Олеся Балтусова: «На фабрику «Адонис» претендует московский арт-кластер «Флакон»

«Дом Фукса за 3,7 миллиона продали, и сейчас там полное здание народа»

— Почему пустуют сохраненные и отреставрированные объекты? Как привлечь в эти исторические здания арендаторов?

— Ситуация медленно меняется, на самом деле. Есть выпущенное в начале года постановление Кабинета министров о льготной аренде и продаже памятников. Мы можем даже по рублю за квадратный метр сдавать. Конечно, для этого проект должен пройти экспертизу, но документы есть и по ним можно работать. Сейчас по этой схеме пойдут несколько объектов в центре.

Муниципалитет применяет понижающий коэффициент при оценке исторических зданий и сдает их по небольшим ценам. В 2011 году 15 объектов Комитет земельных и имущественных отношений продал с аукциона инвесторам. Дом Фукса за 3,7 миллиона продали, и сейчас там полное здание народа: йога-студия, кондитерская и так далее. Флигель Толстого-Ложкина на Дзержинского, 11, за 500 тыс. купили. Дом Дружининой — за 5,8 млн. И потом началась реставрация. А реставрация — это вообще не быстро. Реставрация — это часто на много лет. Особенно, что касается домов, которые лежали в руинах. Это долго и дорого. Не надо ждать, что вся Казань должна за один день восстановиться. Компания ASG взялась сразу за 26 исторических объектов и только порядка пяти из них закончили. Потому что это большой объем работ. Ударными темпами только новое строительство делают.

— Что делается, чтобы не сгорали дома, которые формируют историческую среду?

— Самое сложное в нашем деле найти хозяина для объекта. Памятники, которые остаются без хозяйственной деятельности, вызывают большую обеспокоенность. Вот, например, Минлесхозу после моего анализа брошенных деревянных задний президент поручил отремонтировать несколько объектов. Свою задачу они выполнили. Отремонтировали дом архиепископа Иоасафа (Удалова) на Тихомирнова, 31; дом купца Бегаева на Парижской Коммуны, 18; дом Исмагиловых на улице Каюма Насыри, 33, где живет художник Рушан Шамсутдинов; дом, в котором родился Галиаскар Камал, на Нариманова, 48; бывший алафузовский магазин на Гладилова, 46, и еще несколько объектов.

«Долго ломали голову, в чьи бы руки эти дома передать. Жизнь сама подсказала. Так, «Музей чак-чака» искал себе место, и нашел его на улице Парижской коммуны, 18. Они обжили этот дом, сделали в нем прекрасный просветительский проект про жизнь татарского дома». Фото Максима Платонова

Когда ремонтные работы закончились, мы думали, что Минлесхоз заберет эти дома себе. Почти все объекты бесхозные — забирай и хозяйствуй. Но оказалось, что это министерству не положено и не нужно. Поэтому долго ломали голову, в чьи бы руки эти дома передать. Жизнь сама подсказала. Так, «Музей чак-чака» искал себе место, и нашел его на улице Парижской коммуны, 18. Они обжили этот дом, сделали в нем прекрасный просветительский проект про жизнь татарского дома. Дом святителя Иоасафа мы спасали в неясной ситуации — дом не числился на балансе, был расселен и брошен. После того, как мы обратились к Казанской епархии, смогли сберечь дом, в котором жил канонизированный святой, его сделали приходским домом Духосошественской церкви. Затем нашлись родственники Галиаскара Камала, которые заинтересовались домом на Нариманова. Только магазин по Гладилова, 46, до сих пор стоит, никому не нужный. Еще тревожный адрес — деревянный дом Багаутдиновой на Марджани, 44.

«В Казани уцелело около 70 домов. Это мизер!»

— Можно ли в Казани применить опыт Иркутска, где создали исторический квартал №130? Ветхие деревянные дома отреставрировали, какие-то ценные объекты перенесли туда.

