Сергей Юшко: «Наши акционеры часто спорят между собой: одни хотят, чтобы была прибыль, другие говорят, что нужно развивать социальные программы»

Три кита «Идеи»

— Здравствуйте, в прямом эфире интернет-газеты «Реальное время» онлайн-конференция. В гостях у нас сегодня Сергей Владимирович Юшко, генеральный директор инновационно-производственного технопарка «Идея». Здравствуйте, Сергей! В ближайший час, напомню, вы можете оставлять свои вопросы на странице онлайн-конференции (на сайте «Реальное время»), а также в социальных сетях с хэштэгом #вопрос онлайн. Итак, Сергей, первый наш вопрос будет касаться технопарка «Идея». Когда мы готовили материалы к нашей сегодняшней встрече, мы собирали также сообщения наших читателей и столкнулись с тем, что многие задаются вопросом, чем сейчас занимается технопарк «Идея». Поэтому нам хотелось бы начать с того, чтобы вы кратко рассказали о тех результатах, которых вам удалось достичь к сегодняшнему дню.

— Добрый день. Большое спасибо за вопрос — ожидаемый. Говоря о результатах, необходимо сказать о том, что в технопарке «Идея» «выросло» уже порядка 700 резидентов, которые распространились по Республике Татарстан и вообще по Российской Федерации. Время от времени возникают яркие компании, о которых мы постоянно рассказываем, показываем. Мы сами у этих компаний учимся, каждый раз пытаемся понять, что позволило им так вырасти. И конечно, очень здорово, что и читатели, и слушатели, молодое поколение, которое в вузах, учится сейчас, знает этот проект.

Если говорить о результатах прошлого года, то в технопарке резидентами создано 550 новых рабочих мест, зарплата на которых выше среднереспубликанского уровня. Примерно такая же статистика и по прошлому, и позапрошлому году. Из технопарка уходят порядка 60 новых компаний ежегодно — мы работаем как конвейер. Оборот резидентов технопарка составляет 8,1 млрд рублей, и это хороший оборот, если посчитать количество людей, задействованных в этом процессе. И это минимальные оценки того, что эти компании делают, то есть это выработка порядка 4,4 млн рублей на человека.

По данным мониторинга минэкономики РТ, мы находимся в «зеленой» зоне, но необходимо отметить, что это выработка. На самом деле то, что компании заработали, не имеет складов, и если через меня проходят какие-то складские, и я «прокачиваю» через технопарк оборот, например, в миллиардах рублей, но при этом добавляю один рубль, то, конечно, звучит хорошо, но на самом деле все понимают, что я сделал один рубль. Поэтому мы и говорим, что 8,1 млрд рублей сделали наши резиденты, при этом у них нет складов, каких-то искусственных оборотов, инвестиционных составляющих — мы из этой суммы их убрали. 8,1 млрд рублей — это то, что «чисто» ребята заработали. 60 компаний ежегодно, 550 новых рабочих мест.

Оборот резидентов технопарка составляет 8,1 млрд рублей, и это хороший оборот, если посчитать количество людей, задействованных в этом процессе

Профиль наших резидентов — три направления. Первое — автоматизация технологических процессов. Наши компании работают с такими крупными клиентами, как «Газпром», «Роснефть», «Новатэк». Второе — это медицинская техника, знаменитая компания «Эйдос». Сейчас они находятся на волне: действительно, о них надо говорить, показывать. Компания очень эффективно развивается, помогает в этом деле наше республиканское министерство экономики, министерство экономики РФ, партнеры. И третье направление — это цифровой маркетинг: те, кто связан с программированием, веб-сайтами. Это такие компании, за которыми, я считаю, тоже будущее: например, в Гонконгском университете компании, занимающиеся цифровым маркетингом, выделены обособленными подразделениями университета, потому что это перспектива. Работа с соцсетями, интернет-продажи — это всех интересует, и здесь надо быть специалистом.

— А у нас такое возможно?

— У нас есть компания «Смарт хэд», которая, по-моему, входит в топ-5 компаний РФ. Они работают с крупными зарубежными технологическими брендами, у них есть свое подразделение в Казанском федеральном университете в виде школы, в которой они читают лекции. Вообще, все наиболее успешные малые компании очень плотно интегрированы с федеральным, техническим и технологическим университетами.

