Просто вопрос с языка сняли. Меня тоже так смущает этот эффект сейчас: «Гугл», «Википедия», знания. И в этой связи я поделюсь с вами позицией, за которую вы можете меня обвинить даже в антигосударственном взгляде. Я только за принцип ЕГЭ (он дает равные шансы), но меня, конечно, очень смущает качество этого ЕГЭ. Я вам пример приведу: я в последнее время начал задавать вопрос молодым (один раз я его задал случайно, с тех пор задаю постоянно); я говорю: «А кто напал на СССР, кроме Германии?» Вы знаете, Рустам Нургалиевич, в 70% случаев мне стали отвечать «Австрия». Я, когда первый раз услышал, подумал: «Почему Австрия? Может, они имеют в виду аншлюс 1938 года?» Потом мне объяснили, в чем дело: оказывается, ребята, которые готовились к ЕГЭ по истории, — у них есть такая брошюрка, по которой они все готовятся. По всей стране она одинаковая, и там посередине страницы заканчиваются ответы про Первую мировую войну и начинаются ответы про Вторую мировую войну. И последней строчкой про Первую мировую войну является «Австро-Венгрия». Из-за того, что они к этому ЕГЭ готовились не через понимание, а через зазубривание, они, когда им задаешь такой вопрос, визуально вспоминают эту страницу и слово «Австрия».

Что вы мне скажете именно про качество ЕГЭ, если уж мы заговорили? Я назвал пример из истории, здесь явно требуется что-то изменить.

— Я согласен, многие пытаются критиковать ЕГЭ, но назовите мне другую форму, как мы можем оценивать качество. Как мы формулируем вопросы, как мы их ставим, — это не наши ученики виноваты, а мы с вами, наши методисты, специалисты делают это примитивно и неинтересно. Второе, если он знает историю — Первая мировая, Вторая мировая, кто там как, — он ответит на любой вопрос. И форма, когда мы пишем и готовим им какой-то шаблон, — это неправильно, надо все-таки изменить эту систему. Но я еще раз говорю, мы должны иметь некое базовое образование: историю своей страны не знать, мировую историю, географию не знать — не будешь же все время через «Гугл» заходить.

— И не факт, что первый ответ через «Гугл» будет правильным, как раз-таки дело в том, что требуется базовое образование.

— Уточнить — да, когда ты все это понимаешь, быстро получить информацию. В инженерных науках (у меня специальность инженерная)…

Вот в селах у нас недокомплект, в городах у нас, конечно, эта проблема второй смены. Мы в первую очередь будем делать в городах, где новые микрорайоны и необходимо построить школы

— Там в «Гугл» не залезешь…

— Инженер — это не тот человек, который все знает, а тот, кто умеет работать со справочниками. «Гугл» — тоже справочник, но ты должен уметь это делать. ЕГЭ не надо людей пугать, мы должны их тренировать не только чтобы после 9-го класса они ЕГЭ проходили. Может, какие-то промежуточные ЕГЭ сделать даже, чтобы они, оказываясь в какой-то ситуации, — чтобы у них была практика, — психологически были готовы к этому. А какие вопросы должны быть? Там много вещей, которые надо поправить, я тоже так считаю. Но то, что ЕГЭ необходим, — это однозначно.

«Ребенок не виноват, что он оказался в том микрорайоне, где не новая школа»

— Вы Госсовет упомянули, когда Путин пообещал 50 млрд рублей, если мне не изменяет память, из федерального бюджета на строительство школ, но все-таки сказал, что основной упор в этом смысле на регионы и муниципалитеты. Что у вас в этом направлении?

— Я считаю, что это хороший посыл, но моя позиция такая: вторая смена — это дискомфорт, но сегодня это не самая главная проблема, сегодня надо привести в порядок те школы, которые у нас есть. У нас много школ уже достаточно ветхих, плохо оснащенных, хотя то, что есть федеральные поддержки… И президент такую задачу ставил: нам необходимо построить 38 школ в республике. Мы однозначно будем участвовать в этой программе, но мы уже с 2012 года отремонтировали, по-моему, 620 или 630 школ, они отвечают стандартам. Эта программа идет сегодня, уже 50% — школы, 50% — детские дошкольные учреждения.

Но увлекаясь, мы забываем то, что у нас есть. Ребенок не виноват, что он оказался в том микрорайоне, где не новая школа, он должен получить те же условия. Тоже федеральная хорошая программа, когда была программа туалетов, мы участвовали в этой программе: она позволяла построить нам встроенные теплые туалеты, чтобы… Это совершенно другие условия. И таких вещей очень много. Вот в селах у нас, конечно, недокомплект, в городах у нас, конечно, эта проблема второй смены. Мы в первую очередь будем делать в городах, где новые микрорайоны и необходимо построить школы. Но и, конечно, ситуация для России, для регионов сегодня очень непростая, и то, что президент определил 50 млрд рублей — это хороший посыл для нас и в целом для продолжения этой программы в будущие годы.