— К нам приезжала делегация из Иркутска и обсуждала этот вопрос с мэром Казани. Успешный опыт есть и в России, и в мире. Например, опыт сохранения наследия есть в Баку, куда нас отправляла республика изучать, как они спасли свой старый город — Ичери-шехер. Поздно мы пришли к этим идеям. Если бы работу по модели иркутского квартала №130 или Ичери-шехер мы начали лет 20 назад, то успели бы спасти и Старо-Татарскую слободу, и район улиц Тельмана и Федосеевской. На сегодняшний день у нас не сохранилось целостных исторических кварталов, а в районах с исторической застройкой мало муниципальной собственности. Целостный подход, как в Баку и Иркутске, применять негде.

В Казани уцелело около 70 деревянных двухэтажных, трехэтажных, полукаменных и полудеревянных домов. Это мизер! В Иркутске 1500 таких домов, в Нижнем Новгороде и Самаре — около 1000. Пожалуй, только два подходящих района осталось. Это Третья гора между Калинина и Вишневского и улица Фаткуллина возле Азимовской мечети. Сейчас мы должны все взвесить и просчитать.

Будет много вопросов по финансированию и сетям. Или, например, на Третьей горе нет муниципальной земли. Вся земля частная, и нужно вести разговор с жителями лишь нескольких старых домов, а в основном с уже состоявшимися будущими застройщиками территории. Координаторы «Том Сойер феста» ходили на улицу Ремесленную, и там никто не согласился на участие в общественной реставрации. Местные жители говорили: «Пусть нас лучше расселяют, мы хотим переехать». Соответственно, люди соглашаются на выкуп, переезжают, а дома поступают в собственность застройщиков. Для сравнения, на соседней улице Волкова нас встречали с радостью и предлагали помощь. Это настоящие патриоты и защитники своих домов.

«Комплекс Льнокомбината и фабрики ПОШ на Гладилова используются под Алафузовский лофт. По фабрике «Адонис» — предполагается, что туда зайдет московский арт-кластер «Флакон». Фото Дмитрия Резнова

Помещения фабрики Крестовниковых можно приспособить под что угодно

— Спасением небольших деревянных домов занимаются волонтеры «Том Сойер феста». Памятники индустриальной архитектуры такими методами не спасти, а они тоже горят, как фабрика Крестовниковых. Что происходит со зданиями старых фабрик и заводов в Казани?

— Фабрика Крестовниковых выставлена на продажу. Министерство земельных и имущественных отношений будет реализовывать ее в ближайшее время. Когда по конкурсу найдется собственник, он должен поставить забор, охрану и начать противоаварийные мероприятия. Пожар, который там был, кирпич не повредил, и помещения можно приспособить под что угодно.

Таких примеров у нас несколько. Комплекс Льнокомбината и фабрики ПОШ на Гладилова используются под Алафузовский лофт. По фабрике «Адонис» — предполагается, что туда зайдет московский арт-кластер «Флакон». На заводе Петцольда собственник уже ведет реконструкцию и реставрацию. Должны начаться работы в бывшей солодовне, а в корпусах на улице Тукая они уже во всю работают. Я надеюсь, мы скоро увидим завод Петцольда развитым и приспособленным к новой жизни. На «Сантехприборе», к сожалению, нечего спасать. Там будет реконструкция в чистом виде. Пожарную каланчу на Московской собственник планирует приспособить под кафе или галерею.

— Позволю еще пару вопросов по конкретным казанским объектам, бедственное состояние которых ни для кого не секрет. Что с историческим кварталом на улице Рахматуллина, где гостиница дворянского собрания?

— «Ак Барс Девелопмент» сделал проект, согласовал его и в этом году должны начаться противоаварийные работы. Причина промедления в том, что у «Ак Барс Девелопмента» долго, к сожалению, не находилось нужного миллиарда, чтобы туда вложить. После реставрации там будет два жилых комплекса, а один дом, на углу улиц Мусы Джалиля и Профсоюзной, будет приспособлен для общественных нужд.

— Будут ли реализованы проекты малазийских архитекторов по Ново-Татарской слободе? Этот район сейчас не самый лучший фасад Казани на Волге.

— Мастер-план малазийского консорциума выполнен, согласован и принят за основу, но пока нет проекта планировки этой территории и с сетями ничего не ясно. Многое малазийские архитекторы просто не учли. В реальности все сложнее. Непонятно, зачем, за чей счет и куда переносить промышленные объекты и тюрьму. Как гармонично развивать территорию и сложную инфраструктуру речного порта. На мастер-плане все хорошо. Везде высотки, красивые жилые дома и офисные центры. Будем надеяться, что наши внуки доживут до тех времен, когда эти предложения будут реализованы.