Объясняется это очень просто: им нужны кадры. Компании без серьезного кадрового потенциала развиваться не могут. Поэтому они находятся в университетах. Университеты не всегда понимают, к чему необходимо готовить специалистов, поэтому специалисты от «рынка» часто на волонтерской основе читают в университете лекции, отмечают там толковых парней и девушек, приглашают их к себе на работу, уже начиная со второго курса, дают темы дипломных работ. Ребята работают над ними и потом уходят в эти компании. Без этой смычки о 60 компаниях ежегодно говорить было бы бессмысленно. Это компании, которые вырабатывают 8,1 млрд рублей, то есть это реальные рыночные компании, которые умеют зарабатывать деньги на рынке. Государственных денег в этом обороте нет.

— А каким образом вы подбираете резидентов?

— Это не грибы, не куриные яйца, чтобы их как-то подбирать. Дело в том, что в республике, мне кажется, создана очень хорошая ситуация для того, чтобы молодежь все-таки развивалась. Всегда появляются люди (в том числе у нас есть мероприятия), которые хотят «сделать» себя сами. Мы работаем, начиная со школы. Нам в этом помогает министерство по делам молодежи и спорту, министерство образования РТ, у нас есть совместные конкурсы. Наши акционеры — венчурный фонд РТ, «Татнефтехиминвест-холдинг», Роснано, фонд «Роснано» — все они вовлечены в конкурсные мероприятия от школы до бесконечности, пока ты свой бизнес не создашь.

«Вот он полез в тонкие материи, ты про аренду расскажи»

— Молодежь собираете.

— Да, и кстати говоря, школьники — очень интересная аудитория. Понятно, конечно, что предприятия создают в более зрелом возрасте (средний возраст сотрудников наших малых компаний — 28 лет), но глаза начинают гореть уже у школьников, и именно они часто дают очень интересные технологические решения, которые используются и на «КАМАЗе», и на том же «Эйдосе», и в компаниях, которые занимаются автоматикой. Школьники — очень активная часть населения.

Конечно, предприятия создают в более зрелом возрасте, но глаза начинают гореть уже у школьников, и именно они часто дают очень интересные технологические решения

— Но все-таки вы позиционируетесь как инновационно-производственный технопарк. Получается, что компании, которые вы привлекаете, должны нести некие инновации?

— Конечно, и разговор об этих инновациях — это темы отдельных диссертаций. Этим лучше не заниматься, потому что необходимо заниматься созданием условий для этих инноваций, а не схоластикой в этой области. Дело в том, что Татарстан работает на открытом рынке, и если ты несешь туда какую-то технологическую уникальную компетенцию, то это инновация. Почему? Потому что если это не инновационный продукт, то у тебя не будут его брать, потому что он уже есть. Значит, ты что-то новое делаешь. И более того, эти компании инновационные продукты делают (по статистике надо чаще, чем раз в три года), но чаще, чем раз в год. Почему? Потому что иначе ты не сможешь удержаться на этом рынке в своем секторе. Если ты произвел какой-то товар или услугу, но никак его не поддерживаешь и не меняешь, то в современных рыночных условиях ты неконкурентноспособен, потому что наши ребятишки работают на открытом рынке очень хорошо. В Китае тоже очень много активных и талантливых людей, им предлагают на рынок очень много идей, у них также созданы очень хорошие условия для выведения на рынок, и с ними конкурировать проблематично. Если сумеешь удержаться в этом мейнстриме, значит, твоя продукция конкурентноспособна. Сколько раз мы их проверяли по методикам Росстата: да, они действительно укладываются, да, это инновационная продукция, да, они умеют зарабатывать.

— О Китае, я думаю, мы сегодня еще поговорим не раз. Я хотела бы все-таки прояснить функцию технопарка «Идея». Чем ваша площадка отличается от других? Мы поговорили о том, что вы помогаете так или иначе взаимодействовать с вузами, искать кадры, поддерживаете идеи, а как обстоят дела в части субсидирования или финансирования — помогаете ли привлекать инвесторов этим компаниям?

— Это очень интересный и долгий разговор. Я скажу просто: в мире существуют профессиональные организации. Для нас профессиональной организацией является Европейское сообщество бизнес-инновационных центров. Там придумана очень хитрая методика аттестации технопарка: ты или технопарк, или нет. Я не буду говорить, кто в России не стал технопарком европейского уровня среди бизнес-инновационных центров, потому что будут громкие названия, — не получилось, не соответствуют. Там очень простая методика: есть базовые требования к технопаркам, которые не выдуманы человеком, который никогда не работал в бизнесе, а все взято с рынка. Эти требования возникли к тем структурам, которые обеспечивают работу крупного бизнеса. Крупный бизнес в мире только тогда крупный, когда у него было время стать таким, соответственно, он устойчивый. Эта устойчивость обеспечивается тем, что вокруг него есть масса технологических компаний, с которыми этот бизнес работает, аутсорсит. Если этих малых компаний нет, то крупному бизнесу не выжить в рыночных условиях. Поэтому для того, чтобы малые компании вокруг крупного бизнеса формировались, необходимо создать условия. Крупный бизнес говорит так: я налогоплательщик, поэтому государство, будьте любезны, на деньги, которые я отдаю вам в виде налогов, создавайте условия, чтобы мне было комфортно работать, чтобы вокруг меня было большое количество малых бизнесов и я мог видеть, что там есть технологически подготовленные ребятишки с соответствующим оборудованием, помещением для работы, — делайте все, чтобы такие люди были.

