«Муртаза Рахимов понял, что может проиграть выборы, и стал более управляемым»

Появление в мэрии Уфы Сергея Веремеенко, бывшего соперника Муртазы Рахимова на выборах президента Башкирии в 2003 году, удивило многих. Напомним, в минувший четверг, 28 сентября, на заседании общественного совета по сохранению культурного наследия и памятников архитектуры Уфы глава городской администрации Ирек Ялалов представил его и Ильдуса Адигамова как людей, которые будут заниматься восстановлением знаковых религиозных объектов: Воскресенского храма на улице Комсомольской и мечети «Ар-Рахим» на проспекте Салавата Юлаева. У многих тогда появились вопросы, не скрывается ли за этим нечто другое, например, связанное с политикой.

Мы встретились с Сергеем Веремеенко в «Огнях Уфы», развлекательном комплексе, который он построил еще во времена Муртазы Рахимова. Надо сказать, что Сергей Веремеенко — действующий депутат законодательного собрания Тверской области, там он владеет большим конезаводом.

— Что вас заставило вернуться в Уфу?

— Да я, собственно, никуда и не уезжал. У меня тут мама живет, ей 94 года.

— Вы же в Тверской области депутат?

— Да, председатель комитета по агропромышленному комплексу и природопользованию. Просто так получилось в свое время. Там у меня было охотхозяйство. Губернатор Дмитрий Зеленин был моим другом, он меня попросил, организуй, мол, на родине Михаила Калинина в селе Верхние Троицы хозяйство. Там распался колхоз-миллионер. И я перевез туда 700 башкирских лошадей. Теперь у нас считается лучший кумыс в России, потому что Кремль его берет. Колбасу там делаем. Частица Башкирии. Лошади прижились. На этом, пожалуй, можно докторскую диссертацию сделать: как акклиматизировать лошадей из одной климатической зоны в другой. Сейчас там 890 племенных конематок, это самое большое хозяйство в стране. Здесь мне тоже предложили заняться коневодством.

— В Башкирии?

— Премьер-министр предложил. Я говорю, нет, я мост строю, выход на М5. Третий мостостроительный отряд казанской компании «Волгомост» (Веремеенко — акционер компании, — прим. ред.).

— То есть с Уфой вы никогда не порывали?

— Нет.

— Интерес прессы к вам вызван вашим появлением на совете в мэрии Уфы (по сохранению культурного наследия и памятников архитектуры), на котором вас представили как человека, который поможет достроить два храма: Воскресенский собор и мечеть на проспекте Салавата Юлаева.

— Мы построили Воскресенский храм практически под крышу, но в 2008-м прекратили строительство. Еще перед визитом патриарха Кирилла в Уфу ко мне приехал владыка. Я говорю, вы организуйтесь, я буду помогать его достраивать. Сначала он приезжал, потом — мэр. Константин Толкачев приезжал. Друзья же. Чего за дружбу не сделаешь? Так же, как с колхозом, который Дима Зеленин попросил сделать.

— Получается, вас друзья попросили храм достроить и вы решились?

— Да. Тем более здесь я стройкой и так занимаюсь. И с мамой мало видимся. И потом я в храме сам побывал и такое чувство было, что Господь ждет, чтобы храм закончить. Мы много храмов построили и мечетей тоже. 30 храмов в Башкирии и с десяток — в других регионах России. И Ляля-Тюльпан помогал строить Муртазе Губайдулловичу. Обидно было бы Воскресенский храм не закончить, с такой великолепной архитектурой. И место такое — в центре города. Ведь раньше Воскресенский храм был в Уфе — на том месте, где сейчас Башкирский драмтеатр. Это же бывший храм, его разрушили и построили театр. Мы взяли тот проект, чертежи старые. Это чистая копия. Когда мы достали старые чертежи, фотография собора стала мироточить. Так вот, начали говорить с мэром и решили фонд создать, я денег вложу, другие найдутся.

«Я в храме сам побывал и такое чувство было, что Господь ждет, чтобы храм закончить. Мы много храмов построили и мечетей тоже. 30 храмов в Башкирии и с десяток — в других регионах России. И Ляля-Тюльпан помогал строить Муртазе Губайдулловичу. Обидно было бы Воскресенский храм не закончить, с такой великолепной архитектурой». Фото gorobzor.ru

— Фонд «Имэн кала», он только для завершения строительства двух храмов создан?

— Не только эти два храма, они просто знаковые. Фонд для сохранения истории Уфы нужен. Недаром же мы его так назвали. «Имэн кала» («дубовая крепость» в переводе с башкирского, — прим. ред.) — именно с этой крепости дубовой Уфа начиналась. Соберем попечительский совет из заслуженных писателей, архитекторов. Сейчас хотим конкурс объявить среди архитекторов. Исследовательский. Потом художников привлечь, чтобы они, исходя из исследований, нарисовали. Премии объявим. Чтобы все видели, каким был наш древний город. Конкурс дореволюционных фотографий будет. У нас даже слоган появился: «Уфа, которую мы потеряли». Чтобы люди видели, что Уфа была разная.

Уфа — город красивейший, но рекреационных зон мало. Вот набережная сейчас есть. Но должно быть больше изюминок в городе, таких чудесных мест, которые со всего света притягивают людей.

— А не слишком ли сложно два таких знаковых храма достроить, все-таки немалые деньги?

