Вадим Абдрашитов: «Герой сегодня — это либо это нечто массовидное, либо маргинальное: килер, дилер, бандит...»

Когда искусство отвернулось от человека…

— Вадим Юсупович, какие вы видите перспективы в современном российском кино?

— Современное кино трудно охарактеризовать в двух-трех словах. Настолько разновекторные поползновения кинематографических замыслов, настолько разное все по уровню художественного мастерства, что описать это одной формулой невозможно. Другое дело, отдельные моменты сформулировать, ощущаются общие тенденции. К огромному сожалению, снимается огромное количество картин, которые я смотрю и понимаю, что я это уже видел. Это все во многом повторение пройденного. Второе, искусство в России как театр и кино, так и изобразительное искусство, музыка, во многом потеряло интерес к частному человеку. Герой сегодня — это либо это нечто массовидное, либо частное, но маргинальное: килер, дилер, бандит, генерал милиции, психопат, проститутка или просто какой-то урод, дебил. А обычного человека, как вы и я, я очень редко встречаю как на страницах толстых журналов, так и в искусстве. Того самого человека, внимание к которому возродилось после Второй мировой войны. Это было очень четко сформулировано итальянским неореализмом и народ пошел в кинозалы, потому что увидел себя. Он понял, что он интересен художникам. Произошел определенный сдвиг во всем мире и не только в России.

А когда искусство отвернулось от простого человека, тогда зритель подумал: ну раз я вам не интересен, то и вы мне не интересны. Он перестал ходить в кинозалы, театры, читать книги. Вот что сегодня происходит. Я, правда, в этом смысле диалектик, и надеюсь, даже уверен, что со временем векторы существования сегодняшнего искусства изменятся, и искусство займется тем, чем оно и должно заниматься — мною, зрителем и читателем, моей жизнью, я для этого хожу как зритель, как отдельный человек. Думаю, что новое поколение, а возможно, это поколение молодых режиссеров, уже существует, вернет на экран объект моего доверия, сопереживания или ненависти, и я буду получать эмоции от произведения искусства. Да, современные картины интересно сделаны, что-то в них есть, но они оставляют равнодушным в эмоциональном плане.

«Итальянский неореализм объединил всех этих зрителей вот в каком фокусе внимания: частная жизнь обычного человека. Именно она является предметом абсолютно достойный изучения в искусстве. Это было поразительно! Сенсационно! Ну кто бы мог подумать, что история безработного, который крадет велосипед может быть в основе великого неореалистического фильма «Похитители велосипедов». Фото illuzion-cinema.ru

— Стоит ли российскому кино искать свой киноязык, свою эстетику, либо же следует двигаться по наезженным рельсам?

— Не нужно ставить в качестве задачи поиск нового киноязыка. Задача формулируется более обобщенно. Нужно искать свой материал, чтобы тебе как автору было это интересно. Чья-то судьба, судьба страны… Вот это нужно искать. К нему надо прислушиваться приглядываясь, находить его. К этому нужно стремиться. А язык — это второе. Это способ выражения того, что я хочу сказать. И сам материал подскажет, каким языком пользоваться. Слава Богу, в этом смысле в России есть серьезные завоевания, существует разнообразная по своей реализации кинопоэтика, существуют разные слова в этом языке и в конце концов разные шрифты.

Согласитесь, там, где родился итальянский неореализм, это пространство, где народ существовал в единородном контексте — послевоенная разрушенная Италия и разрушенные идеалы фашизма. Нынешняя Россия более разнородна. К примеру, ваши интересы и зрительский запрос как кинорежиссера, много лет проработавшего в СССР, отличаются от тех молодых людей, которые и составляют основную массу кинозрителей?

Во-первых, не нужно говорить об однородности массы послевоенной Италии. Были фашисты, антифашисты, марксисты, богатые, бедные и прочие. Долгое время сводились счеты. И тем не менее итальянский неореализм объединил всех этих зрителей вот в каком фокусе внимания: частная жизнь обычного человека. Именно она является предметом, абсолютно достойным изучения в искусстве. Это было поразительно! Сенсационно! Ну кто бы мог подумать, что история безработного, который крадет велосипед может быть в основе великого неореалистического фильма «Похитители велосипедов».

