Рушан Шамгунов о КГПТО: «Проделана колоссальная работа, и результат может быть только успешным»

— Рушан Рашитович, как вы оцениваете состояние российской отрасли нефтепереработки по итогам 2017 года и какое место в ней занимает ОАО «ТАИФ-НК»?

— В прошлом году в России было добыто 546,8 млн тонн нефти и газового конденсата — это порядка восьмой части от всех мировых показателей. При этом Россия находится в тройке крупнейших нефтехимических стран, наряду с Саудовской Аравией, которая добывает 550 млн тонн нефти, и США с показателями около 520 млн тонн нефти в год. Несмотря на то, что в СМИ часто звучит информация об упадке нефтепереработки, по объему переработки Россию опережают только США с объемом около 800 млн тонн в год и Китай, где перерабатывают порядка 450 млн тонн нефти. В России ежегодный объем нефтепереработки составляет 280 млн тонн. По итогам прошлого года наша страна по объему нефтедобычи заняла второе место, а по объему переработки — третье. При этом, если всматриваться в детали, то китайская переработка больше по общему объему продукции и меньше по глубине — если они строят установку каталитического крекинга, это считается одним из самых передовых НПЗ. Что касается качества нефтепродуктов, то мы находимся на уровне лидеров — Японии, Германии, Великобритании, поэтому можно утверждать, что отрасль в целом функционирует на уровне мировых стандартов.

Хочу отметить, что за последние годы Россия сделала рывок по глубине переработки нефти. Еще пять лет назад глубина переработки в России составляла менее 70 процентов, а по итогам прошлого года мы перешагнули планку в 80 процентов.

По итогам 2017 года на «ТАИФ-НК» было переработано более 8 млн тонн нефтяного сырья, загрузка мощностей составила 99%. Мы произвели около полумиллиона тонн бензина, более 2 млн тонн дизельного топлива, 2 млн тонн мазута и 100 тыс. тонн авиационного керосина.

— Вы одна из компаний, которая перерабатывает покупную нефть. Насколько это выгодно?

— Насчет выгоды вопрос сложный, очень много нюансов, начиная с качества нефти. Например, НПЗ Западной Сибири перерабатывают нефть с содержанием серы 0,5%, мы перерабатываем нефть с содержанием серы 1,8%. У них выход светлых нефтепродуктов составляет порядка 60%, у нас — 45%. В результате только на атмосферно-вакуумной трубчатке у них на треть выход лучше, чем у нас. Соответственно, это требует меньше вторичных процессов, затраты на переработку, следовательно, уменьшаются.

Закупка нефти — это основные затраты, но еще есть вопрос с энергоносителями. Многие крупные заводы могут себе позволить собственную ТЭЦ, что означает отдельные тарифы на электроэнергию и тепло. Маленькие заводы покупают все это на рынке, и это обходится им дороже. Поэтому говорить, что у одних нефтепереработка выгодна, а у других нет — не совсем правильно.

— Если посмотреть на стоимость нефти: пять лет назад баррель стоил порядка 120$, сейчас — в два раза меньше. Снижение цены как-то отразилось на производстве ТАИФ-НК?

— На западе принята немного другая система эффективности нефтепереработки — они считают доход не от цены на нефть, а выгоду от переработки одной тонны нефти. Она колеблется от 3 до 7—8 долларов за баррель, это значит — до 50 долларов на тонну. Если в среднем принять 5 долларов на баррель, получится 30—35 долларов на тонну, в переводе на рубли — около 2 тысяч. Это отражает какие-то реалии, дальше идут поправки: у одних НПЗ качество нефти лучше, они вырабатывают светлые нефтепродукты и продают их дороже, плюс глубокая переработка — у такого завода маржа составляет около 2 тысяч. У других НПЗ нефть хуже, завод вырабатывает больше мазута или темных нефтепродуктов, поэтому маржа меньше и колеблется от 500 рублей до 1 тысячи. Далее вступает в силу налоговое окружение. «Налоговый маневр» был призван переложить налоговую нагрузку с добычи нефти на переработку. В результате у нас сильно выросли таможенные пошлины на нефтепродукты, упала таможенная пошлина на нефть. В итоге цена на нефть на внутреннем рынке выросла, а расценки на нефтепродукты остались на прежнем уровне, таким образом, с помощью налогов в марже НПЗ увеличилась доля налогов, и наша чистая прибыль снизилась.

