Олег Ивенко из «Белого ворона»: «Я изучаю эксклюзивные материалы о Нуриеве»

«Для меня пока это все как сон»

— Олег, расскажите о своих первых впечатлениях от общения со съемочной группой «Белого ворона» («White Crow»).

— Я никогда не думал, что меня пригласят участвовать в подобном проекте. Все, что сейчас происходит, — это как сон. И я чувствую огромную ответственность, когда рядом такой человек как Рэйф Файнс, если вспомнить, в каких фильмах он играл и как он играл — это фантастика!

— Как вы с ним общались, каков он при общении?

— Прекрасно общаемся, он же знает русский язык. Он снимался в России и учил русский. Я был удивлен, когда узнал это.

— А у вас какой английский?

— Сейчас уже лучше, чем был прежде. Вначале был не очень, но сейчас я серьезно занимаюсь языком. Вообще, много чем занимаюсь: спортзал, теннис, тренировки, английский — перед началом съемок очень серьезная подготовка.

— Где будут проходить съемки?

— В городах, связанных с жизнью Нуриева, — Париже, Санкт-Петербурге. Меня потрясло, что моим партнером по фильму будет сам Рэйф Файнс. Он и мой педагог, и мой наставник, это здорово.

«Все, что сейчас происходит, — это как сон. И я чувствую огромную ответственность, когда рядом такой человек как Рэйф Файнс, если вспомнить, в каких фильмах он играл и как он играл – это фантастика!» Фото vk.com

— А другие партнеры? Кто еще будет сниматься в фильме?

— Еще в фильме будут сниматься Чулпан Хаматова, Сергей Полунин.

— Языком фильма будет английский?

— Да, в основном английский, но и русский тоже.

— Насколько я знаю, когда Нуриев остался в Париже, он не знал языков.

— Он был самоучка. Я сейчас смотрю его старые записи, я вижу, каким он был до Парижа, и каким стал потом.

— Вы, наверное, сейчас много читаете о Нуриеве?

— Не то слово! Вы не представляете, сколько у меня сейчас информации о нем. И фотографии, и фильмы, и любительская съемка. Все это эксклюзивные материалы. Я анализирую, как он изменился, оставшись в Париже, пытаюсь понять, как же это произошло. Одна из черт характера Нуриева — это потрясающая жажда жизни. Он был человек страстей. А как он работал! Он был таким упертым, не уходил из зала, пока не сделает то, что не получается. И мне придется все это в себе аккумулировать, все это сыграть, чтобы убедить зрителя. В любом человеке сидит внутренний зверь, которого иногда надо выпускать. В Нуриеве такой зверь просился наружу постоянно.

«Травма меня перезапустила»

— Вы полагаете, что ваш темперамент совпадает с темпераментом Нуриева?

— Не во всем. Мы совпадаем в том, что я хочу становиться лучше и добиваться результата. Жажда жизни у него была сильнее, чем у меня. Мне, как и ему, интересно все новое, я стараюсь не стоять на месте, развиваться. В моей жизни тоже были застои, когда у меня была травма. Но именно эта травма меня и перезапустила. У меня был перелом ноги, и я понял, что это не случайно, что до этого жизнь со мной «разговаривала», а я ее не слушал. И жизнь сказала мне: «На тебе травму и подумай, что ты делаешь, как ты хочешь жить дальше». Это была остановка, я не понимал, что делать… Травма помогла мне осмыслить, что делать дальше. Это был огромный толчок, и я пошел вперед. Съездил на конкурс, получаю приглашения от новых театров, в Европу зовут.

«Я открыл в Казани свою студию танца, занимаюсь с детьми. <>В студии занимаются и взрослые девушки, которые хотят научиться танцевать, реализовать свою мечту». Фото vk.com

— Что нового у вас в балете?

— Как-то так совпало, что много всего, много предложений, одно наслаивается на другое. Все хочется успеть, и не могу в то же время бросить свою студию танца.

— Что это за студия?

— Я открыл в Казани свою студию танца, занимаюсь с детьми. Одна моя ученица — лауреат конкурсов, другая девочка поступила в хореографическое училище… В студии занимаются и взрослые девушки, которые хотят научиться танцевать, реализовать свою мечту. Такая вот новая жизнь у меня открылась в этом году.

— Как будут строиться отношения с казанским театром, когда начнутся съемки?

— Я надеюсь, что меня будут отпускать. Я люблю наш театр и стараюсь его не подводить. Буду стараться играть здесь спектакли и сразу же лететь на съемки. Надеюсь, что в театре пойдут мне навстречу. Хочется, чтобы наш фильм был не таким, как «Черный лебедь»: я ничего не имею против актеров, которые в нем снимались, просто в «Черном лебеде» высказана одна точка зрения на балет, у нас будет другая. Хочется показать молодого Рудольфа Нуриева, который жил по-другому, думал по-другому. Мы хотим показать, как это было в его жизни в действительности. Поэтому сейчас съемочной группой проделывается огромная работа.

— У вас нет планов уйти из казанского театра в какой-то другой?

— У меня сейчас есть приглашения, но я горжусь тем, что работаю в труппе казанского театра: он дал мне очень многое, такой старт, которому можно позавидовать. Я в Казани уже семь лет.

«Мне в этой партии помог Нуриев. Я в это время уже работал над фильмом, приехал в Казань, чтобы подготовить партию и станцевать. Тот запас материала, который у меня возник в момент подготовки к съемкам, он помог и на сцене. Нуриев ведь тоже танцевал Меркуцио». Фото Максима Платонова

«Работать над партией Меркуцио мне помог Нуриев»

— Ваша последняя партия — Меркуцио в «Ромео и Джульетте», она просто потрясающая.

— Спасибо. Мне в этой партии помог Нуриев. Я в это время уже работал над фильмом, приехал в Казань, чтобы подготовить партию и станцевать. Тот запас материала, который у меня возник в момент подготовки к съемкам, он помог и на сцене. Нуриев ведь тоже танцевал Меркуцио, хотя он был у него немного другой, поражал своим темпераментом. Я, работая над партией, хотел все смешать, чтобы получилась такая «бомба». Раньше, когда я танцевал Меркуцио, образ у меня был другим. Сейчас я повзрослел, дала свои плоды работа над фильмом. Как-то все сложилось. И это здорово, если я достучался до зрителей.

— Олег, а вы не боитесь, что слава вас может сломать? Ведь медные трубы — это самое серьезное испытание? Нуриев это испытание достойно прошел.

— Конечно, он был очень сильным человеком. Этой его силе можно позавидовать. Сколько его давили и гнобили и сколько его возвышали — он все преодолел. Но та ситуация с травмой, она дала мне понять другие ценности — важность семьи (моя семья живет на Украине), любви близких, друзей. Ценность жизни, каждого дня… Каждый день надо не просто проживать, а делать что-то, что ты еще не делал. Поэтому появилась моя студия, фотопроекты, просто желание что-то делать для людей. А ходить с задранным носом — ну зачем это?