Жизнь разнообразна, и слава Богу, что нет однородности. Неоднородность сегодняшнего зрителя тоже вполне естественна, однако существуют некие общие интересы, общие ощущения. Вот общее ощущение тревоги. Сегодняшняя жизнь очень тревожна, что бы ни говорило мне государственное телевидение. Очень тревожно. Какая-то полувоенная обстановка. Война там, здесь, Украина, Сирия. То, что будет завтра, непонятно. Тревога за завтрашний день, детей, отсутствие социальных лифтов для роста молодежи и т. д. Много общих знаменателей и интересов. Есть потребность в отражении реальности, не придуманной реальности, а настоящей. И когда эта потребность достигнет определенного градуса, я думаю, появятся художники, которые все это дело реализуют.

«С одной стороны, с «Матильдой» довольно идиотская история. С другой стороны, и такое бывало в истории и литературы, и кино. Ничего страшного не происходит. Как ни странно, это работает, как реклама картине». Фото ura.news (кадр из фильма «Матильда»)

«Я не знаю, что такое патриотическое кино»

— Появляются фильмы, которые ориентированы на западного зрителя. Стоит ли российскому режиссеру искать признания за границей или вначале следует получить признание на родине?

— Я не думаю, что большинство российского кино ориентировано на западного зрителя. Это совсем не так. Все авторы прекрасно понимают, что выйти на западного зрителя сегодня практически невозможно. Мы там никому не нужны и не интересны. Речь идет об изготовлении такого продукта, который был бы интересен современному зрителю. А кто это зритель? Это молодежь. То есть ориентация на современную молодежь. И это еще в том случае, если получается картина. А большинство картин безадресно. Много картин делается без учета, что такое современная аудитория и т. д.

— В СССР кино ставило себе цель в том числе и воспитательную, автор делился важными мыслями, тогда как сегодня кино ориентировано на потакание зрительских невысоких требований.

— Раньше кино, и не только в СССР, помимо прочего служило задаче просветительской, и если не воспитывать, то должно было пробуждать «чувства добрые лирой», говоря словами поэта, и за счет этого воспитывало, а сейчас весь мировой кинематограф ориентирован на развлечение. Это должно развлекать в первую очередь. Задача формулируется именно таким образом. Вопрос в другом. При постановке такой задачи, остается ли пространство для киноискусства, как такового?

— Сегодня кино становится популярным благодаря не своей художественной составляющей, а околокиношным событиям, скандалам. Я в первую очередь говорю о фильме «Матильда». Насколько такого рода пиар играет на руку современному российскому кино?

— С одной стороны, с «Матильдой» довольно идиотская история. С другой стороны, и такое бывало в истории и литературы, и кино. Ничего страшного не происходит. Как ни странно, это работает как реклама картине. Картину я не видел, но даже если бы и увидел, то ясно, что все раскрутившееся вокруг картины — это маразм, странным образом работающий как рекламный трюк. Это такая сверхвыразительная частность. А что еще?

«А что речь Сокурова? Что хотел, то и сказал. Не надо придавать этому значения большего, чем на самом деле. Саша человек глубокий, толковый, умный, со своим взглядом на мир, человек свободный. Замечательно, чем больше будет таких людей, тем лучше». Фото ren.tv

— Например, речь Сокурова на «Нике».

— Это касается уже не кинематографа. А что речь Сокурова? Что хотел, то и сказал. Не надо придавать этому значения большего, чем на самом деле. Саша человек глубокий, толковый, умный, со своим взглядом на мир, человек свободный. Замечательно, чем больше будет таких людей, тем лучше. В наше время, когда приходят такого рода новости, сенсации, быстро все меняется. Через час уже какая-то другая новость. Вчерашние герои таблоидов сегодня уже забыты. Не надо придавать этому такого значения. Что касается Сокурова, то он почитаем, его творчество изучают, любят и о нем говорят в основном как о режиссере.

— Может ли стать такое явление, как патриотическое кино, выходом из тяжелого положения российского кинематографа в целом?

— А что такое патриотическое кино, как вы думаете?

— Кино, которое непосредственно связано с государством, отражающее идеологию, политику и то, на что ориентировано большинство граждан страны, какие цели преследует.

— А фильм «Летят журавли» патриотическое кино?

— Да.

— А почему «да»? Там рассказана ужасная история гибели человека. О том, как ему изменила невеста. Где там государство? Правительство? Где там патриотическое кино? А экранизация «Анны Карениной» — это патриотическое кино? Я не знаю, что такое патриотическое кино. Я с огромным сомнением отношусь к этой терминологии. Чрезвычайно. Есть хорошая картина и плохая. Все! Хорошая картина — она патриотична. А вот еще вопрос: хорошая гуманизированная зарубежная картина. Можно ли ее назвать патриотической относительно России? (Пауза). Может! Те же «Похитители велосипедов» патриотическая? Конечно! Ну вот и все.