— И все-таки, насколько нефтепереработка чувствительна к ценам на нефть?

— Она чувствительна к изменению цен на нефть, рынок всегда с запозданием реагирует на изменение стоимости нефти. Мы торгуем по рыночной цене, которая формируется в том числе и на бирже. Для того чтобы нефтепродукт попал на биржу, нужно купить сырье, переработать его и получить нефтепродукт, затем он должен дойти до покупателя. Все это требует некоторого времени. Поэтому при растущих ценах на нефть НПЗ зарабатывает немного больше, при падающих — меньше среднего уровня. Кроме колебаний цен на нефть существуют и другие факторы, например сезонные. Зимой люди меньше ездят на машинах, цена бензина начинает падать, летом в период отпусков спрос начинает расти. Это очень хорошо заметно по авиакеросину — летом авиакомпании запрашивают больше керосина, нефтяные компании начинают его больше отгружать, появляется спрос, соответственно, начинает расти цена. Осенью происходит обратный процесс. Все это создает разные тенденции изменения экономической эффективности работы НПЗ, которая определяется их общим влиянием.

— Как изменилась маржа российских НПЗ за последние 5 лет?

— За 5 лет доход российских НПЗ значительно сократился, но не только потому, что нефть стала дешевой. Основной причиной стало изменение налогового законодательства России. Учитывая, что у нас каждые полгода поднимается акциз, а цена бензина остается неизменной. В итоге маржа НПЗ за последние 5 лет сильно сократилась.

— Тогда получается, что нефтепереработка в нынешних экономических реалиях — это невыгодно.

— Невыгодна она в конкретном месте, с конкретной нефтью, с конкретной конфигурацией завода. Если у завода есть глубокая переработка, в составе установок есть каталитический крекинг, гидрокрекинг, установка переработки гудрона — это все улучшает экономику и сильно отличает от заводов неглубокой переработки. Таким образом, люди начинают использовать в качестве сырья не нефть, а мазут — он дешевле, а продукция, которую из нее получают, стоит столько же, в результате маржу можно увеличить.

— Какой срок окупаемости модернизированного завода?

— Банковский процент сейчас такой, что сто процентов от вложенных средств можно получить за 15 лет, а если предприятие хорошо работает, то срок окупаемости вложений должен быть меньше. Я бы говорил о рентабельных проектах со сроком окупаемости в течение пяти лет, о низкорентабельных — 8—10 лет. Если срок окупаемости составляет более десяти лет, то не считал бы эти проекты эффективными.

— В каких мерах поддержки нуждается нефтеперерабатывающая отрасль, чтобы заводы увеличивали глубину переработки нефти?

— Требуется стимулировать налогами, к примеру, очень эффективно в последние пять лет развивалась нефтепереработка благодаря принятию технического регламента по качеству нефтепродуктов. Был беспрецедентный уровень вложения в отрасль. Заводы, которые провели модернизацию и получили высококачественные нефтепродукты, уплачивали акцизы по сниженным ставкам, тем самым окупая вложенные в модернизацию средства. Но, к сожалению, не все предприятия пошли тем путем, которым планировалось — была задача достичь мирового уровня по глубине переработки. Конечно, он подтянулся до уровней европейских, японских заводов, но к американскому так и не приблизился. По качеству нефтепродуктов мы вышли на мировой уровень. Если налоги перенесут на экспорт нефти или сбавят, тогда нефтепереработка будет снова показывать рост маржинальности.

— В качестве стимулирования отрасли нефтепереработки Минэнерго РФ предлагает ввести отрицательные акцизы на нефть, но Минфин предложение не поддерживает. На ваш взгляд, насколько такая мера могла бы простимулировать отрасль?