Моя задача как управляющего сделать так, чтобы технопарк при таких льготах для малых компаний все-таки жил и не просил деньги у государства на свое содержание

— Это задача государства?

— Да. Потому что большое предприятие само делает это для своих сотрудников, но вокруг должно быть большое количество малых компаний, и одно из условий возникновения их — это создание структур в виде технопарков, которые создают комфортные условия. Самое сложное в этом механизме — осуществить взаимодействие между людьми. Сейчас многие читатели будут говорить: «Вот он полез в тонкие материи, ты про аренду расскажи». И про аренду расскажу. Аренда для технологических малых компаний не является для них, когда они уже выросли, серьезной проблемой, проблемой для них является нахождение себя внутри некого научно-технологического сообщества, потому что технологические задачи, с которыми сталкиваются компании, очень разнообразны. И если ты не умеешь эту задачу быстро решать, то ты не продаешь эту услугу и становишься неконкурентоспособен. В чем заключаются функции технопарка? Мы используем ту же модель, которая используется во всем мире, другое дело, что не во всех регионах России она опробована. Есть имущественный комплекс, технологические, юридические, бухгалтерские компетенции, в основном технологические компетенции, когда мы говорим о малых компаниях, которые теперь уже «живут» в технопарке, и им комфортно. Это и есть задача номер один — создать комфортное местопребывание, чтобы был хороший Интернет, хорошая связь, правильные помещения (по пожарной безопасности и т. д.).

«Вообще, опыт избрания в совет директоров очень уникален»

— Сергей, я все-таки поспорю — это задача любого бизнес-центра.

— Но любой бизнес-центр скажет: «Окей, я все обеспечу — деньги на стол в виде аренды прямо сразу же». И вот здесь возникают нюансы: во-первых, не растут малые технологические компании в обычных бизнес-центрах, потому что технология возникновения денег в этих малых компаниях не совсем такая. Если компания создается с нуля, то у них нет денег, чтобы прийти в офисный центр и заплатить. Да, это бытовая ситуация, но она часто является фатальной. Мы говорим: ребята, давайте на первом этапе (не бесплатно, бесплатно — это даром, даром — это значит, никому не нужно) за небольшую арендную плату, но она потом должна расти. Когда мы говорим, что она должна дальше расти, наши акционеры бы, например, могли мне сказать, если бы я был просто офисным центром: «Обеспечь нам нужную доходность». И тогда я говорю: «Давайте мы с самого начала не будем три года расти в аренде, а прямо сразу, как в офисном центре, платите мне энную сумму денег». Тогда не будет малых компаний. Поэтому моя задача как управляющего — сделать так, чтобы технопарк при таких льготах для малых компаний все-таки жил и не просил деньги у государства на свое содержание. С 2006 года в бюджете технопарка нет государственных средств на свое содержание, то есть мы развиваемся за счет тех денег, которые привлекаем по разным нашим услугам, оплаты, которую мы собираем с наших компаний. И выдержать в самой структуре технопарка эту прогрессивную ставку для управляющей компании — это определенный вызов. Недавно был совет директоров технопарка «Идея», где управляющие, которые работают с очень многими структурами технопарков России, интересную вещь сказали: технопарк «Идея» — единственный технопарк в России, который до сих пор держится на плаву, не привлекая государственных денег на свое содержание, при этом постоянно реализует различные федеральные программы. То есть выстроена такая система, что где-то для малых компаний есть льготы, и на самом деле компании «выросшие» платят за свои компании, которые еще маленькие.

— А как вам это удалось? Уникальный опыт.

— Дело в том, что надо смотреть на мир с открытыми глазами: все это уже давно есть, просто надо уметь вложить это себе в голову. Это опыт профессиональной сети EBN, там это освещено со всеми ключевыми показателями эффективности, с методологией расчета ключевых показателей. И самое главное — с простым соревнованием ты можешь удержаться в этой сети аккредитованного субъекта, если не гонишься за планкой, которую каждый год поднимают. Европейская сеть покрывает весь мир, технопарки мониторятся, и берутся медианы лучших показателей. Соответственно, каждый год сравнивают тебя с лучшими, при совпадении показателей тебя в этой сети оставляют. Эти показатели не раз и навсегда написаны, они каждый год меняются. Можете удержаться в этой гонке — вы технопарк, не можете — плохой технопарк, а может быть, вообще не технопарк.

