На службе Башкурдистану: как татарские офицеры поддержали политический проект Валиди
Командиры мусульманских полков в Башкирском войске. Часть 1
Уфимский историк Рустем Таймасов в колонке, написанной для «Реального времени», приоткрывает любопытную страницу истории Гражданской войны на территории Урало-Поволжья. Наш колумнист рассказывает об участии татарских офицеров в создании Башкирской автономной республики, на ранних этапах именовавшейся Башкурдистаном, — одном из интереснейших политических проектов.
1918 год: татарские офицеры оказались не у дел
К началу масштабной Гражданской войны на территории Урало-Поволжья (конец мая 1918 года) значительная часть татарских офицеров была сконцентрирована в Казани, Уфе и Оренбурге. Это было связано с двумя основными причинами.
С середины 1917 года в России началось активное обсуждение вопроса о формировании мусульманских частей, которые должны были, с одной стороны, стать альтернативой разлагающейся бывшей царской армии, с другой стороны, укрепить мобилизацию российских мусульман для решения своих социальных и общественно-политических проблем внутри страны. Причем в первой задаче было больше заинтересовано Временное правительство, а во второй — общественные организации мусульман. Поэтому неудивительно, что эти две политические силы смогли прийти к соглашению, что позволило с начала осени 1917 года приступить к системному формированию на фронте и в тылу мусульманских частей.
Опуская подробности образования фронтовых мусульманских частей, сразу перейдем к тыловым войскам. По решению Харби Шуро (центральная военная мусульманская организация в 1917 — начале 1918 года) и с согласия российских властей в Уфе, Казани и Оренбурге началось формирование мусульманских полков. Разумеется, что на самых первых этапах становления этих частей актуализировался вопрос с командным составом, который, по понятным причинам, должен был формироваться из тюрко-мусульман. Непосредственной организацией кадрового пополнения офицерами мусульманских полков занимался Харби Шуро, лидеры которого в полной мере воспользовались имеющимися полномочиями в рамках сложившихся к осени 1917 года партнерских отношений с Временным правительством.
Немаловажным будет добавить, что помимо вышеуказанных целей в образовании мусульманских частей Харби Шуро, превратившийся в серьезного политического игрока на фоне ослабления центральной власти, стремился наполнить идейным содержанием этот процесс. Не вдаваясь в подробности проектов «автономии тюрко-татар внутренней России и Сибири» и «Идель-Урал» (о которых мы рассказывали в предыдущих материалах), отметим, что многие татарские офицеры закономерно становились своеобразным идеологическим рупором Харби Шуро в созданных им войсках.
После Октябрьского переворота и прихода к власти большевиков в стране эта деятельность приобретает особую важность и актуальность, поскольку вместо слабого и безвольного Временного правительства появляется жесткая и бескомпромиссная политическая сила. Положение поборников проекта «Идель-Урал» еще больше усложняется, когда башкирское национальное движение в ноябре заявляет об образовании автономной республики — «Башкурдистана». Чуть позже III Всебашкирский курултай как представительный народный орган формализует это решение и назначает национальное правительство для реализации концепции территориальной автономии. Это неизбежно отразилось на настроениях расквартированных в Башкирии мусульманских войск. Так, в Оренбурге татарские офицеры, агитировавшие солдат мусульманского полка (среди которых было много башкир) разогнать всебашкирский курултай, были избиты и выставлены из казарм.
Но основные драматические события для офицеров мусульманских тыловых частей разыгрались в Казани, где весной 1918 года Харби Шуро был полностью разгромлен большевиками. Причем поражение было не военным (в редких вооруженных стычках погибло всего несколько человек), а политическим. На поверку проект «Идель-Урал» оказался востребованным только узким кругом татарской интеллигенции, то есть по-настоящему народным он так и не стал даже среди тюрко-мусульманского населения Казанской губернии. Солдаты еще несформированной мусульманской бригады (как и других мусульманских частей, расположенных в Уфе и Оренбурге) мирно разошлись по домам, а их командиры остались не у дел.
Был и другой фактор, который удерживал татарских офицеров на территории Урало-Поволжья. Очевидно, что подавляющая часть из них проживала на этой территории и уезжать им было некуда.
Таким образом, к лету 1918 года в Казани, Оренбурге и Уфе было довольно большое количество татарских офицеров, оказавшихся ненужными ни большевикам, ни их пока еще совсем слабым оппонентам.
