Баки Урманче: «В переписи только один вопрос — о родном языке, остальные — мелочь»

1967 год

9 февраля

Умер Баязид Бурнаев. В «Мухаммадие» он был самым способным и старательным учеником. Первая мировая война, плен, революция, новая учеба, служение партии, из-за проклятия Сталина — многолетние лагеря, долгая болезнь — образ нашей эпохи.

Друг, пусть земля тебе будет пухом!

23 февраля

Мне исполнилось 70 лет.

Жизненная чаша заполнилась до краев.

Много поздравлений.

Сегодня сидели с Антроповым Анатолием Петровичем, который собирался ехать в Москву (скульптор-монументалист, — прим. ред.). Болтливый. Знающий человек.

24 февраля

В Союзе художников прошел юбилейный вечер.

Группы вне Союза художников показали себя с очень хорошей стороны, вдохновляли весь вечер. Выступления Назиба Жиганова, Наки Исанбета, литераторов были очень содержательными. Друзья, особенно музыканты, прославляли. Гани Сафиуллин, Яхин, Хабибуллин, Булатова, Фатых Булатов и другие (композиторы Рустем Яхин, Загид Хабибуллин, певица Мунира Булатова, генерал-майор Фатых Булатов, — прим. ред.).

14 апреля

В сообществе писателей, в клубе имени Тукая провели творческую встречу с моим участием. Вчера со вступительной речью должен был выступить Наки Исанбет. Он в день большого несчастья и горя не смог прийти (за два дня до этого умерла его жена Гульсум Исанбет, — прим. ред.). Хорошее вступление получилось у Амирхана Еники. После говорили строитель Рашид Муртазин и профессор Хатыб Госманов. После них слово взял я. После моих слов был небольшой концерт, Мунира Булат, Рустем Яхъя, Гусман Альми, Исмагил Хилал, Нажия Терекулова (Муртазин — главный архитектор «Союзпромроекта», Альмеев — солист оперы, Хилал — мандолинист, Терекулова — солистка филармонии, — прим. ред.)

В своем выступлении, пользуясь случаем, Хатыб подчеркнул важное значение Дэрдмэнда для нашей литературы: «Дэрдмэнда называют миллионером. Но если сравнивать с художественным богатством его миллионерство, это миллионерство становится бедностью...» Очень правильные, глубокие, важные слова!

1968

11 июня, вторник

Съездил в Балтаси. Взял с собой и Мурада Рахманкола (Мурат Рахманкулов — художник-оформитель, — прим. ред.). Оказывается, административное здание возводят. Чтобы посоветоваться по оформлению, прислали за мной машину. Со мной говорила Мадина ханум Валиева, одна из секретарей райкома. Оказалась очень умной, деловитой, милой женщиной.

Приехал ободренный, потому что кормили хорошо и вкусно. Сварили пойманную курицу. Мы же не видим здоровых кур.

1969

29 января

Был у Батыя (глава президиума Госсовета ТАССР Салих Батыев, — прим. ред.) Очень душевная беседа. Это человек власти — не чиновник, настоящий человек. У него могут быть ошибки, но он человек. Я ему очень благодарен за помощь.

23 мая

Вчера разобрали выставку. Сегодня привезли большую часть скульптур и графики.

Работы расставил по старым местам. С одной стороны, успокоился, что беспокойства о выставке остались позади. С другой — то, что работы теперь находятся «в заточении», вызывает в душе тоску, безнадегу. Казалось, что они в экспозиции музея живут, дышат, чувствуют себя свободно. Сейчас будут бездушно, без сил, словно тяжелобольные, лежать на полках.

Какие-то надо подарить друзьям. Будет лучше, если работы будут висеть в домах.

30 декабря

С трудом забрал аванс за «Дэрдмэнда» и «Кул Гали».

Адель не забрал форму «Каюма Насыйри».

Если подводить итоги 1969 года, несмотря на трудности и заботы, были и хорошие итоги.

Сделал выставку своих работ. Это большое и трудное дело — то, что народ и люди искусства дали им высокие оценки; что здесь с моими работами познакомились те, кто не был с ними знаком; заставили замолчать тех, кто идет против меня.

Якупов — Фаттахов — Куделькин, Союз художников, выступая против организации выставки, объявляя бойкот, показали свое истинное лицо.

«Дэрдмэнд» и «Кул Гали», «Ленин» разместились в музеях. В колхоз «Заветы Ленина» были поставлены три натурных скульптуры из бронзы и бетона.

