Ксения Суворова: «Переобуваться в воздухе — это любимое российское занятие. Я сама так делала»

«Придя в «Хайтек», я писала редполитику с нуля»

— Ксения, прежде чем мы начнем говорить о перезапуске «Хайтека», я хотела бы вернуться на несколько месяцев назад и уточнить: что случилось в марте этого года? Почему издание было заморожено? Почему ушел Александр Писарев?

— Обсуждать прошлую команду мне кажется не очень этичным, но если следовать исключительно официальной версии, то в один момент старая команда и руководство разошлись во мнениях касательно издания.

Во многом это было связано с тем, что за два года существования «Хайтека» не произошло какого-то глобального роста. Это можно увидеть, открыв доступный каждому SimilarWeb и посмотрев на трафик издания с 2016 года по февраль 2018-го, — число «уников» в этот период не превышает 400—500 тысяч. Конечно, это не устраивало руководство, которое ставило перед медиаресурсом большие задачи. Они вкладывали деньги и, естественно, хотели видеть конкретный результат.

Несомненно, сейчас на рынке очень мало полностью окупаемых изданий, но они хотя бы растут в трафике. Здесь же такого не было. В общем, бывший главред видел развитие издания одним образом, а руководство — другим.

— Собственно, все это привело к перезапуску издания. А что именно было сделано за последние месяцы? Появились ли новые рубрики, возможно, вы изменили какие-то фундаментальные вещи — типа редполитики?

— Если честно, я не видела редполитику старой команды. Возможно, такого документа вообще не существовало или им с нами просто не поделились. Придя в «Хайтек», сама писала редполитику с нуля, основываясь на своем видении издания.

Изначально это должно было быть СМИ, которое пишет о высоких технологиях, Иннополисе и иногда о науке. Раньше редакция очень часто брала зарубежные новости, которые потом просто переводились.

Старый «Хайтек» не отвечал моим внутренним убеждениям, согласно которым медиаресурс должен соответствовать современным стандартам журналистики. Конечно, я не могу утверждать, что то, что я сейчас делаю, соответствует им, поскольку нам еще есть куда расти, но, по крайней мере, мы находимся на этом пути. Также была проблема с тем, что реклама вообще никак не метилась, — это тоже противоречит моим убеждениям.

«Изначально это должно было быть СМИ, которое пишет о высоких технологиях, Иннополисе и иногда о науке. Раньше редакция очень часто брала зарубежные новости, которые потом просто переводились». Фото Максима Платонова

Когда я пришла, мы все вместе решили, что «Хайтек» будет писать о высоких технологиях и науке, меняющей весь мир. Первым делом мы стали иначе подходить к новостям. Да, мы берем иностранные источники, но мы оцениваем их с нескольких сторон. Я прошу новостников задавать к подбору новостей три вопроса: «Вдохновляет ли меня эта новость?», «Влияет ли она на будущее или настоящее?», «Насколько это явление уникально?». Поэтому, кстати, мы не пишем обзоры смартфонов: откровенно говоря, каждый смартфон повторяет другой, плюс на рынке есть очень много СМИ о гаджетах. Если же говорить про СМИ о науке, то здесь наш прямой конкурент — N+1. Но стоит учесть, что мы, в отличие от них, еще и много пишем про технологии.

Думаю, в перспективе мы станем достаточно крупным изданием. А с учетом того, что с момента появления новой команды у нас начался резкий рост охвата (в октябре мы достигли 900 тыс. «уников», не покупая при этом трафик), мы, как мне кажется, находимся на верном пути. У нас стали появляться новости, которые за месяц собирают по 200 тыс. прочтений, раньше такого не было.

«Новая команда определенно обходится дешевле, чем старая»

— Вы также сделали редизайн, но почему-то не стали радикально менять внешний вид сайта.

— Думаю, такое ощущение может возникать только за счет сохранения прежней цветовой гаммы и слайдера на главной странице. В целом, на мой взгляд, мы поменяли сайт достаточно радикально. Старый дизайн был абсолютно устаревшим: его было неудобно читать и смотреть, а главная страница была просто мертвой — людям не хотелось на нее заходить.