Новая надежда — Башкирское войско
Выступление чехословацкого корпуса в конце мая 1918 года вдоль огромной по протяженности железнодорожной линии от Пензы до Дальнего Востока резко изменило расклад сил на Востоке страны. Отряды Красной Гвардии, до этой поры имевшие полное военное преимущество перед разрозненными силами подполья и партизан, неожиданно оказались лицом к лицу с хорошо подготовленными регулярными частями. Даже при сильной растянутости чехословацких частей их сил хватило для достижения быстрых побед и захвата ряда ключевых городов.
В изменившейся военно-политической обстановке члены упраздненного Харби Шуро пытались восстановить свои прежние позиции, в том числе в организации вооруженных сил, но все их попытки в конечном итоге не увенчались успехом. Из своих самых преданных сторонников некогда могущественной организации удалось образовать лишь один полк под командованием капитана (по другим данным, полковника) Мухамед-Акрама Биглова, который вошел в Народную армию Комуча, затем — в состав вооруженных сил Директории и чуть позже Верховного правителя Колчака. То есть послужить интересам Харби Шуро татарскому полку так и не получилось.
Между тем в это время на территории Урало-Поволжья и Сибири формируется мощный альянс антибольшевистских сил. Главными их участниками стали левое Самарское правительство (Комуч) и центристское Временное Сибирское правительство. Чуть позже в эту коалицию вступили Оренбургское и Уральское казачьи войска, а также Башкирское правительство (тоже пострадавшее от агрессии большевиков), которое развернуло бурную деятельность по формированию регулярных национальных частей и отрядов военной милиции на территории «Башкурдистана». В лице Комуча — единственного правительства, обладавшего во всем антибольшевистском лагере хоть какими-то формальными признаками общероссийской власти — башкирские лидеры нашли партнера по ключевым вопросам национально-государственного самоопределения и создания собственных вооруженных сил.
В течение лета 1918 года, находясь в условиях постоянного вооруженного противостояния с большевиками и политической борьбы с другими членами коалиции, не имея значительных денежных и административных ресурсов, Башкирское правительство сформировало один кавалерийский и пять пехотных полков, а также около 12 отрядов военной милиции (добровольческие отряды). Регулярные части к концу лета были сведены в Отдельный корпус двухдивизионного состава. В сентябре были дополнительно сформированы еще один кавалерийский и один пехотный полки.
Важно отметить, что вооруженные силы башкир создавались в рамках реализации проекта автономного «Башкурдистана», который из формата политической декларации конца 1917 года стал приобретать черты реального государственно-территориального образования с характерными для него органами центрального и местного управления, госаппаратом, бюджетом и госсимволикой. Территориально-административными границами республики (проект так называемой «Малой Башкирии») стала восточная часть территории башкирских кантонов, упраздненных в 60-е годы XIX века. Национальные части формировались и отправлялись с призывных пунктов сразу в бой под лозунгом защиты «Башкурдистана».
Таким образом, в рядах «белых» правительств Востока появилась интересная и успешная политическая сила, сильно отличающаяся от своих союзников по коалиции. Для многих татарских офицеров появилась возможность вернуться в строй и принять участие в реализации башкирского проекта. Эта возможность коррелировала с реальными потребностями Башправительства в тюрко-мусульманских офицерах для командного состава национальных частей.
Первоначально были максимально привлечены башкирские офицеры, но их было недостаточно и подавляющее большинство среди них были в чине обер-офицеров, тогда как для командования батальонами и полками требовались штаб-офицеры. Поэтому первыми командирами башкирских частей наряду с башкирами стали русские офицеры, назначенные командованием Сибирской армии. Эта мера была вынужденной для Башправительства, поскольку между башкирскими солдатами и русскими офицерами были очевидные коммуникационные проблемы, в первую очередь языковые. Поэтому уже в июле 1918 года главный военный орган Башправительства — Башкирский военный совет — приступил к активной вербовке офицеров из числа возрастных башкир, а также татар призывного возраста.
Поступление на службу в башвойска татарских офицеров осуществлялось на добровольной основе, тем более что союзники по коалиции препятствий не создавали. В Челябинск, где располагался в июле 1918 года Штаб башвойск, стали прибывать десятки офицеров-татар из разных городов Урало-Поволжья. Из Казани приехало особенно много офицеров, в том числе из числа литовских татар (Ледзинский, Мухарский, Якубовский, Байрашевский и другие).
Касым Еникеев — командующий 4-м башполком
Наибольший вклад в военное строительство «Башкурдистана» внесли представители известных родов Еникеевых и Терегуловых — потомков мурз из Темникова. Остановимся на них подробнее, тем более что они оставили заметный след в различных документах тех лет.