— Это все от денег зависит и от того, как ты за ними будешь следить. В Воскресенский храм мы старыми деньгами 200 миллионов вложили. Если вы зайдете в собор, туда эта мечеть (Ар Рахим,— прим. ред.) поместится. Он огромный, кафедральный собор. Как мы строили? Сами покупали материалы, сами нанимали строителей, сами следили. Приглашали купольников, в 30 градусов мороза купол монтировали. Сами следили — поэтому и цена такая, относительно небольшая. Мы же ничего себе на этом не зарабатывали.

Общестроительные работы закончены. Сейчас самое главное — отделка, коммуникации. Конечно, это более дорогостоящее, но у нас уже есть опыт как все сделать практически по себестоимости.

— То есть это чисто благотворительный проект? Никаких коммерческих целей не преследуется?

— Да, никаких выгод. Будем привлекать друзей, других людей. Должен же быть в Уфе какой-то авангард.

— А с Муртазой Губайдулловичем вы по этому поводу встречались? Какова его реакция?

— Встречался. Нормальная реакция.

— Вы же в свое время сначала были друзья, а потом соперники?

— Ну нет, почему соперники. Это как в футболе, на поле соперники, а за ним — нормальные отношения. Если вспомнить выборы 2003 года, то тут целая история. Все же упрощенно подходят к тому времени. Вроде бы я претендовал на власть. На самом деле, это не так.

«Почему соперники. Это как в футболе, на поле соперники, а за ним — нормальные отношения. Если вспомнить выборы 2003 года, то тут целая история. Все же упрощенно подходят к тому времени. Вроде бы я претендовал на власть. На самом деле, это не так». Фото proufu.ru

— А как было?

— Если вы хорошо знаете историю России, то у нас тогда было третье Смутное время. Первое — при Борисе Годунове, когда он пришел к власти в XVl веке. Сложнейшая была ситуация в России. Иван Грозный нарастил государство почти в два раза. Крепкая была власть, все его признавали. А как она рухнула, страна стала рассыпаться на куски. При Борисе Годунове экономический кризис наложился, где-то в Америке рванул вулкан, а здесь снег пошел — и начался голод. Пока не избрали Михаила Романова, смута не прошла бы.

То же самое — в 1917 году. Смута была. Предательство царя, сильнейшее государство было, треть мирового хлеба, в других странах тогда была карточная система, мы не вводили, золотой рубль. Англосаксы не могли этого потерпеть. Россию разрушили изнутри, генштаб предал царя. Стержень власти рухнул, и нашлась сила, большевистская, которая сжала в тиски, и страна не развалилась.

1991 год — то же самое. Ввели нелегитимную власть. ГКЧП, разброд, шатания. Ельцин стал лидером. Выбираться из ситуации как-то надо. Что он мог пообещать? «Берите власти, сколько хотите». И не распались снова. И все этим воспользовались, Рахимов, Шаймиев, другие главы регионов. Когда Путин пришел, он стал свои полномочия усиливать. Но все равно тяжеловесы были, надо было их «повоспитывать».

— То есть идти на выборы в 2003 году — это было указание из Москвы?

— Иначе я бы до выборов не дошел.

— И потом во втором туре, когда вы свернули свою кампанию, это тоже из Москвы попросили?

— Да. Цель была достигнута. Муртаза Рахимов понял, что может проиграть выборы, стал более управляемым.

— А сейчас вы как оцениваете ситуацию в республике?

— Сейчас общая экономическая ситуация непростая, как и везде.

«Найдем способы. В том числе и личным примером. Главное, достичь компромисса, в том числе и с мусульманским управлением. Найдем общий язык». Фото ufacity.info

— Допустим, возьмем ту же Казань. Их многие хвалят, за то, что они умеют ладить с центром, выбивать федеральные деньги. Тот же Иннополис построили.

— Критиковать легко. А попробуй сам порули. Возможно, в условиях кризиса надо больше центр просить. Татары просят, они там постоянно присутствуют, возможно, надо этим больше заниматься.

— У вас, насколько я понимаю, сейчас никаких политических амбиций нет?

— Нет. Причем когда я встречался с Рустэмом Закиевичем, я ему это пообещал. Политики в моей жизни уже хватило. И то это было по необходимости. Я же бизнесмен, не люблю политики. Депутат в Тверской области — это же освобожденная должность, но я от этого отказался: от кабинета, машины. Живу на свои.

— Как вы будете убеждать людей вкладывать деньги в фонд «Имэн кала»? Сами говорите — кризис.

— Найдем способы. В том числе и личным примером. Главное, достичь компромисса, в том числе и с мусульманским управлением. Найдем общий язык.

— А Рустэм Закиевич [Хамитов] как-то проявил свое отношение к проекту? Поддержку?

— Во-первых, он мне давно об этом говорил. Когда мы в Кустиках проводили мероприятие, он приезжал туда, в Свято-Георгиевский монастырь. Сейчас Геннадий Букаев там занимается, а мы начинали.

— А будете привлекать деньги по-современному, через интернет (как уфимка Валикова клинику в Гватемале построила) или классическим способом?

— Классическим. Я думаю, все получится. Сначала, когда все говорили, давай, мол, восстанавливай храм, я отвечал, нет, я в кильватере буду, помощником, деньги буду давать, а вы сами делайте. Но потом приехал, посмотрел, понял, Господь ждет, надо завершить начатое.

mkset.ru