Тобиас Фосс: «На немецком книжном рынке все уже поняли, дигитализация — это необратимый процесс»

«В современном глобализованном мире национальной литературы как таковой практически нет»

— Господин Фосс, в первую очередь хотелось бы попросить вас охарактеризовать текущую ситуацию на книжных рынках России и Германии. Какие главные тенденции вы бы отметили?

— Пожалуй, я бы начал с того, что увидел во время своего текущего приезда в Россию: мне особенно бросилось в глаза, что российские издатели стали уделять больше внимания внешнему виду книги. Она для них не просто способ передачи знаний, но и объект, который требует определенного дизайна и подхода. Если раньше я этого не замечал, то сейчас это очевидно.

К сожалению, о содержании книг я могу сказать не так много, поскольку не читаю по-русски, однако я отметил еще одну тенденцию: российский рынок всегда был для меня достаточно закрытым — это был «рынок в себе». Но сейчас я вижу, что ваши издатели стараются активнее идти на контакт и нести российскую литературу на другие рынки. Собственно, для этого и созданы международные книжные ярмарки — чтобы обмениваться историями.

К сожалению, о содержании книг я могу сказать не так много, поскольку не читаю по-русски, однако я отметил еще одну тенденцию: российский рынок всегда был для меня достаточно закрытым — это был «рынок в себе». Но сейчас я вижу, что ваши издатели стараются активнее идти на контакт

— А какую ситуацию вы наблюдаете в Германии?

— Несомненно, в этой теме я разбираюсь лучше, но одновременно данный вопрос является для меня более сложным. Есть несколько тенденций, которые сейчас очень активно обсуждаются на немецком рынке.

С одной стороны, это новое европейское законодательство об авторском праве, которое подразумевает, что любые тексты, изображения, фильмы и книги в Интернете должны быть размещены так, чтобы осуществлялась защита правообладателей. В частности, речь идет об определенных ограничениях на скачивание, которые устанавливают крупные порталы (к примеру, YouTube). Сейчас активно обсуждается вопрос того, не являются ли эти фильтры своего рода интернет-цензурой — ограничением доступа к определенному контенту.

Вторая тема, которая сейчас актуальна для нашего рынка — процесс банкротства, затронувший одного из посредников, сотрудничавшего с целым рядом небольших независимых издательств.

Что касается самой литературы, то есть непосредственно содержания книг, то мне сложно выделить какую-то единую тенденцию, которая господствовала бы сейчас на немецком рынке. Могу отметить, что очень большую роль приобретает литература all-age. Этот рынок развился за последние 15 лет — можно сказать, что тренд начался с «Гарри Поттера». Также я бы подчеркнул значимость криминальной литературы: детективы перестали быть нишевыми, жанровыми произведениями и начали выходить на более широкий рынок. Кроме того, особенно популярны семейные истории.

— А как себя показывает национальная литература?

— Прежде всего хотел бы сказать, что мне не совсем нравится обозначение «национальная литература». На мой взгляд, в современном глобализованном мире национальной литературы как таковой практически нет. Такие вопросы, как любовь, смерть, человеческие отношения поднимаются и в Германии, и в Индии, и в любой другой точке мира. Просто они по-разному подаются.

Немецкий рынок — третий в мире по величине, он открыт для переводов с других языков, для историй из других стран. Примерно 12 процентов новых наименований в год — это переводы с различных языков. Остальные 88 процентов приходится на немецкую или, скорее, на немецкоязычную литературу, поскольку существуют немецкоязычные авторы из Швейцарии и Австрии.

На мой взгляд, в современном глобализованном мире национальной литературы как таковой практически нет. Такие вопросы, как любовь, смерть, человеческие отношения поднимаются и в Германии, и в Индии, и в любой другой точке мира. Просто они по-разному подаются

— Действительно ли современная российская литература мало интересует зарубежных издателей, и они в основном предпочитают переиздавать русскую классику?

— Думаю, здесь вы не так уж и неправы — но, полагаю, что отчасти это связано с тем, как российские издатели позиционируют себя на международных ярмарках. Когда я смотрю на российские стенды на Франкфуртской книжной ярмарке, то понимаю, что они устроены так, чтобы обратить на себя внимание исключительно тех, кто находится внутри «российской тусовки». Если ты не знаешь, что за книги представлены на стенде, то никогда и не узнаешь. Ты можешь приобрести права на ту или иную книгу, только если ты заранее проинформирован, о чем она. Российские издатели приезжают на ярмарку для того, чтобы покупать, а не для того, чтобы продавать права. Разумеется, в этом направлении уже есть определенные сдвиги, но мне кажется, что над этим еще предстоит поработать.

«Дигитализация книги еще не произошла»

— Не могли бы вы рассказать о дигитализации в отрасли? Много ли появилось издательств, у которых акцент серьезно смещен в сторону электронных технологий при меньшей доле печатной продукции?

— Во-первых, на немецком рынке все уже поняли, что дигитализация — это необратимый процесс. В 1998 году, когда я впервые участвовал во Франкфуртской ярмарке как сотрудник, на одном из стендов были представлены первые вышедшие на рынок электронные «читалки». Тогда во всех газетах начали появляться заголовки из серии: «Печатная книга погибает», «Эра печатной книги закончилась», «Мы вступаем в эпоху дигитализации». Знаете, что действительно закончилось? История компании RocketBook, которая выпускала те самые «читалки».