«Аксенов-фест» — это не фестиваль, исключительно посвященный Василию Павловичу. Вот этот радиус в этом году значительно больше, чем в прошлом. И я отдаю должное с огромным уважением организаторам, что они вообще заняты этим проектом, и всем тем, кто в Татарстане помогает проводить это действо». Фото Максима Платонова

«Казань на экране не видел»

— В своем выступлении на литературном собрании в рамках «Аксенов-феста» вы говорили о татарстанском кино. Мы страна многонациональная. Стоит ли развивать именно национальный, или, как сейчас говорят, региональный кинематограф?

— Не надо ставить перед собой задачу развития регионального кино. Ни в коем случае. Или развитие патриотического кино. Развитие может идти лишь по одной оси — по оси художественной полноценности. Я с сожалением говорил о том, что такая мощная культура, такая мощная страна, как Татарстан, не имеет своего кинематографа. Да есть отдельные успехи, есть прорывы, но Татарстан — это страна, где должен существовать свой кинематограф. Раз существует собственная литература, поэзия, то должна была бы появиться и драматургия, и кинодраматургия, собственный кинематограф. Не надо изобретать велосипед. Надо набрать целевой набор и отправить его во ВГИК. Так случилось с казахскими студентами, которые впоследствии стали замечательными актерами, как это было с казахскими режиссерами, когда был спецнабор у Сергея Соловьева, который привел к тому, что критики стали называть новой казахской волной. Мы давно об этом говорим — и кинематографисты, и ректор ВГИКа Владимир Малышев. Мы-то говорим, а тут отвечают: «Нет, мы сами». Ради бога, но мне кажется, к этому надо подойти чуть ответственнее, если есть потребность на свой кинематограф и если общество имеет возможность надавить на власть и сделать то, о чем я говорю.

— Является ли проблемой то, что мало кинодеятелей именно с татарскими корнями?

— Конечно нет! Вот киргизский кинематограф. Была сформирована специфика киргизского кинематографа, а там работали и Лариса Шепитько, и прибалтийские документалисты, и созревала в работе какая-то когорта киргизских деятелей кино. Национальность их не имела никакого значения. Вообще никакого.

— По «Аксенов-фесту». Нынешний фестиваль избрал для себя формат «Аксенов без цитат». Насколько это интересно и жизнеспособно?

— Фестиваль решил, что надо радиус пространства внимания делать больше. «Аксенов-фест» — это не фестиваль, исключительно посвященный Василию Павловичу. Вот этот радиус в этом году значительно больше, чем в прошлом. И я отдаю должное с огромным уважением организаторам, что они вообще заняты этим проектом и всем тем, кто в Татарстане помогает проводить это действо. Меня радует, что я вижу много молодых людей в качестве слушателей.

«Я говорил, что город замечательный, потрясающей красоты город. С очень разнообразной натурой. С потрясающим рельефом, с архитектурой, с памятниками, с набережной, с Кремлем. Все это существует, а на экране этого нет». Фото Романа Хасаева

— Что вы ждете от «Аксенов-феста» в этом году?

— Все мои ожидания уже реализованы. Меня порадовало зрительское внимание к картине, двадцатилетие которой мы отмечаем, — «Время танцора». Я вижу, что внимание к картине такое, что она и сегодня привлекает зрителя. Рад этому вниманию. Рад тому, что много молодежи в качестве зрителей. Я вижу, что музыканты проявляют себя, я вижу, что привлечены художники, о которых говорят. Чего я жду? Я хочу, чтобы с фестивалем все было хорошо.

— Ну и последний вопрос. Вы погуляли по Казани, бываете у нас не первый раз. Как бы вы хотели снять фильм о нашем городе?

— Если б я это мог сформулировать, то, наверное, сам бы взял и снял. Я говорил, что город замечательный, потрясающей красоты город. С очень разнообразной натурой. С потрясающим рельефом, с архитектурой, с памятниками, с набережной, с Кремлем. Все это существует, а на экране этого нет. Например, Таллин снят вдоль и поперек, Питер, Тбилиси я видел на экране, а Казань не видел. Почему? Такой славный замечательный город! Он мне очень нравится. И сразу возникает вопрос: почему вы не снимаете? Неужели жизнь не дает к этому материала? Вот так.

— Спасибо за интервью, Вадим Юсупович!

— Спасибо вам!