Мы поменяли рубрики: у нас появились «Новости», «Мнения», куда попадают только интервью, «Кейсы», где мы размещаем практически все наши статьи, а также истории компаний, влияющих на технологии или науку в России. Также на сайте появились рубрики «Наука» и «Технологии». Из старого остался только «Иннополис».

Также мы поменяли движок и сервер. То есть это был не просто переезд — это была глобальная история. Конечно, сейчас есть некоторое количество багов, но мы исправим их в ближайший месяц.

— А во сколько обошелся перезапуск издания?

— Я не могу назвать точную сумму, но новая команда определенно обходится дешевле, чем старая.

«Только я могу сказать редакции, о чем писать или не писать»

— О потенциальных конкурентах экс-главред «Хайтека» рассказывал еще на этапе запуска проекта, но с того времени утекло много воды — поменялись и вы, и другие издания. С кем вы конкурируете сейчас, помимо уже упомянутого N+1? Может быть, VC, Roem, Tjournal или CNews?

— CNews еще читают, и это хорошо, но я не вижу их в качестве наших конкурентов. Что касается Roem… Вы знаете, среди журналистов ходит такая шутка: «А Roem еще жив?» Он жив, конечно, но он уже не тот, что раньше. Конкурировать с ним я не вижу смысла, плюс мы пересекаемся с этим изданием крайне редко. VC — да, наверное, но я бы не сказала, что мы конкуренты. Как я могу сейчас конкурировать с изданием, которое больше нас в четыре раза? Это все равно, что конкурировать с «РИА Новости» (смеется).

«На мой взгляд, мы поменяли сайт достаточно радикально. Старый дизайн был абсолютно устаревшим: его было неудобно читать и смотреть, а главная страница была просто мертвой — людям не хотелось на нее заходить»

— Если не ошибаюсь, в год запуска «Хайтека» Александр Писарев заявлял, что в 2018 году издание должно выйти на самоокупаемость. Каковы успехи?

— Вообще, если бы издание было самоокупаемым на момент ухода прошлой команды, то, наверное, эта команда бы и не ушла. Естественно, у нас это в планах есть, но не знаю, получится это сделать или нет, поэтому я не могу здесь ничего обещать. Если у меня получится сделать «Хайтек» крутым и читаемым изданием, если мне в этом поможет вся моя команда и мое руководство и если при этом наш сайт станет самоокупаемым, я буду бесконечно счастлива.

— Вмешивается ли Иннополис в редакционную политику? И правдивы ли слухи о кураторстве Николая Никифорова?

— Нет, Иннополис никак не вмешивается в работу редакции. Что касается Никифорова, то я не могу сказать, что было раньше, но сейчас «Хайтек» точно никто не напрягает по поводу контента, кроме меня. Только я могу сказать редакции, о чем писать или не писать. К примеру, то, что мы практически никогда не пишем о политике, — это мой сознательный выбор, на который никак не влияет Иннополис.

Когда мы делаем материал об Иннополисе, мы делаем его так, как этого хочет редакция. Не бывает такого, что Иннополис нам говорит: «Вы не будете брать интервью у этого спикера. Возьмете у другого» или «Вы не поставите такой заголовок». В мае у нас вышло интервью с Джозефом Брауном из Университета Иннополис под очень провокационным заголовком: «Мы строим роботов, потому что нам нужны рабы». Этот материал тут же перепечатали множество других изданий, причем иногда информация подавалась в стиле: «Ученый из Университета Иннополис считает, что роботы — это рабы». Этот материал до сих пор висит на сайте в первозданном виде — никто не просил нас ничего менять. Были ситуации, когда мы могли начать спорить с Иннополисом, но он все равно давал нам свободу, за что я ему бесконечно благодарна.