Штабс-капитан Касым Еникеев начинает активно фигурировать в официальных документах Башкирского военного совета с середины июля 1918 года. Вместе с уполномоченными Башправительства в Оренбурге Еникеев приступил к формированию 4-го пехотного полка. В задачи штабс-капитана входила военная и строевая подготовка новобранцев. Вопросами мобилизации и обеспечения полка всем необходимым занимались представители Башправительства. Очевидно, что Еникеев приложил руку и к привлечению в полк офицеров из числа татар и башкир, состоявших на службе в Оренбургском казачьем войске. Именно в 4-м стрелковом полке удалось сконцентрировать наибольшее число ротных командиров тюрко-мусульманского происхождения.
К сентябрю 1918 года данный полк насчитывал около одной тысячи штыков. 16 сентября первый батальон полка был отправлен на штурм города Орск, который оренбургские казаки пытались безуспешно взять на протяжении двух месяцев. 27 сентября состоялось кровопролитное сражение у стен и внутри города, которое принесло башкирам и казакам победу. Красные оставили Орск и отступили к Актюбинску. Начальник штаба Оренбургского военного округа А. Вагин по случаю этого крупного военного успеха телеграфировал командующему Отдельным Башкирским корпусом Х.-А. Ишбулатову: «Выражаю искреннюю благодарность доблестным сынам Башкурдистана за их вызывающую общее удовлетворение службу на пользу нашей дорогой Родине!»
Сразу после взятия Орска 4-й Башполк был переброшен на Актюбинский фронт, где вместе с другими башкирскими частями принял участие в тяжелых боях с красными войсками. Верховный главнокомандующий российской армии (к этому времени было образовано Всероссийское правительство — Директория и все территориальные армии были формально консолидированы в одну) В. Болдырев отправил в адрес башкир пышную телеграмму: «Выражаю сердечную благодарность славным Башкирским полкам, честно и мужественно сражающимся за всеобщее русское дело».
Из документов тех лет хорошо видно, что Касым Еникеев провел большую плодотворную работу. Во многом благодаря его стараниям 4-й Башполк стал одной из лучших башкирских частей. Здесь был организован военный оркестр, который вскоре приобрел статус общевойскового для башчастей. Еникеев честно исполнял свою службу и с самого начала согласился войти в подчинение уполномоченных Башправительства, признав тем самым верховенство политического руководства республики над собой в военно-административных вопросах.
В начале августа Еникеева вместе с другими офицерами назначили членом комиссии по выработке новой униформы военнослужащих башкирских войск. За основу было решено взять элементы формы армии Комуча, где отказались от погон и применяли нарукавные нашивки. В качестве главного отличительного цвета был выбран синий, который присутствовал на головном уборе, лампасах и нашивках.
В ноябре башкирское руководство доверило ему временное командование 1-й Башдивизии с совмещением должности комполка. Однако его политическая надежность все же имела границу.
Директория в конце октября 1918 года распустила все региональные правительства Урала, Поволжья и Сибири и объявила о создании единой армии. В этих новых условиях не оставалось места для территориальной автономии и национальной армии, что неизбежно привело к нарастанию конфликта между башкирскими лидерами и новым правящим режимом востока страны. Ноябрьский переворот в Омске окончательно оформил политический портрет антибольшевистской всероссийской власти на востоке России, принявший основные черты всех остальных «белых» правительств на других территориях страны — полное доминирование военных в политических вопросах, правоцентристская платформа, откровенный нигилизм в отношении земельного, национального и других вопросов.
После этих событий башкирские лидеры кардинально пересмотрели свою дальнейшую стратегию. Вместе с членами бывшего Комуча они попытались организовать вооруженное восстание против режима Колчака и отвоевать свою территорию у белых. Восстание планировалась начать в начале декабря в Оренбурге при поддержке расквартированных там башкирских частей. Однако планы заговорщиков были раскрыты, и они были вынуждены ретироваться из города.
Башкирские полки по приказу Заки Валидова самовольно покинули свое месторасположение и отошли южнее Оренбурга в район села Ермолаево. Эти политические виражи выдержали не все офицеры башчастей. Очевидно, что среди них был и Касым Еникеев (в декабре 1918 года он был уже подполковником), который не был готов к конфронтации с колчаковским режимом. В начале февраля 1919 года он был освобожден от командования полком и отбыл неизвестном направлении. Как сложилась его дальнейшая судьба, неизвестно.
Окончание следует