Если мы берем «инвалидом» малую компанию, у которой ничего не получается, и начинаем ей «переставлять ноги», то это неэффективно, это не функция технопарка. Такой подход порождает иждивенчество, и компания никогда не станет рыночной

— Сложная система оценки. Можно ли говорить о том, что технопарки, которые строятся вокруг крупных предприятий, обеспечивают маленькие компании клиентами?

— Технопарки создают условия. Как только речь идет о том, что технопарки обеспечивают клиентами, значит, необходимо убрать иждивенческую позицию. Да, технопарк создает условия, конкурсы, экскурсии, делегации, мы участвуем в бизнес-миссиях, мы сводим потенциально возможные для взаимодействия компании — вот наша деятельность. Но если мы берем «инвалидом» малую компанию, у которой ничего не получается, и начинаем ей «переставлять ноги», то это неэффективно, это не функция технопарка. Такой подход порождает иждивенчество, и компания никогда не станет рыночной. Пройдет два года, они перестанут пользоваться льготами, скажут, что ничего не получилось, и уйдут. Поэтому мы создаем условия. Заводящий собаку смотрит за ней, создает условия, чтобы она тренировалась, иначе она умрет. Хочется все лучшее отдать, но этого делать нельзя, и поэтому создаются условия, достаточные для того, чтобы ты рос. Если тебя постоянно кормить, ты не сможешь сам работать.

— Мы уже начали говорить о европейском опыте. Следует отметить, что год назад вы были избраны членом совета директоров Европейской сети бизнес-инновационных центров. В чем заключалась ваша работа, чем вы занимались?

— Вообще, опыт избрания в совет директоров очень уникален: это делается открыто, идет голосование по всему миру, ты приносишь письма поддержки. Например, нас очень хорошо поддержали технопарки из Финляндии, Норвегии, Германии и, конечно, наши региональные технопарки. Они не просто написали письма поддержки, а все обосновали. Еще это совпало с прошлогодней непростой политической ситуацией, но тем не менее выборы состоялись. Прошел год, и я в деятельности совета директоров еще не успел принять участие. В основном сообщество, в которое я был допущен, подготавливает советы директоров, а вступил в должность я в этом году: был еще раз представлен и принял участие в совете директоров. Особых откровений не было — я просто посмотрел, как готовится и проводится международный совет директоров там, где участвуют государственные деньги, потому что технопарки создаются государством, выводятся на коммерческий уровень и дальше уже живут сообществом. Управление этим сообществом, финансирование его программ — это очень интересный опыт. Кстати, в этом году представление в совете директоров началось со слов: «Несмотря на сложную политическую ситуацию и место в ней России, мы предлагаем…». Все единогласно поддержали. Россию любят: может, политики где-то о чем-то не договорились, но предприниматели, даже госструктуры, которые создают условия для предпринимателей, за такую дружбу, потому что говорят: без России ничего не получится. Все-таки Европа, Восток долго живут, рынки там технологические, часто узкие, и россияне-технологи занимают очень достойное место — просто так взять и отрезать не получается. Это все понимают: бизнесмены, технари. Россия очень сильно интегрирована в мировое сообщество за счет тех компетенций, которые у нее есть и накоплены. Поэтому они, конечно, только за.

«В Калуге безработицы практически ноль, даже напряженная ситуация с кадрами»

— Правильно ли я понимаю, что текущие санкции никак не повлияют на привлечение инвесторов, не снизят их интерес к России?

— Могут повлиять, все не проходит бесследно. Но люди умеют и учатся работать в любых условиях, и главное, чтобы было желание у европейцев, американцев — у предпринимателей, а не просто страны, у людей, которые умеют зарабатывать деньги, у крупных компаний. Это очень хорошо освещается в России, и в «Твиттере» можно почитать, что все компании стараются работать с Россией. Даже если им говорят нельзя, они находят способ. Ведь это бизнес, законы экономики, нельзя сказать: «Ой, нет, все, теперь встали и пошли на улицу». Нет, ты развиваешь этот бизнес: акционеры хотят прибыли, государство — занятости, налоги.

Может, политики где-то о чем-то не договорились, но предприниматели, даже госструктуры, которые создают условия для предпринимателей, говорят: без России ничего не получится

— Санкции приходят и уходят.

— Конечно, более того, это же нельзя просто так взять и порвать. Никто же никаких железных занавесов не опускал.