— Вопрос ведь в том, какие условия поставишь. К примеру, вкладываешь средства в установку, вводишь ее — получаешь отрицательный акциз, не вводишь — нет акциза. Правительство с помощью системы обратных акцизов сильно поддержало нефтехимическую отрасль. Речь идет о миллиардах рублей, которые возвращаются на счета предприятия благодаря тому, что государство делает возврат акциза на определенные процессы нефтехимии. Мера хорошая, она могла бы и в нефтепереработке сыграть положительную роль. Сегодня единственный путь, по которому могут идти НПЗ, — это внешнее кредитование, потому что внутренних резервов нет. Маржа уходит на налоги, зарплаты, текущий ремонт, крупные средства сегодня доступны только за счет банковского кредита. На счетах предприятий у кого-то ситуация чуть лучше, у кого-то — чуть хуже, но в целом не блестящая. При этом кредит можно получить под 9—10% годовых, то есть рентабельность нефтепереработки должна быть как минимум 15—20%. В данных экономических условиях это физически невозможно. Получается, что развиваться на заемные деньги нельзя, собственных средств нет, но в законодательстве существует такой механизм, как «специальный инвестиционный контракт». Я не слышал, чтобы с кем-то подписали, но теоретически в нем можно прописать и обратные акцизы. Как мы видим, на примере нефтехимии — это очень сильно может повлиять на экономику НПЗ.

— В целом в стране идет ухудшение качества добываемой нефти, но в то же время усиливаются требования к составу продуктов нефтепереработки. Как отрасль реагирует на эти изменения?

— Можно сказать, что в последние пять лет требования только росли. А качество нефти параллельно с этим только ухудшалось. Нужно модернизировать, повышать рентабельность путем вовлечения в оборот вакуумных дистиллятов и мазута. Вложения в глубокую переработку сырья — это самые большие затраты из всех процессов. Если установка первичной переработки на 3 млн тонн стоит порядка 8—10 млрд рублей, то чтобы построить установку гидрокрекинга на 3 млн тонн, требуется более 100 млрд рублей. Сумма возрастает в 10 раз и отдача соответственно: нефть будешь покупать по 12—20 тыс. за тонну, а мазут — за 9—10. Разница на каждой тонне составляет 8—10 тысяч, умножьте это на 3 миллиона тонн в год, получите 25—30 млрд рублей — это очень серьезные деньги.

— Какие продукты ТАИФ-НК сейчас являются самыми востребованными и маржинальными на рынке?

— На первом месте по востребованности — авиационное топливо и автомобильный бензин. Кстати, авиационное топливо — это самый маржинальный продукт, потом идет дизельное топливо, прямогонный бензин, автомобильный бензин и так далее. Думаю, что такой расклад в течение пяти лет сохранится.

— Как антироссийские санкции отразились на деятельности ОАО «ТАИФ-НК»?

— До сих пор эти санкции нас не касались, они вводились против госкомпаний, к которым ТАИФ-НК не относится. Тем не менее ТАИФ-НК является участником экономического процесса. Мы так же, как все, берем деньги в банках, в том числе и на Западе. Если суверенный рейтинг России начинает падать, стоимость кредита для российских компаний начинает расти, и это не может не влиять на нас. То есть даже если нет прямых санкций против ТАИФ-НК, макроэкономическая ситуация косвенно нас касается.

Думаю, что по отрасли больше ударила стоимость заемных денег, чем санкции, потому что они вводились против объектов по проектам добычи, это то, что России приносит деньги — добыча и продажа нефти. Продажа нефтепродуктов таких денег не приносит. Но, например, был период, когда нефтесервисные услуги для добывающих нефть компаний предоставлялись в основном иностранными компаниями, например компанией «Шлюмберже» (Schlumberger), причем за фантастические деньги. Сейчас уже наши российские компании научились это делать, в результате цены упали, и все иностранцы были вытеснены с рынка. Примерно то же происходит с нефтяным машиностроением, металлургией и другими взаимосвязанными отраслями. Импортозамещение приобретает не только политическую окраску, но и реальную экономическую составляющую. Поэтому положительные стороны от введения санкций тоже есть.

— На ваш взгляд, какие факторы в среднесрочной перспективе будут определять маржу «ТАИФ-НК»?

— Проделана колоссальная работа. У нас завершилось строительство Комплекса глубокой переработки тяжелых остатков, мы на него возлагаем большие надежды. Мы собираемся запустить глубокую переработку и прекратить производство мазута, а вместо него получать светлые нефтепродукты. Наша маржинальность на долю переработки мазута повысится вдвое. Результат может быть только успешным, другого от нас никто не ждет. После пуска КГПТО мы продемонстрируем глубину переработки нефти выше 98%.