Первые татары в Московии: князь Василий I и игра престолов по-золотоордынски

Сарайные неурядицы

В начале XV века стало очевидно, что прежде единое государство — Улус Джучи, или Золотая Орда, как его принято называть, стало распадаться. Этот процесс имел глубокие последствия для всех государственных образований данного региона, включая Московское княжество. Несмотря на неоднократные попытки воссоздания единого государства, ханы Сарая потерпели крах в восстановлении своего сюзеренитета. К 1450-м годам Сарая как единого центра империи более не существовало. Как поведет себя Москва в этой непростой ситуации, какую тактику изберет она для контактов с потерпевшими неудачу в политических играх потомками Чингис-хана? Чем определялось ее поведение в то время — искренними желаниями или вынужденной прагматикой?

Упадок Сарая не означал конца джучидского правления в целом (Джучи был сыном Чигис-хана). Джучиды покидали бывшую столицу и переносили власть на периферию распадающейся державы теперь уже в новом статусе. Если ранее Джучиды назначались из Центра в провинции как наместники, то теперь они бежали из Центра в провинции как потерпевшие поражение в сарайских политических играх. Оказавшись в отдаленных районах, некоторые из Джучидов преуспели в восстановлении своих полномочий как правители, хотя и на региональном уровне. При этом, по всей видимости, мыслили они себя все же как правители единой империи, которые просто временно потеряли некоторые зоны своего прежнего влияния: в русских летописях не обозначается, ханом («царем») какой части бывшей империи является тот или иной Джучид, они обозначаются просто как «царь» (не «царь казанский» и не «царь астраханский»). Они образовали наследные Золотой Орде ханства. Некоторые факты говорят нам о глубоких связях между этими образованиями в течение всего XV века, а также и первой половины XVI века, которые ставят их независимость друг от друга под вопрос.

Возникновение ханств на периферии распадающейся империи было не единственным следствием неурядиц в Сарае. На каждого Джучида, преуспевшего в восстановлении своей верховной власти в провинциях империи, приходилось много других, кому повезло много меньше. Они стали изгнанниками, вынужденными искать соглашения с местными правителями. Среди таких правителей были и московские великие князья Северо-Востока Руси, которые после двухвекового подчинения Сараю обнаружили себя в совершенно новой ситуации: они были вынуждены как-то реагировать на потоки хорошо вооруженных татарских беглецов из центральных районов Степи.

Посмотрим, кто это был — первые высокие гости от татарского мира в Москве, как они чувствовали себя на чужбине, какими мыслями жили, как их встречали московские князья.

Джелал ад-Дин и Керим-Берди — сыновья хана Тохтамыша

Разгром Тамерланом (его также называют Тимур) Золотой Орды в 1391 и 1395—1396 годах и усиление междоусобицы увеличили отток татар из Степи в соседние страны. Ибн Арабшах писал, что значительная группа татар ушла к румийцам и русским:

«Дела племен Дештских стали ухудшаться да расстраиваться и, вследствие малочисленности убежищ и крепостей, подвергались разъединению и розни… Большая толпа их ушла с Тимуром, которому она стала подвластной и у которого находилась в плену. От них отделилась часть, которая не поддается ни счету, ни исчислению и не может быть определена ни диваном, ни дефтерем; она ушла к румийцам и русским и, по своей злополучной участи и превратной судьбе своей, очутилась между христианами, многобожниками и мусульманскими пленниками… По этим причинам живущие в довольстве обитатели Дешта дошли до оскудения и разорения, до разорения и безлюдства, до нищеты и совершенного извращения».

Турецкий хронист Ибрагим Печеви (1574 — ок. 1649 годы) писал об этом: «Когда пришел всемогущий Тимур, то часть татар отправил в неволю, других отдал под меч. Некоторые же племена бежали в страны неверных поляков и московитов и там осели».

Выезды татар, в том числе и Чингисидов, на Русь, в частности в Московское княжество, случались и ранее XV века. Они упоминаются в течение всего времени существования Золотой Орды, то есть с XIII века. И до этого на Русь прибывали тюркские элементы. Однако ранее все татары крестились или были крещены по приезду в Московию. Начиная с начала XV века мы имеем дело с другой ситуацией. Уже не отдельные личности, но целые немалочисленные военные отряды, возглавляемые Джучидами, выходят на Русь «частями» Орды, требуя средств к существованию от великого князя. Они уже не меняют свою веру, оставаясь мусульманами.

Первыми Джучидами, прибывшими в Московское княжество в поисках политического убежища, были сыновья покойного хана Тохтамыша, который с 1380 до своей смерти в 1404 (по другим сведениям, в 1406) году был политически активен во всем Дешт-и Кипчаке. Как известно, постоянным противником Тохтамыша был всесильный военачальник Эдиге (Идиге, Идигей). Он физически пережил Тохтамыша, сделав своими главными врагами сыновей хана.

Когда «утвердилось дело Дештское за правителем Идику» и Эдиге в конце концов преуспел в поставлении своего марионеточного Джучида на сарайском троне в 1407 году, Тохтамышевичи решили спасаться бегством из Степи. Согласно ибн Арабшаху, Джелал ад-Дин и Керим-Берди прибыли на «земли Руси», скорее всего, из территории Булгарского вилайета Золотой Орды: «Сыновья Тохтамыша разбрелись в стороны: Джалал-ад-дин и Керимберди в Россию, а Кубяк и остальные братья — в Сыгнак».

Трудно понять, что понимал автор арабского текста под «Россией» («земли Руси»). Это могли быть как земли Северо-Восточной Руси (в том числе и Московское великое княжество), так и территория Великого княжества Литовского. Мне ближе первая версия.