— Мы сейчас с вами по сути обсуждаем взаимодействие наших технопарков с технопарками Европы, и складывается такой общий тренд: получается, мы выходим на одну арену, на один конкурентный уровень, и тут важно понимать, насколько мы соответствуем, я так понимаю, мы уже «дотягиваемся», но как отличаются критерии оценки эффективности технопарков в России и Европе?

— Мы не «дотягиваемся»: показатели по европейским нормам, которые наши резиденты демонстрируют в технопарке «Идея» (я не чтобы похвастаться, хотя люблю этим хвастаться), превышают показатели медианы, они существенно выше медианы лучших технопарков. На это много причин, но мне кажется, что просто очень много талантливых, активных людей, которые не сидят по домам и мечтают, а берут и делают. Конечно, когда мы говорим об Илоне Маске, Сикорском и прочих, хочется разобраться в их историях, но нам нравится прочитать лекцию студенту, которому 20 лет и который потом приходит к нам и видит такого же у нас в технопарке 24-летнего, создавшего свой бизнес к этому времени. И он не откуда-то там с Ямайки или из Китая — он такой же парень или девушка из Казани. Вот идея какая: показывать успешных. И в России, в Казани по крайней мере, это работает. Ребятишки развиваются, показатели очень хорошие, потенциал очень хороший. Вузовское образование необходимо все-таки подстроить под экономику, чтобы оно развивалось не перпендикулярно, а вместе с экономикой.

— По каким показателям наши технопарки выше?

— Количество рабочих мест, которые создаются в технопарке «Идея» по отчетности прошлого года, — 555. Это раз в 10 превосходит то, что обычно есть в Европе. Объясняется это тем, что в России большой рынок. Эта цифра очень подходит под китайские технопарки. Они сейчас входят в Европейскую сеть бизнес-инновационных центров — примерно то же самое, потому что рынок большой, ненасыщенный. Я говорю о рынке технологических услуг. Есть вещи, которые люди покупают, потому что это технологически интересно. Есть люди, которые играют в какие-то интернет-игры, через цифровой маркетинг продвигают свои услуги, — это востребовано. Рынок хороший, он растет, компании на этом умеют зарабатывать, поэтому российские и китайские компании и технопарки позиционируются довольно высоко.

— Может быть, у нас просто численность населения больше?

— Нет, по-моему, численность РФ сопоставима с численностью Японии, это первая иллюзия. Вторая иллюзия относительно Китая — что Китай население просто переполняет. Там была принята программа «одна семья — один ребенок», и сейчас в Китае много людей, но это пенсионеры, а работающего населения мало. Там очень хороший рынок. На нашем завод под Калугой, например, где производят Volkswagen, стоят сварочные посты, и на них внешне такие же полуроботы, которые заканчиваются человеком — человек держит этот сварочный аппарат и варит. В Калуге безработицы практически ноль, даже напряженная ситуация с кадрами. В Китае, допустим, аналогичный завод по производству Kia, там людей нет на сварочных постах, а полностью автоматы. Поэтому Китай — это серьезный вызов для кадров, они охотятся не только за рабочими, но и за технологами, талантливыми ребятами. В Татарстане условия комфортные, сюда приезжают не только китайцы, сюда мечтают приехать и из Москвы, Питера, потому что природа и обстановка комфортные, есть возможность работать. Это международная кооперация. Поэтому — человеческий фактор, рынок и конкуренция. Я считаю, что в РФ еще слабая конкуренция, поэтому наши технопарки демонстрируют такие результаты.

«Вы слышали, конечно, о войнах между Samsung и Apple, но вы совершенно не слышали о войне между Apple»

— Слабая конкуренция где? Среди технопарков?

— Нет, среди услуг, которые предоставляют технопарки. Попробуйте в Европе придумать что-либо экзотическое, новое. Оно уже кем-то придумано. В Японии компания Sony, по-моему, уже отказалась от патентования, потому что то же самое китайцы воспроизведут через полгода-год. Поэтому они выбрали стратегию по созданию как можно большего количества инновационных товаров. Они понимают, что никакими патентами не справиться. В Америке я разговаривал с вице-президентом университета Аризоны. Он один из десяти топ-юристов, которых привлекают суды, приезжал сюда в Казань и говорит: «Вы слышали, конечно, о войнах между Samsung и Apple, но вы совершенно не слышали о войне между коммуникационной системой Apple и компьютерной системой Apple». Эта патентная система разваливается: настолько они идут ноздря в ноздрю, что сложно одного от другого отличить. Хотя компания «Эйдос», допустим, в японском университете удивила своим роботом. Человеческий фактор, условия в России создаются, рынок очень интересный, и самое главное — создавать условия для возникновения еще более жесткой конкуренции, которая порождает сильных людей.

