«Именно в Самаре мы впервые в полной мере узнали, что такое русская пыль»
Англичанин открывает Россию конца XIX века. Часть 4: Самара и Батраки
В этом году выходит в свет книга английского металлурга Джеймса Ридли «Записки о поездке в Россию: Урал и Зауралье в 1897 году» («Свое издательство», Санкт-Петербург). Редактор и переводчик работы британского промышленника Игорь Кучумов предоставил «Реальному времени» новый отрывок из этого труда, посвященный городу Самаре и селу Батраки.
Село Батраки
Из Москвы до Батраков (ныне город Октябрьск Самарской области, — прим. ред.) мы добирались при температуре 78 градусов по Фаренгейту (25,6 градуса по Цельсию, — прим. ред.). Крестьянские семьи в этих местах многодетные и многочисленные, явно зажиточнее западноевропейских.
Отсюда мы совершили две экскурсии по незнакомой нам до этого Волге. Ширина реки в этих местах достигает 1482 м, и хотя берега здесь не столь живописны, увиденное произвело на нас большое впечатление.
Утром нам повстречались несколько парусников, в каждом из них сидели 40—50 мужчин, женщин и детей, которые в этот воскресный день ехали на рынок или в церковь. Нарядные, они представляли собой красивое и увлекательное зрелище. Также следует отметить огромные грузовые баржи со множеством людей, которые по 3—6 сразу тащит мощный паровой буксир.
Эта река очень почитаема русскими, они по сути боготворят ее, любовно называя «матушка-Волга», слагают о ней песни, показавшиеся нам чрезвычайно заунывными и трогательными. Во время вечерней экскурсии мы прошли под большим Александровским железнодорожным мостом, состоящим из 13 пролетов. Его возвели в 1880 году, затратив на это 7 000 000 рублей. Указанная выше ширина реки в 1482 м дает некоторое представление о размерах этого сооружения (имеется в виду Александровский (в советское время — Сызранский) мост, на момент открытия самый длинный в Европе, — прим. ред.).
Осмотрев среди прочих интересных мест залежи асфальта в оолитовом известняке, мы вернулись в Батраки, и 2 августа в 2 часа ночи отправились в Самару, куда прибыли в 6.30 утра.
Сейчас настало время рассказать о том, что представляла собой наша компания, и каким образом мы 3 недели и 3 дня ехали из Москвы в Пермь. Мы — это англичане, австралиец, американцы, русские, французы, немцы, австрийцы, испанцы, итальянцы, мексиканцы, сербы, румыны и японцы. Британские острова представляли 6, а Соединенные Штаты Америки — 30 человек, всего примерно 140 экскурсантов, не считая служащих железной дороги и посторонних лиц (в Уральской геологической экскурсии приняли участие 154 человека).
Наш эшелон состоял из трех поездов. Первый был пассажирским (у вагонов был коридор во всю длину), второй вез в леднике заготовленные в Москве продукты, имел вагон-кухню с поварами, официантами, прислугой и т. д. (мы ехали мимо мест, где обычно не было возможности обслужить столь большую делегацию), а третий представлял собой покрашенные накануне крытые платформы, на которых мы обедали. Второй и третий составы шли впереди пассажирского, так что на ближайшей остановке нас всегда ждал готовый обед.
Ехали мы по одноколейной магистрали, поэтому только железнодорожник может понять, какие усилия пришлось преодолеть его ведомству, чтобы обеспечить движение нашего большого состава, не сорвав при этом график движения других поездов.
Единственным неудобством было то, что вагоны освещались лишь двумя свечами (по одной в каждом конце вагона), не позволяя вечерами играть в пикет (карточная игра, — прим. ред.), что, вообще-то, было не так уж плохо, ведь вставать нам всегда приходилось очень рано. Следует заметить, что петербургское время опережает гринвичское на 2 часа, а на Урале — на 4 часа, поэтому подъем в 4.00 или 4.30 утра не кажется столь ужасным, поскольку во время нашей поездки мы жили по петербургскому времени.
Самара
Самара — крупный хлеботорговый центр Поволжья. Расположенный у слияния реки Самары и Волги, город в последние годы сильно разросся, и сейчас насчитывает 90 000 жителей. Как и все русские города на востоке страны, он занимает большую площадь, ибо деревянные жилища строят в удалении друг от друга из-за угрозы пожаров. Судя по огромному количеству древесины, лежащей на самарских причалах, она, очевидно, является важной составляющей здешнего товарооборота.
Именно в Самаре мы впервые в полной мере узнали, что такое русская пыль. Она легко поднимается вверх, а ее слой зачастую достигает 10—12 дюймов. Когда 60—70 дрожек быстро следуют одна за другой, дышать становится практически невозможно. После ливня пыль превращается в грязный крем, и если ехать по нему на большой скорости, то к концу дня человек становится столь же неузнаваемым, как и после езды по пыльному тракту. Эта грязь прилипает ко всему, словно краска.
Взойдя на борт большого парохода, мы отправились вверх по Волге и прибыли в прекрасное место, с которого открывается прекрасный вид на так называемые «Самарские ворота», где река делает крутой изгиб, и, скрываясь за горами, исчезает из поля зрения (Жигулевские ворота — самое узкое место на Средней Волге, образуемое двумя горными вершинами — Серной горой и горой Тип-Тяв, — прим. ред.). Здесь мы посетили тихую, уютную кумысолечебницу, где русские офицеры лечат болезни грудной клетки и других органов. Кумыс готовится из кобыльего молока, он очень кислый, при брожении становится пенистым, и в жаркую погоду хорошо утоляет жажду. Как нам сказали, это заведение принадлежит врачу-шотландцу.
Берега реки удивительно красивы — нашим американским спутникам они напомнили Миссисипи. Мы сделали остановку в одном очаровательном местечке с целью изучения его геологического строения. Было очень жарко, поэтому в реке купалось нагишом множество людей обоего пола.
На обратном пути в Самару на фоне изумительного заката (а они в России просто потрясающие) нам повстречалось несколько крупных пассажирских пароходов, построенных по американским образцам и столь же комфортабельных. Еще мы видели очень длинные плоты из бревен со стоящими на них избами, что напоминало Рейн много лет назад.
Прибыв на самарскую пристань, мы долго очищали себя от пыли, а потом отправились на железнодорожную станцию.
Стоя в послеобеденное время на якоре, мы получили возможность внимательно понаблюдать за несколькими скопами или ястребами, которые добывали себе пропитание вблизи нашего парохода. Они ловят рыбу точно так же, как раньше это делали наши специально обученные для охоты на дичь соколы. Многочисленные ястребы, которых нам довелось увидеть в России, кажется, не очень боятся человека, так что иногда удавалась подойти к ним почти вплотную, не вспугнув их.