Экс-топам «Спурта» предложили жить на «минималку»
Убытки рухнувшей кредитной организации предлагают покрыть пятерым бывшим членам правления и совладелице
Оспорить арест имущества в рамках субсидиарной ответственности по делу о банкротстве банка «Спурт» пытается один из его бывших топ-менеджеров Раил Камалиев. Его «коллеги по несчастью» с заявлением АСВ также не согласны, но подавать заявления в суд не стали. Жалобу Камалиева рассмотрит сегодня Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд в Самаре. Между тем само разбирательство по делу о коллективном возмещении убытков в татарстанском арбитраже стартует в начале октября. А пока что, как выяснило «Реальное время», сын Евгении Даутовой штудирует «обвинение», Дмитрий Корчагин «залег на дно», а адвокат Кирилла Шайхутдинова уже рвется в бой.
На прожиточный минимум не согласны
Сегодня Одиннадцатый арбитражный апелляционный суд в Самаре должен рассмотреть жалобу одного из бывших топ-менеджеров «Спурт» банка Раила Камалиева (был членом правления) на арест его имущества, наложенный по требованию конкурсного управляющего кредитной организацией, Агентством по страхованию вкладов, в рамках дела о субсидиарной ответственности.
Заявление о том, чтобы привлечь руководство лопнувшего банка к коллективному ответу по его обязательствам АСВ подало в татарстанский арбитраж 27 апреля этого года. А 10 июня госкорпорация настояла еще и на обеспечительных мерах.
Было «арестовано» имущество и денежные средства на банковских счетах в пределах 4,67 млрд рублей бывших членов правления Кирилла Шайхутдинова, Дмитрия Корчагина, Марата Даутова, Ирины Ананьевой, Раиля Камалиева, за исключением прожиточного минимума «обвиняемых» и находящихся на их иждивении лиц. К сведению, во II квартале для трудоспособного населения в РТ он составлял 10 294 рубля, для пенсионеров — 7889, детей — 9713 рублей.
АСВ требовало того же и в отношении самой Евгении Даутовой, являвшейся председателем правления банка. Агентство в своем заявлении сообщало, что у бизнесвумен есть земельный участок в пожизненном наследуемом владении и жилой дом в Казани. Но, как известно, около года назад, 22 августа, женщину саму признали банкротом. А все имущество последнего составляет его конкурсную массу и им распоряжается финансовый управляющий.
К тому же еще в июне этого года адвокат Даутовой Олег Шемаев отмечал, что все ее движимое и недвижимое имущество арестовано, в том числе доли в уставных капиталах и акции в АО. «Она даже пенсию получает при посредничестве финансового управляющего», — говорил он. Как раз управляющий и воспротивился обеспечительным мерам АСВ. Против них и все остальные «фигуранты».
Представитель Ирины Ананьевой ссылается на то, что АСВ пока что не доказало, что экс-главбух участвовала в выводе имущества и тем самым причинила банку ущерб. Какие доводы будет приводить Камалиев, который пошел дальше всех, неизвестно.
Не предприняли ничего, чтобы избежать краха
В мае этого года АСВ, обосновывая свое заявление о субсидиарной ответственности, сообщало, что контролировавшими банк лицами были совершены «неправомерные действия по выдаче технических ссудных задолженностей физическим и юридическим лицам, а также по отчуждению рыночных ссудных задолженностей». В результате финансовое положение банка существенно ухудшилось и он в конце концов обанкротился...
По мнению Агентства по страхованию вкладов, должностные лица банка не предприняли никаких мер для того, чтобы избежать его краха. В том числе проигнорировали свои должностные обязанности при появлении признаков неплатежеспособности. Это и стало основанием для того, чтобы привлечь контролирующих должника лиц к коллективной ответственности по его долгам.
Как говорится в материалах арбитража, ее размер равен разнице между неудовлетворенными требованиями кредиторов должника и стоимостью имущества банка или его конкурсной массой. Согласно отчету конкурсного управляющего, по состоянию на 1 марта этого года неудовлетворенные требования кредиторов составляли 9,9 млрд рублей (в том числе требования 2 323 кредиторов, включенных в реестр, в размере 8,7 млрд рублей и требования трех кредиторов, подлежащие оплате после всех остальных, на сумму свыше 1 млрд рублей). Стоимость имущества банка, согласно инвентаризации и оценке активов, была оценена в 5,3 млрд рублей.
Лицензию у «Спурта» отозвали в июле 2017 года, а в октябре того же года банк признали банкротом.
«Не могли не возникнуть сомнения, выдается технический кредит или нет…»
Руслан Рахманкулов, представляющий интересы сына Евгении Даутовой в деле о субсидиарной ответственности, на судебном заседании 1 сентября сообщил, что его доверитель уже ознакомился с 46-м или 48-м приложением (а у конкретного приложения может быть несколько томов) и «пока это только экватор: половина».