Нельзя взаимодействовать только с Европой или только с Востоком. Если ты поймал какую-то рыночную нишу, то развиваешь ее по всему миру

— Хотелось бы еще вернуть вас к критериям выбора лучших технопарков, поговорив о количественных показателях, и перейти к финансовым.

— Он учитывается, но не в этих критериях эффективности, потому что смотрят не на то, как ты живешь, судят по конечному результату: какие компании в технопарке возникают, сколько рабочих мест появляется. Это основное. Как ты этого достиг, никого не интересует. Но есть один момент: Европа, Америка эффективны в этих мероприятиях, и несмотря на наши высокие показатели, вся система немножко не то чтобы отстает, но это уже давно применяют. Все технопарки на 60% имеют бюджетные деньги тем или иным образом, а наш технопарк, например, не имеет — структура развития немножко другая. Наиболее эффективны европейские технопарки, так как европейцы более педантичны в составлении бизнес-планов. Технопарк развивается следующим образом: это структура, которая растет как компания, этому росту помогают инвестиции от государства. Часто технопарки выскакивают на биржу и привлекают деньги с инвестиционного рынка для своего развития. Резидентам технопарков платит государство, чтобы они платили рыночную плату за аренду. У нас эта ситуация немного другая: технопарк «Идея» дает льготы. Наши акционеры на совете директоров очень часто спорят между собой: одни хотят, чтобы прибыль была, другие говорят, что нужно развивать социальные программы, поэтому технопарк «Идея» как ЗАО само дает льготы по аренде, по услугам для наших резидентов, чтобы они выросли, а тот, кто вырос, платит аренду. Получается нулевой бизнес, который выводить на биржу смысла нет. Но зато, если возникает какая-то федеральная программа типа бизнес-инкубатора, парки высоких технологий, индустриальные парки, нанотехнологические центры (это все на государственные деньги), то технопарк принимает в них участие, побеждает (мы были победителями всех этих программ), привлекает деньги в республику. Здесь уже идет слаженная работа Агентства по инвестиционному развитию, минэкономики РТ, минкомсвязи — все эти структуры вместе с нами работают. Республика сильно поддерживает нас, потому что это государственные деньги на развитие: только с проектом Роснано мы привлекли в республику 1,7 млрд рублей на развитие нанотехнологических проектов. Получается, что деньги в расширение деятельности подобных структур у России заходят через государство. В принципе, все одно и то же, механизмы просто разные.

— И там и там технопарки со временем растут?

— Да, растут, конечно. Технопарк «Идея», например, — там был создан первый бизнес-инкубатор, но потом республика сама начала тиражировать эти бизнес-инкубаторы по всей территории. Первыми были парки высоких технологий — «IT-парк» и «Химград». Но в «IT-парке» не наша управляющая команда, а в «Химграде» — наша. Потом возникли индустриальные парки. Первым у нас в эту программу вошел КАМАЗ и «Татнефть», например. И камский индустриальный парк «Мастер» развивается, привлекая все большие и большие инвестиции, в том числе государственные. Таким образом это растет. Республика создает наиболее успешные модели, и минэкономики РТ их тиражирует по Татарстану.

«С китайцами спотыкается сразу тот, кто начинает быстро работать»

— У нас есть вопрос от читателя: «Есть ли смысл сейчас развиваться на Восток?» Так мы переходим к теме Китая: недавно у вас была встреча с ассоциацией по технологиям китайской провинции Гуан-дун, достигли ли вы каких-то договоренностей? Расскажите, как мы теперь будем взаимодействовать с Китаем.