«Переобуваться в воздухе — это любимое российское занятие. Я сама так поступала»

— Ксения, а как вы попали в СМИ Иннополиса? И не сложно ли было переключаться на айтишную тему?

— Была заучкой в школе, поэтому сама поступила в мед, но учиться и работать одновременно было невозможно. Причем работала пиарщиком в старейшем клубе Питера. Потом пошла в СПбГУ, но работа тоже помешала учиться. А потом уже ушла в журналистику.

Сначала очень много писала про политику, но в итоге сильно от этого устала, поскольку это не самая чистая вещь в нашей стране, причем со всех сторон. Банальный пример — ситуация с «Медузой», когда Симоньян начинает писать про лицемерие редакции из Риги, а потом ей самой начинают предъявлять аналогичные претензии. Подобные вещи вскрывают все нарывы, которые есть в нашем обществе. И, кстати, переобуваться в воздухе — это наше (российское) любимое занятие. Я сама переобувалась в воздухе: из оппозиции — в провластную сферу, а оттуда в осознание собственной аполитичности. Потом решила, что меня больше не затащить в политику, а спустя несколько лет оказалась в «Фонтанке». Это даже смешно.

В 2016 году стала главным редактором в университете интернет-профессий «Нетология». Благодаря этому смогла погрузиться во многие вещи, которые не делала раньше: смогла изучить как азы программирования, так и руководство процессом разработки и другие айтишные штуки.

«В мае у нас вышло интервью с Джозефом Брауном из Университета Иннополис под очень провокационным заголовком: «Мы строим роботов, потому что нам нужны рабы». <...> Этот материал до сих пор висит на сайте в первозданном виде — никто не просил нас ничего менять». Фото hightech.fm

В какой-то момент я поняла, что выросла, и решила уйти в «Фонтанку», где стала директором по развитию, там занималась рекламой, касалась вопроса разработки и отвечала за трафик. К сожалению, довольно быстро наши взгляды с руководством издания разошлись. Я даже не знаю, кому надо было меняться: либо мне стоило быть более гибкой, либо — другой стороне. На самом деле, мне кажется, что причина расхождения наших взглядов заключалась в том, что я довольно молодая, а в «Фонтанке» сидят люди более старшего возраста. Думаю, мы банально не сработались. Я хотела делать современное СМИ, а они стремились сохранить свою идентичность. Отдельный вопрос: «Нужна ли эта идентичность в 2018 году?».

— А потом последовал «Хайтек»?

— Да, спустя два месяца после ухода из «Фонтанки» я оказалась в «Хайтеке». Попала сюда окольными путями. Ко мне присматривались два месяца, а потом дали карт-бланш, начавшийся со сбора собственной команды и руководства, которых я, к слову, очень люблю. Мне правда очень хочется верить в то, что мы друзья.

— Ксения, напоследок хочу спросить вас о крайне неприятной истории с вбросом в Сеть ваших личных фотографий, которые сопровождались заголовками из разряда «Посмотрите, кто работает в «Фонтанке». Как вы восприняли произошедшее? Учитывая то, что о вас понаписали авторы вброса, все это выглядит так, будто вас использовали для атаки на «Фонтанку».

— Мы очень долго смеялись над этим с мужем (смеется). Судя по тому, что там было написано, это, конечно, атака на «Фонтанку». Про меня в этом вбросе толком ничего не сказано, кроме того, что я «лесбиянка, которая вышла замуж за гомосексуалиста, чтобы родить ребенка» (или что-то из этой же серии). Там не было сказано ни слова о моих профессиональных качествах, но при этом присутствовало несколько абзацев, в которых говорилось что-то вроде: «Ее взяли для того, чтобы прикрыть проблемы с руководителем «Фонтанки» Вышенковым». На самом деле, все было не так. История с моими фотографиями — это просто один из многочисленных на тот момент набросов на «Фонтанку». Это правда было очень смешно. Кстати, мне до сих пор иногда пишут в «личку»: «О боже мой, я нашел такую статью с тобой!» После этого у меня начинается гомерический смех.