«Том Сойер фест» — это проект инициативных людей, которые любят свои города и не боятся заступаться за них. Это значит, что этот проект идет от горожан, а не навязывается сверху. Но если кто-то из других городов захочет начать фестиваль у себя, мы окажем им поддержку». Фото Дмитрия Резнова

Чистопольские объекты наследия профинансирует Новый банк развития БРИКС

— Что делается в других исторических поселениях Татарстана? Ведь были намерения распространить и «Том Сойер фест» на всю республику.

— «Том Сойер фест» — это проект инициативных людей, которые любят свои города и не боятся заступаться за них. Это значит, что этот проект идет от горожан, а не навязывается сверху. Но если кто-то из других городов захочет начать фестиваль у себя, мы окажем им поддержку.

В Чистополе на повестке финансирование по программе Нового банка развития БРИКС, который выделяет средства на реконструкцию и реставрацию в составе Чистопольского музея-заповедника. Но Чистополь отличается тем, что там много ценной исторической среды. Поэтому в Минстрое республики создана рабочая группа, которая контролирует дома, которые расселили по программе аварийного жилья. Таких объектов около 25 и по каждому надо принимать решение. Сдавать в аренду, или продавать, или передать музею. Такие же проблемы пустующих объектов есть и в других городах.

— Например, пожарная каланча в Лаишево.

— Лаишевская каланча в хороших руках. Раньше там располагалось МЧС, теперь передали детскому центру технических видов спорта. Ремонт пока не закончен, но объект у нас на контроле.

— Какие объекты в Татарстане надо спасать уже сейчас, иначе ближайшие год-два они не переживут?

— На особом контроле объекты в Чистополе. Поступают сигналы, что жители выехали, дом пустой и сразу приходят мародеры, которые похищают ценные элементы. Отвечать за их утрату должны конкретные лица, и уголовную, административную и дисциплинарную ответственность никто не отменял.

«Меня очень беспокоит состояние протоки Булак, и я хочу, чтобы она ожила. Мне не нравится, что идут разговоры, что его нужно закатать под асфальт». Фото Олега Тихонова

«Булак — это территория, достойная стать пешеходной»

— Помощник президента Олеся Балтусова участвует в разработке документов, проводит мониторинг ситуации. Что волнует градозащитницу Олесю Балтусову?

— Меня очень беспокоит состояние протоки Булак, и я хочу, чтобы она ожила. Мне не нравится, что идут разговоры, что Булак нужно закатать под асфальт. Есть болезненный вопрос увеличения пешеходного пространства в историческом центре, Булак — это территория, достойная стать пешеходной. Но из этого проекта возникает много вопросов, в том числе вопросы перенаправления транспортного потока и организации перехватывающих парковок. Если мы увеличиваем пешеходную зону в центре, мы должны обеспечить город и людей перехватывающими парковками, дешевыми или бесплатными, организовать проезжую улицу-дублер. Это сложно, но об этом нужно думать. Центр не справляется с существующим количеством автомобилей.

Меня беспокоит, и я не устаю говорить об этом, что городу нужно увеличение пешеходных пространств и благоустройство пешеходных маршрутов. Улицы, которые ведут к набережной Казанки, в безобразном состоянии. На Тельмана, Касаткина, Зои Космодемьянской и Япеева не тротуары, а экстремальные тропинки с припаркованными поперек автомобилями. Там не пройти человеку с коляской.

И когда мы прорабатывали навигацию туристических маршрутов вместе с Комитетом развития туризма, то пришли к выводу, что человек, который гуляет по Казани, — это взрослый спортивный человек на двух ногах. Человек с ребенком, человек на коляске или пожилой человек с палочкой — это «не наши клиенты». С большим трудом к Универсиаде занижали на некоторых участках поребрики.

Но надо признать, что в целом Казани этими вопросами больше занимаются, чем в соседних городах. Мы им завидуем, что у них лучше сохранилось наследие. Они завидуют тому, как у нас все чисто, красиво и хорошо организовано. Просто мы прошли путь свой трудный путь развития от разрушения к созиданию и перед нами стоят уже новые вызовы.