— Нельзя просто так взаимодействовать только с Европой или только с Востоком. Если ты поймал какую-то рыночную нишу, то развиваешь ее по всему миру. Эту концепцию очень хорошо освоили индусы: не надо смотреть только на свой рынок — надо смотреть на мировой, и если ты ему можешь что-то предложить, и это востребовано, то занимайся этим. Если предложил где-то в своем районе, то не надо этим заниматься — другим это может быть неинтересно, и бизнес у тебя не вырастет. Поэтому наши резиденты предлагают свою продукцию по всему миру, и Китай здесь неизбежный игрок. Они развивают это не совсем так, как в России, где государственные деньги идут под очень строгим контролем — в Китае это происходит так же. Я был свидетелем разговора с руководителем одной из провинций Китая, который сказал: «Вот у вас тут, конечно, такие огромные технопарки». «А вы знаете, — спросил европеец, — что $300 млн потратили с коррупционными скандалами?» Китайца это нисколько не смутило: «Мы в районе $10 млн так эффективно вложили, что оно окупает все». Коррупция очень нехорошее дело — в России и Китае с этим борются. Но в Китае «метание» государственными деньгами, которое не происходит в России. Там созданы огромнейшие технопарки с серьезными вливаниями. Когда год назад был совет директоров европейской сети, китайцы хотели вступить в европейскую сеть с 50 инновационными центрами только из одной провинции и показали их список. У нас очень хороший пример такого инновационного центра — ОЭЗ «Алабуга», но там таких зон порядка сорока, и только в одной провинции. Оборот у них колоссальный, в том числе по нанотехнологической продукции. Я спрашиваю: «Вам зачем это надо?» Понимаешь, говорит, китайцы любят дружить — если мы подружились, то рынок возьмем. Но китайцы очень долго действуют: для них контракт — начало большой дружбы, тогда как для европейцев — начало действий. С китайцами спотыкается сразу тот, кто начинает быстро работать. С ними нужно очень долго дружить, тогда у них этот процесс происходит. Они непростые ребята: очень бизнесовые, хваткие и умеют принимать большие решения. Они застроили технопарками практически весь Китай.

Китайцы непростые ребята: очень бизнесовые, хваткие и умеют принимать большие решения — они застроили технопарками практически весь Китай

— А насколько они эффективные?

— Один 73-летний финн рассказывал такую историю: «Я очень взрослый человек, у меня уже от моего бизнеса очень обеспеченные внуки, и мне сказали — давай попробуем в Китае». Но дальше начинается самое интересное, вопросы кооперации: в Китае, если хочешь, землю тебе в пределах особой экономической зоны дают бесплатно, здание строят и оборудование дают бесплатно. И он говорит: «Я в Китае произвожу стиральные машины, а их барабан имеет определенное покрытие». Если бы в нашей республике в венчурный фонд пришел человек с желанием производить стиральные машины, встал бы вопрос инновационности. Это очень рискованный бизнес — сколько у нас стиральных машин в магазинах. В результате этот финн построил там производство и уже пятый раз его обновляет: весь товар раскупается. Не надо забывать, что в том же Китае за забором производят Ariston, стиральные машины, газовые плиты и т. д. На одном заводе производятся все мировые бренды бытовой техники. Рядом финский завод, где производят стиральные машины, и они тоже раскупаются. Когда говорят «давайте развивать производство», то, наверно, в технологическом предпринимательстве Россия эффективна своими центрами разработки до доведения промышленного образца, потом это надо делать в каком-то другом месте. Например, есть высокотехнологические вещи, разработанные в России, используемые в «оборонке», которые полностью производятся на Тайване, потому что так дешевле. Может быть, и смысла нет разрабатывать огромные производственные мощности, потому что в Китае и в Тайване это дешевле: отдал — тебе сделали. С ними конкурировать можно только логистически: Россия большая страна, а Китай далеко. Но вот такая «заковырка» есть: в Китае очень поддерживаются такие предприятия.

— Слушая вас, начинаешь думать, что если там инновации будут развиваться на таких условиях и такими темпами, то мы отстанем.

— Суть происходящего в инновационной деятельности только в одном: человек является ключевым в этом мероприятии — если он может получать знания, работать, жить, растить детей, лечиться, то он будет оставаться здесь. В противном случае он будет получать это там, где ему комфортно, и то же самое с коммерческим бизнесом. Реклама раньше была: «Кормить надо, а не крылья подрезать». За всеми людьми с компетенциями идет охота. Работая в университете, я наблюдаю, как проходит конкурс между абитуриентами, и ни разу не видел, чтобы он проходил, скажем, между медалистами из Германии и Японии. Наши медалисты едут в Америку, побеждают, и их берут в университеты. Я такого не видел у нас. А почему это делается? Это делается, чтобы наиболее талантливые со всего мира, не только из Татарстана, а со всего мира конкурировали при поступлении. Значит, они едут в другие университеты. Университеты должны притягивать таланты как магнит со всего мира.

— Вы во всем за конкуренцию.

— А без этого никуда. Если государство начнет «переставлять» кому-то ноги, то оно, получается, будет ответственным за то, что происходит. Ничего хорошего, насколько я понимаю, из этого не получается: ты ответственен за того, кого приручил, а потом еще скажут, что ты не до конца условия создал.

— А проект Иннополис может стать таким магнитом, или нужно что-то еще?