«Марджани» был сделан в гипсе. Бюст «Каюма Насыри» завершен.

С Айгуль (жена Урманче, — прим. ред.), прочитав много исторической литературы, написали статью «Введение в историю татарского изобразительного искусства».

Закончен бюст Хусаина Ямашева.

В монументальном-декоративном стиле начаты, кажется, две-три удачные работы.

1970

21 января

Заходил переписчик. В переписи есть только один вопрос — о родном языке, остальные — мелочь.

Почему этот вопрос задвинут в середину? Наверное, это процесс обрусения.

* * *

Я сам себя заключил на каторгу. Эта статья «Введение в историю татарского изобразительного искусства» отнимает столько сил и времени, что я ощущаю себя каторжанином, которого кандалами приковали к тачке. Разница лишь в том, что я сам себя приковал.

27 февраля

Посмотрели с Рафаилем Такташем некоторые мои работы (сын Хади Такташа, — прим. ред.).

Мне кажется, ему мои работы не нравятся, не возбуждают в нем никаких чувств. Он их не понимает, и словно не видит ничего интересного. И хоть он и хочет про меня писать, старается, это не из-за какого-то эмоционального потрясения, а лишь из-за запроса.

Он искусствовед, так что ему нужно про кого-то писать. Он порой говорит о работах совсем неизвестных мне художников с большим энтузиазмом, нежели о моих. Написанная им для журнала «Художник» статья некоторых тоже (среди них — Сара и Ильдар) не удовлетворила (Ильдар Урманче — художник театра, кино, график; Сара — его жена, — прим. ред.).

Рафаиль Такташ уехал сегодня, 28 февраля. Говорит, что в Казани ему стало лучше, что казанский климат благоприятен. Жизнь парня потрепала. Старается работать, есть способности и багаж вроде, и искусство хорошо понимает. Но не умеет вдохновляться. Не может с ума сойти! Не знаю, сможет ли довести мою монографию до конца?!

Уехал в Москву…

Такташ Рафаиль на отца своего Такташа не похож. Нет храбрости. Из-за жизненных и прочих трудностей растерял решительность, мощь. Работать, постоянно озираясь по сторонам, художественно ограничивать себя — это главная черта его характера.

10 мая

Сегодня с утра ставят музыку Рената Еникеева и Сары Садыковой. Музыка старой толкучки.

На казанской толкучке было много торговцев старыми штанами. Много продавали штанов, которые кто-то когда-то носил. Мы носили эти негодные для нас штаны. На новые не хватало средств. Некоторые покупали студенческую форму.

Музыка наших Сары Садыковой, Джаудата Файзи и других напоминает эти старые штаны.

В мире подобной музыки, наверное, написано сотни тысяч. Наши этим пользуются, добавляя немного мелизматики. Деньги зарабатывают, проклятые.

1971 год

Январь

Встретились с Илхамией ханум (Туктарова-Богданович, участница Первого съезда женщин-мусульманок, в советское время работала в комиссариате просвещения, — прим. ред.). Вспоминали Крым, крымских, Москву, Гаяза (Гаяза Исхаки, — прим. ред.).

Она рассказала: когда Гаяз Исхаки жил в Москве на Варварке, Илхамия ханум тоже жила в Москве. Однажды Гаяз позвал к себе Илхамию. «Захожу, а там сидит Горький. Он заговорил со мной (после того как Гаяз-эфенди нас познакомил) и сказал такие слова: «Ваш татарский народ должен быть счастлив, что у него есть такой великий писатель», — похвалил Гаяза-абый», — говорила Илхамия ханум.

Значит, Гаяз Исхаки и М. Горький были хорошими друзьями.

1974 год

21 сентября

Поехали в Уфу. Погода потрясающая, Волга тихо течет вдоль берегов в осенних золотых листьях. Невероятно солнечные, лучистые дни.

2 октября вернулся на самолете.

4 октября вновь начал читать намаз, утренний. Если утром почитаю, душе хорошо, душа раскрывается.

...Хромаю, ходить тяжело.

Красивая природа, золотая осень. Такая красота, хочется писать красоту, выбираться на природу, валяться. Но нет возможности. Бедность. Даже на такси деньги считаю, берегу. Не получается ходить. До мастерской не могу вызвать такси, оно стоит около 40 копеек. Скажешь — не поверят, говорят: «Ты богач»...