«Да, он должен на «пятерки» учиться, но он еще должен победить на российской олимпиаде или призером быть международных соревнований, олимпиад»

— Возвращаясь на шаг назад в нашей беседе, по поводу качества ЕГЭ, как ребята приходят в университеты через него. Есть еще, конечно, хорошее подспорье — кстати, это старый советский багаж, — это олимпиады. Я сам в олимпиадах участвовал, и мне это очень помогло для какого-то такого самостимулирования. Но олимпиада как дополнительный критерий для поступления в престижные вузы, мне кажется, тоже разумная система: все через ЕГЭ не поймешь. У вас как с олимпиадниками в республике?

— Знаете, я очень позитивно отношусь к этому движению. Если взять, у нас более половины наших учащихся принимают участие в олимпиадах, у нас даже есть специальный олимпиадный центр, очень хороший, вы даже можете съездить и посмотреть его — мирового уровня. Мы в России занимаем третью позицию, хотя по количеству жителей Татарстан… по-моему, 109 у нас призеров российских олимпиад.

— А впереди кто? Москва, Питер?

— Москва, Питер, а потом — мы. Мы даже Московскую область умудрились обойти. Я считаю, что эта работа должна быть системна. И потом, золотые медали выдают… Если школьник не выиграл где-то олимпиаду, какую золотую медаль ему давать? За то, что он зубрил или на «пятерки» учился? Он должен проявить себя еще где-то. Мое мнение — изменить вот эти подходы; да, он должен на «пятерки» учиться, но он еще должен победить на российской олимпиаде или призером быть международных соревнований, олимпиад. У нас тоже есть хорошие примеры: международные олимпиады по физике, химии, математике. Очень приятно, когда у нас ученики добиваются таких результатов. Я поддерживаю это направление, я считаю, это очень важно, ведь он должен подготовиться, получить дополнительное знание, и наши вузы этих олимпиадников сразу должны… Хотя в Москву много уезжает: вот, говорят, в Москву уехал — очень хорошо, раз они нужны и в московских вузах. Я говорю: создайте условия, чтобы в Москву не уехал, был заинтересован остаться здесь. Или еще лучше: мы должны послать его, чтобы он вернулся к нам в новом качестве.

— Да, согласен. Я, кстати, часто, когда люди начинают жаловаться: «Вот, тут москвичи понаехали», — я говорю: «Посмотрите на этих москвичей, это чаще всего ваши же, которые прошли какую-то московскую школу и вернулись совершенно замечательно».

— Я считаю, что это хорошо.

«Мы приняли решение создать 25 ресурсных центров по самым нужным профессиям для Татарстана. Порядка 19 уже сегодня есть, мы в ближайшее время 25 или еще больше создадим». Фото u24.ru

«Наша система ПТУ как бы заморозилась, и ничего нового у нас не было»

— Много куда мы заглянули в будущее, но не заглянули в то будущее, которое отнюдь не абстрактно, а уже стоит в календаре, — это Worldskills, чемпионат, который вы к себе заманили. Как идет подготовка?

— Вы знаете, еще раз: некими ощущениями мы двигались, что мы упускаем подготовку рабочих специальностей. Наша система ПТУ как бы заморозилась, и ничего нового у нас не было. В последние годы мы искали много путей…

— Извините, я вас прерываю, у вас были… Я помню, как я ездил на соревнования молодых нефтяников «Татнефти» в Альметьевск, и как раз-таки у вас было…

— Это учебный центр «Татнефти».

— Но все равно.

— Сама система требовала… Мы приняли решение создать 25 ресурсных центров по самым таким нужным профессиям для Татарстана. Порядка 19 уже сегодня есть, мы в ближайшее время 25 или еще больше создадим. То есть и материально-техническое оснащение, и подбор кадров, и самое главное — ресурсный центр должен работать в рамках той отрасли или того предприятия, на кого он ориентируется. Скажем, КАМАЗ, «Татнефть», «Нижнекамскнефтехим», — они способны не только заказывать, а их люди будут преподавать там (они и преподают). Они будут проходить там практику — это очень хорошее направление.

И очень хорошо совпало, что Россия в 2012 году стала членом Worldskills и заявила о своем намерении провести соревнование. Нашими конкурентами была Бельгия и Франция (Париж). Конечно, в современных внешнеполитических моментах это сложная задача была, но президент Владимир Владимирович Путин встретился, во-первых, с членами делегации Worldskills и поручил нам, в Казани, получить это право. Здесь, конечно, была огромная поддержка федерального правительства. Вице-премьер Голодец руководила нами, но мы тоже постарались, и в такой серьезной конкуренции мы победили и Париж, и бельгийский город и получили это право. Это не только некие амбиции что-то провести — мы хотим получить компетенции. Вообще, мир ушел далеко вперед, и есть аналитика: то мастерство, которое есть у нас, и мировое — на сегодняшний день мы пока отстаем. Но наша задача в 2019 году не только провести, но и достойно показать Россию и заявить.