— Это очень хороший магнит, и его надо развивать. Татарстан — это передовой регион по развитию инноваций, но если ограничиваться тем количеством людей, которое есть, то никакие задачи ты не поднимешь. Нужно больше людей. Больше людей — больше инфраструктура. Все привыкли смотреть на это с точки зрения бизнеса: сначала покажи, а потом я тебе построю. Государство же должно работать по-другому: оно сначала делает, потом привлекает. Это только мое мнение, но Иннополис нельзя просто так открыть: над ним надо работать, тогда он заработает, туда будут приходить, ездить, проводить мероприятии. Посмотрите, как китайцы продвигают свои регионы: они же не показывают в своих роликах действующие заводы по производству стиральных машин, а показывают, что у них комфортно жить и работать — тогда люди будут. Поэтому Иннополис — это очень серьезный магнит, и если там удастся создать университет, который будет притягивать зарубежных студентов, если о нем узнают в той же самой Аризоне и захотят отправлять своих детей учиться, то да. Отсюда возникают специалисты, кадровый приток, компетенции, и вокруг них будет инфраструктура формироваться. Это очень серьезная заявка. Ее нельзя бросать, ею надо квалифицированно управлять. Я думаю, там все хорошо будет.

«Китайцы очень прагматичные — они дружат только с теми, с кем выгодно дружить»

— О каких договоренностях между китайцами и вашим технопарком можно говорить?

— У нас подписано соглашение, детали конкретные я не могу озвучить, потому что это надо согласовывать, но суть в том, что есть в России рыночные ниши, которые еще не заняты, и занять их, производя продукцию в Китае, невозможно, потому что «логистические плечи» очень большие. Поэтому речь идет о том, чтобы компетенции этих инвесторов привлекать в Россию. Хотелось бы, чтобы те, кто хочет продавать в России и имеет производства в Китае, переводили их сюда. Когда мы говорим о китайских производителях, мы говорим о продукции, которая уже состоялась, это высокотехнологические вещи, они имеют инвестора, маркетинговую команду, технологическую команду и людей, обеспечивающих инфраструктуру. Уже два таких проекта наметилось. С другой стороны, китайцы тоже заинтересованы в том, чтобы привлекать к себе проекты и разработки, которые целесообразно у них производить (у них же хотят создать условия для загрузки всех мощностей). Работа идет в двух направлениях. Они выбрали технопарк «Идея». И было очень приятно услышать в разговоре людей на набережной Гонконга о технопарке «Идея». Китайцы очень прагматичные — они дружат только с теми, с кем выгодно дружить.

Технопарк «Идея» и наша структура находятся в системе «мягкого приземления» и помогают решать коммуникационные, сервис-вопросы, тогда бизнесы развиваются

— А если они привлекают ваших резидентов к себе, вы участвуете в этом процессе?

— Да, у нас есть целая программа «Софт лэндинг» («мягкое приземление»). Я за специализацию, так как маленькие компании специализируются на чем-то, и нет смысла распыляться. И если я говорю: «Сделай бизнес в Китае или в Европе», то сеть технопарков как раз обеспечивает это «мягкое приземление». Я говорю не о бизнес-миссиях, а о том, что если ты в первый раз приехал в Китай, мы обеспечим твое взаимодействие с потенциальными партнерами. Для этого необязательно куда-то ездить (есть почта, «Скайп»). Но бывают моменты, когда надо приехать, и в этом случае мы тоже поможем. Есть крупные инжиниринговые компании из Европы, которые мы сюда привлекли, — они видят весь мир, кроме России. Эти компании в России есть, но они не представлены центрами разработки. Мы не были вовлечены в программу «Софт лэндинг», а сейчас мы вовлечены, и в Казань потихонечку приходят эти компании. То же самое у нас в Аргентине, Чехии, но мы хотим, чтобы бизнесмен не столкнулся с тем, что там нет людей, которые говорят на английском. Офисные центры не могут убедить малые технологические компании работать здесь, а мы это делаем. Сейчас в режиме санкций интересно с Белоруссией — это дружественная страна, но они не могут через границу перескочить со своими товарами и поэтому ищут с кем бы повзаимодействовать в России, чтобы создать здесь свой бизнес. И тот, кто им поможет, будет этот бизнес культивировать тут — без этого помощника он будет основан где-то в другой стране. Поэтому технопарк «Идея» и наша структура находятся в этой системе «мягкого приземления» и помогают решать коммуникационные, сервис-вопросы, тогда эти бизнесы развиваются. Многие компании, которые из технопарка вышли, строят свои здания. Они очень часто говорят, что им этого не надо: «Был коллектив, а теперь мне еще и зданием руководить, но из этого уже не выйти».

— На этой ноте нам сегодня и стоит завершить. Спасибо большое, Сергей.

— Спасибо.