Сегодня ситуация в корне изменилась: издательства, задающие тон на рынке, считают необходимым выпускать новые наименования не только в печатной, но и в электронной версии. Делают ли издательства то же самое со своим бэк-листом, зависит от их политики. Самое интересное начинается, когда мы измеряем рынок в процентах: выясняется, что даже сейчас в Германии, как и в других европейских странах, общий объем электронной книги составляет приблизительно 6 процентов. Оставшиеся 94 процента приходится на печатные и иные формы продукции.

Моя гипотеза может показаться провокационной, но, как мне кажется, дигитализация книги еще не произошла. Пока мы наблюдаем лишь дигитализацию сбыта. То, что мы представляем сейчас под электронной книгой — это электронная версия той же самой печатной книги. Потенциал, который кроется в электронном продукте, пока не раскрыт. Да, в этой области уже начинают экспериментировать, однако, думаю, основные изменения еще впереди.

Моя гипотеза может показаться провокационной, но, как мне кажется, дигитализация книги еще не произошла. Пока мы наблюдаем лишь дигитализацию сбыта. То, что мы представляем сейчас под электронной книгой — это электронная версия той же самой печатной книги

— Не знакома с ситуацией в Германии, но могу сказать про Россию: книги стали откровенно дорогими. Как вы относитесь к тому, что, грубо говоря, тот же алкоголь оказывается для населения доступнее знаний?

— Это хороший вопрос. Если честно, книга всегда стоит дорого: автору нужно на что-то жить, издателю нужно на что-то жить, книжному магазину и его владельцу нужно на что-то жить, и кому-то так или иначе приходится за это платить. Думаю, за этим вопросом кроется другой — как государству гарантировать максимально общий доступ к знаниям.

Эту задачу можно решать по-разному. К примеру, в Китае писатель — полноценная профессия. Писатели состоят на государственной службе и каждый месяц получают зарплату. Получается, что именно государство производит всю книжную продукцию. Я не уверен, что это тот путь, по которому мы хотим идти. На рынках стран с авторитарным режимом присутствует лишь небольшое количество изданий, однако каждое из них выходит большим тиражом. В демократических странах ситуация прямо противоположная: издается большое количество наименований, но каждое выходит небольшим тиражом.

Конечно, может быть и так, что государство скажет: «Нам нравятся вот эти издательства и мы предоставим им финансирование». Но тут встает вопрос: а кто должен выбирать эти издательства? И не будут ли это исключительно те издательства, которые печатают литературу по вопросам, актуальным для государства? В Германии существуют два государственных инструмента, которые, с одной стороны, позволяют обеспечить максимальное разнообразие, а с другой — и это связано с авторским правом — гарантировать защиту правообладателя. Во-первых, это сниженный налог на добавленную стоимость. Обычно НДС в Германии составляет 19 процентов, но для книжной отрасли (а также для продуктов питания и медикаментов) — всего 7 процентов. Таким образом государство поддерживает всю книжную продукцию, а не конкретные издательства.

Второй инструмент — фиксированная цена. Издательство устанавливает цену на книгу, и она стоит одинаково везде. Это поддерживает существование не только издательств, которые пополняют наш широкий ассортимент книжной продукции, но и небольших книжных магазинов. Я большой сторонник этого инструмента, хотя со стороны производителя он может восприниматься иначе. Чем больше тираж, тем дешевле производство одной книги. Это действительно так, но если мы сравним ситуацию на нашем рынке с рынками, где раньше существовала фиксированная цена, а потом от нее отказались, то увидим, что бестселлеры, издающиеся большим тиражом, действительно продаются дешевле, но за счет того, что более не существует фиксированной цены, все остальные книги начинают стоить дороже.

Если мы хотим, чтобы у нас появлялись качественные книги, фильмы или музыка, люди должны быть готовы к тому, что им придется заплатить тем писателям, режиссерам и музыкантам, которые будут создавать продукт

— В ситуации, когда книга стоит дорого, многим на помощь приходит пиратство. Это серьезная проблема для книжной отрасли? И так ли любят бесплатный контент в Германии, как его любят российские пользователи?

— Несомненно, в Германии тоже существует проблема пиратства. Думаю, основная сложность заключается в том, что молодое поколение привыкло: в интернете все бесплатно. Именно эту установку и необходимо изменить. Как я уже говорил, в цену продукта входят деньги, которые идут правообладателю, посредникам и так далее. Если люди будут привыкать к тому, что все бесплатно, то культура опустится до того уровня, на котором нам бы вовсе не хотелось оказаться. Если мы хотим, чтобы у нас появлялись качественные книги, фильмы или музыка, люди должны быть готовы к тому, что им придется заплатить тем писателям, режиссерам и музыкантам, которые будут создавать продукт.

— Господин Фосс, спасибо вам за интересную беседу! Напоследок хотелось бы попросить вас посоветовать нашему читателю «топовую», на ваш взгляд, книгу, вышедшую в 2018—2019 годах.

— Я бы хотел обратить внимание на работу американского автора Натаниэля Рича «Теряя Землю» (в оригинале Losing Earth). В ней рассказывается о том, что все данные об изменениях климата, которыми мы сейчас оперируем, были обнародованы еще в 1970—1980-е годы. Но поскольку тогда не было принято никаких мер, мы потеряли 40 лет. Все то, что предпринимается сейчас, абсолютно не гарантирует, что мы действительно сможем бороться с происходящим. На мой взгляд, это очень стоящая книга, и я хотел бы, чтобы на нее обратили внимание во всем мире.