Сегодня принято решение создать шесть межрегиональных центров, один будет у нас: это IT-направленность будет наша, где-то — машиностроение… И уже совсем по-другому проводятся российские соревнования Worldskills. У нас была выставка по автопрому, мы там один этап соревнований уже «обкатали». И самое главное — руководители предприятий заинтересованы: 10 или 15 машин «Форд» выделил, чтобы эти соревнования здесь прошли. Вроде бы региональные небольшие соревнования, но у них заинтересованность, чтобы вовлечь больше молодежи, это их клиенты, дальше они будут их работники. Чтобы достойно провести, оргкомитет создан, задачи расписаны, то есть не только организационная, но и качественная составляющая, чтобы российская сборная…

— Еще и желательно…

— Не только желательно — она должна победить. Такую задачу надо ставить.

«И министр, и глава, и сам президент — он должен знать те вещи, которые нужны будут»

— Рустам Нургалиевич, я очень рад, что мы с вами нашу пятую встречу из этой серии в значительной степени посветили будущему, провели ее в будущем, потому что мы начали эту серию до выборов президента, а завершаем уже много месяцев после. И мне очень понравилось, что сегодня вы сами не раз и не два упомянули выражение «ощущения», я как раз хотел поговорить с вами про ваши ощущения. По вашим ощущениям, сами вы еще чему могли учиться в плане повышения своей квалификации, кроме английского языка, которым, мы знаем, вы занимаетесь?

«В нашей республике нефтехимические и нефтеперерабатывающие предприятия — какую технологию мы выберем, чтобы не было тяжелых остатков <> как мы будем развивать нефтехимию — какой этиленный комплекс, какие технологии мы выберем?». Фото Максима Платонова

— Знаете, каждый из нас должен учиться. Мы говорим об образовании, чтобы ставить задачи в образовании, ты должен иметь некий базовый уровень, что мы и хотим. Мы работаем со школой «Сколково», и они нам провели модуль, в котором была групповая работа, и наши главы, министры готовили свои программы.

— Это семинар своего рода?

— Это не семинар, это проектная работа. Вот я им поставил задачу. Первое: в рамках «Стратегии-2030» что хочешь сделать за 5 лет, товарищ министр? Вчера вот мы заслушали, я говорю: «Так как вы плохо ходили на занятия, я вам даю еще конкретные задания: разработать вот этот еще проект».

— А вы ходили на занятия в отличие от них, я так понимаю?

— Нет, я приходил, и у некоторых времени не было…

— У президента есть время, у министра — нет; вот занятно.

— И поэтому задача не только учить. Он должен свои знания использовать для того, чтобы улучшить свою работу. То есть и министр, и глава, и сам президент — он должен знать те вещи, которые нужны будут. Или, скажем, я председатель совета директоров компании «Татнефть». Главная задача — ресурсная база, то есть у нас высокая извлеченность, но у нас есть битумные нефти, у нас есть сланцевые нефти, и я, прежде чем ставить задачу, должен понимать, какие есть технологии. Или в нашей республике нефтехимические и нефтеперерабатывающие предприятия — какую технологию мы выберем, чтобы не было тяжелых остатков, то есть переработать, или как мы будем развивать нефтехимию — какой этиленный комплекс, какие технологии мы выберем? Или по электронному документообороту, по электронным услугам что может быть. А президент, как и все, должен что-то новое узнавать.

— То есть вы ходите на лекции и семинары, продолжаете учиться?

— Конечно, тот же Давос: я считаю, что там было интересное были что-то о Шелковом пути… Или мы посетили сессию, где разработчики электрического самолета, который может лететь сколько угодно. Вот как они эту задачу решали? Интересно послушать, как люди реализуют абсурдные вещи, и это, оказывается, еще и не абсурдно.

— И это еще и деньги приносит.

— Не только деньги — это совершенно будет менять мир. Вот эти люди, в нашем понимании странные, меняют мир. Мы вот обычные люди, мы плывем по течению: вот кто-то гребет, а кто-то и не гребет, а эти люди совершают некие прорывы, и мне интересно этих людей увидеть, пригласить, послушать. Очень много интересных вещей делает Герман Греф: у него любая тема, какое-то мероприятие — он ставит всегда какую-то задачу, а не просто давай пообщаемся. Я помню, что даже по дошкольному образованию была одна тема. Я почему говорю «70% он получает до семи лет»? Это было у Грефа. То есть когда начинаешь разбираться, понимаешь, это на самом деле… Вот Давос: если бы я не поехал, не проникся бы, я бы думал, что это где-то и нас не касается, четвертая промышленная революция — это паровая машина, автоматизация, а сейчас вот…

— Автоматизация цифры, да?

— Цифры. Поэтому все мы должны быть «на плаву», учиться. Кто-то более прорывной, кто-то… Хотя бы не мешать двигаться вместе.

— Все узнали вашу любознательность, Рустам Нургалиевич. Спасибо за эту беседу.