Поход могущественного Эдиге на Москву

Вероятно, с целью захвата сыновей Тохтамыша Эдиге двинулся на Русь в 1408 году. Расположившись лагерем около Москвы, он выслал Василию I письмо, в котором объяснил причины своего прихода на Русь: «Слышание нам учинилося таково, что Тахтамышевы дети у тебя, и того ради пришли есмя ратию».

Русские источники не сохранили никаких следов пребывания султанов в Москве или других княжествах. Неупоминание в русских источниках еще не является поводом для недоверия арабским. Не исключено, что пребывание Тохтамышевичей на Руси держалось в строжайшем секрете (Москва отдавала себе отчет, что при данном фактическом правителе Орды это для нее большой минус). Сведения о поддержке Москвой оппозиции Эдиге могли послужить одной из причин похода.

В мотивации Василия по предоставлению приюта сыновьям хана инициатива, скорее всего, исходила не от него, а от самих Тохтамышевичей, которые не нуждались в разрешении на въезд на подвластные территории как наследники трона. При таком раскладе роль Василия была незавидной, он оказывался как бы между молотом и наковальней: с одной стороны сыновья хана, за которыми сила традиции и вероятность прихода к власти в ближайшем будущем, с другой — властный фактический правитель Орды, который не станет церемониться с ослушником в случае перевеса силы в его сторону. Однако, как это часто бывало во время ордынских походов (и не только на Русь), возникли проблемы в самой Орде, вынудившие Эдиге возвратиться в Сарай. Эдиге повернул назад, не успев взять у ослушника обязательство выплатить выход за предыдущие годы.

В данной ситуации имелся интересный нюанс, зачастую игнорируемый историками либо рассматриваемый в отрыве от контекста той эпохи. Подойдя к Москве 1 декабря, Эдиге распустил войска по великокняжеским владениям с целью, как обычно пишут историки, «грабежа». Были взяты Коломна, Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец. Два последних города были разорены вторгшимся отдельно от основных сил ордынским отрядом, возглавляемым неким султаном. Эдиге не спешил при этом атаковать хорошо укрепленный Кремль. Некоторые исследователи объясняют причины такого поведения татар (грабеж) их «врожденной» алчностью и дикостью, когда они только и думали, как бы пограбить русские земли. Это не так.

Предпринятый Эдиге «грабеж» в рамках правовых норм XV века таковым (по крайней мере, в глазах татар) не воспринимался. Почему? Ситуация объясняется крайне просто, если вникать в суть ордынско-русских отношений того времени с точки зрения Орды. Василий I задолжал Орде выход за 13 лет — 91000 руб. Судя по тому, что военачальник не особо рвался атаковать Кремль и заранее распустил войска по территории «русского улуса» с целью поживиться, видимо, фактический правитель Орды не особо надеялся на сговорчивость московского князя. Он понимал, что, возможно, договориться вновь не удастся и Василий не «даст ему выхода». В то же время этот выход ему был нужен. Он решил «собрать» его без помощи Василия, сам, для этого и распустил войска для «грабежа». Таким образом, с татарской точки зрения это был не грабеж, а сбор недостающего налога силой.

Вероятно, сыновья Тохтамыша оставались в Московском княжестве около трех лет. В 814 году хиджры (1411/12 год от Рождества Христова), «когда сгущались мраки междоусобиц и перепутывались звезды между обеими партиями в сумраках Дештских, вдруг, в полном величии власти Джелалиевой, появился (один) из блестящих потомков Токтамышевых» (это был Джелал ад-Дин) и выдвинул очередную претензию на трон «из стран Русских». Источники хранят молчание, где были «расквартированы» Джучиды в течение этих трех лет, выделялся ли им какой-либо юрт (дом, владение) или они находились при дворе великого князя.

Временный успех

В течение 1412 года Тохтамышевичи преуспели в оттеснении Эдиге от властных позиций в Сарае — зимой 1412 года Джелал ад-Дин «сяде» в Сарае. Их бывший покровитель Василий I был вынужден в августе 1412 совершить поездку в Сарай к «Зелени-Салтану» (Джелал ад-Дин), как к законному наследнику трона Чингис-хана. Однако по приезде он застал на престоле уже другого сына Тохтамыша, Керим-Берди, убившего брата. Тем не менее временно стабильность общеимперских дел была восстановлена. Это было первым путешествием в Сарай для Василия за многие годы неподчинения Орде. Василий был, несомненно, лично хорошо знаком с сыновьями Тохтамыша, так как в юности, как и другие русские князья-наследники трона, около трех лет проживал в Орде.

Политических фигур уровня Джелал ад-Дина и Керим-Берди, являвшихся сыновьями одного из последних могущественных ханов Улуса Джучи, мало интересовала жизнь в «русском улусе». Они обращались к московскому правителю лишь за помощью для решения своих кратковременных, тактических задач. Их мысли были заняты восстановлением единого имперского государства. Невнимание позднейших историков к этим фигурам не говорит об их политической «мелкоте» и никчемности — это лишь свидетельство перенесения позднейших реалий на события далекого прошлого, предмет для изучения интеллектуальной истории.

Москва на данном этапе своего развития была включена в позднезолотоордынскую политику на позициях подчиненной стороны. Мнение ее правителей не интересовало представителей стороны-коллективного сюзерена. Ее влияние на политической сцене Дешт-и Кипчака в это время едва просматривалось и было минимальным; по масштабам оно было несопоставимым с влиянием Великого княжества Литовского. Возможно, последнее и задавало образцы отношений с Ордой, в дальнейшем заимствованные и видоизмененные Москвой.