По его словам, Даутов изучает арбитражное дело каждую неделю «сколько может» и сколько позволяет секретарь судебного заседания. В связи с этим он просил отложить разбирательство для того, чтобы его доверитель мог осилить вторую половину представленного АСВ многотомника.
Чтобы выяснить, где живет еще один ответчик, Дмитрий Корчагин, суду пришлось направлять запрос в МВД. Министерство внутренних дел эти данные пока не предоставило. Конверт из арбитража, отосланный по последнему месту жительства Корчагина, вернулся не полученным, поэтому он считается не извещенным.
А вот Семен Ивлев, представитель Кирилла Шайхутдинова, уже вовсю рвался в бой. На последнем заседании он заявил как минимум три ходатайства: все об истребовании документов. Как то: дополнительных соглашений по договору кредитной линии, заключенных между банком «Спурт» и АО «Импэк», трудовых договоров и должностных инструкций и положении о работе тех отделов, где работал его доверитель. Кроме того, он просил вызвать в суд свидетеля, чтобы тот мог пояснить суду, как происходило само подписание кредитных договоров.
Ивлев считает, что сбор информации в совокупности покажет, чем же занималось казначейство как подразделение банка и какие были функции у его членов, включая директора (это основная должность Шайхутдинова). Защитник напомнил, что, исходя из практики Верховного суда, вина каждого из контролирующих лиц должна устанавливаться отдельно.
Загир Шаяхметов, представляющий АСВ, пояснил, что они вменяют Кириллу Шайхутдинову «действия и бездействие», совершенные им отнюдь не в должности директора казначейства и руководителя отдела по работе с ценными бумагами. Его хотят привлечь его к субсидиарной ответственности как члена правления и потому, что он на основании доверенности подписывал кредитный договор, чем не просто нарушил обязанности в рамках своих должностных инструкций.
Шаяхметов уточнил, что кредитный договор с АО «Импэк» со стороны банка подписал Шайхутдинов, а со стороны заемщика Валерий Лукишин (судя по всему, племянник Евгении Даутовой, сын ее родного брата Алексея Лукишина), который также был работником банка (возглавлял отдел анализа корпоративных клиентов). В АСВ убеждены, что у Шайхутдинова не могли не возникнуть «сомнения в том, технический кредит выдается или нет»…
В результате рассмотрение дела было отложено на 5 октября.
Преступила закон, когда проект лишился поддержки
Напомним, Евгения Даутова признала, что преступила закон, когда стратегический для страны проект частно-государственного партнерства по строительству завода «КЗСК-Силикон» лишился кредитной поддержки Внешэкономбанка.
«Чтобы реализовать этот проект, Даутова потеряла и банк, и сама [попала под уголовное преследование]… Хотя я считаю, что она добросовестная женщина, не аферист какой-нибудь. Она взялась за тот проект, который был ей не по силам», — высказал свое мнение в конце 2018 года президент РТ.
По его словам, при строительстве завода «КЗСК-Силикон» Даутова вышла за пределы сметы, утвержденной ВЭБом: новые нормы привели почти к двойному удорожанию проекта и… «она оказалась в сложной ситуации».
По версии следствия, банк «Спурт» в 2012—2017 годах прокредитовал 26 подконтрольных Даутовой компаний. В итоге все деньги под видом сделок по приобретению земли, отдельных зданий предприятия, продажи векселей, оплаты за услуги и за будущую продукцию были направлены на «КЗСК» и «КЗСК-Силикон», бенефициаром которых она была.
По версии Следкома, и предправления, и ее подчиненные знали о рисках невозврата кредитов, выданных группе технических компаний, и о том, что банк должен создавать дополнительный резерв на случай невозврата. Однако реклассификация «своих» заемщиков не проводилась, а регулятору — Центробанку направляли искаженные данные о качестве их кредитного портфеля.
Напомним, уже после краха «Спурта» проверяющие констатировали, что на 21 июля 2017 года банк полностью утратил собственные средства, уйдя в минус. Причем значительно: на 2,6 млрд рублей.
Даутову взяли под стражу 3 июня 2019-го в зале суда — за злоупотребления полномочиями и фальсификацию отчетности о финансовом положении банка «Спурт».
В июне прошлого года суд наказал банкира 3 годами и 1 месяцем колонии общего режима, но отбывать наказание она осталась в казанском СИЗО, в отряде хозяйственного обслуживания мастером по стирке и ремонту спецодежды. В декабре Евгения Валентиновна подала на досрочное освобождение, но лишь 26 июня вышла из СИЗО.