«Яндекс» для Google — это отличная история. Они внимательно изучают его»

Мобильные приложения и экосистема «Яндекс»

— В «Яндексе» вы занимались мобильной экосистемой. Что из себя представляла она на момент вашего прихода и что — сейчас?

— Изначально я перешел в «Яндекс» создавать магазин приложений «Яндекс.Store». Откуда растут ноги идеи создания экосистемы? Очевидно, что компаниям масштаба «Яндекса» и даже значительно меньшего размера написать свою операционную систему можно. Проблема в том, что современные мобильные операционные системы — это не только код, ядро самой системы и интерфейс. Это еще и экосистема приложений. На мобильном рынке нет столь значимой локальности, как на рынке десктопного веба. В том смысле, что все равно весь мир играет в условный Angry birds, использует условный Instagram и т. д. Недостаточно быть сильным локальным игроком, предоставлять лучшие сервисы для локальных пользователей, чтобы закрыть полностью необходимость в экосистеме.

Было принято решение в «Яндексе» создать свой собственный магазин приложений. «Яндексу» это было нужно, потому что альтернативная система от Google A — довольно закрытая для компании, которая предоставляет свой поиск. Поскольку для «Яндекса» самый важный продукт — поиск, для того чтобы на Android (в определенном смысле, вражеской платформе) иметь возможность дистрибуции своего поиска, мы планировали создать альтернативную экосистему с нашими картами, с нашим поиском, с нашим браузером, лаунчером (это результат покупки «Яндексом» компании SPB Software в 2011 году). Планировали все это вместе запаковать и создать свой собственный магазин приложений, в котором было бы доступно все то же, что и в Google Play.

— Мобильная экосистема «Яндекс»: расскажите о том, чьими усилиями создается этот продукт? Над ним работает интернациональная команда или только российские специалисты?

— Софтварная часть писалась программистами компании SPB Software, которую «Яндекс» приобрел. Привлекали консалтеров международных, есть несколько иностранных сотрудников, но в основном это все наши специалисты. Софтварная часть полностью наша.

«Было принято решение в «Яндексе» создать свой собственный магазин приложений. «Яндексу» это было нужно, потому что альтернативная система от Google A — довольно закрытая для компании, которая предоставляет свой поиск». Фото apptractor.ru

Освоение «Андроида» и Турции

— Почему не пошел «Яндекс.Store»? Ввязавшись в эту авантюру, вы на себе прочувствовали могущество IT-гигантов? Что самое удивительное было?

— Пока у тебя нет масштабного рынка пользователей, ты не очень интересен разработчикам популярных игр и приложений. Ты для них очень маленький и маргинальный рынок. А пока у тебя нет всех приложений, тебе сложно продавать устройство с твоей экосистемой. Потому что она проигрывает альтернативным. На эти грабли наступил Microsoft с попыткой сделать свой Windows Phone, который еще более закрыт, чем Android.

Технологического ограничения здесь никакого нет. Например, платформа «Яндекс.Kит», которую мы впоследствии запустили, была практически на 100% совместима со стоковым «Андроидом». По сути, это был Android с сервисами «Яндекса». Единственной проблемой было убедить разработчиков паблишить свои приложения не только в Google Play, но и «Яндекс.Store». Это была моя задача и я не могу смело сказать, что я с ней справился.

Все были довольно лояльны. Мы смогли договориться, что у нас была первичная метрика. Ставилась задача получить в магазин топ-100 популярных приложений. Начиная с осени 2012-го, я занимался тем, что встречался со всеми разработчиками приложений и игр, был в офисах EA, Zinga, Rovio. Уговаривали их: ребята, давайте, поддержите. В конечном счете что-то удавалось сделать.

Проект «Яндекс.Store» все еще работает, и я бы не стал говорить, что он не пошел. Самая главная сложность там в дистрибуции, в развитии этого сервиса.

— Почему мировая экспансия «Яндекса» провалилась? К примеру, в Турции были попытки… Игра не стоит свеч?

— Решение по выходу в Турцию было принято чуть раньше, чем я пришел в «Яндекс». Турция была выбрана в некотором смысле как экспериментальный рынок. Турецкий язык совсем не похож на русский — это первичное и главное, потому что нам было важно доказать самим себе и рынку, что технологически мы можем делать, например, турецкий поиск или турецкое распознавание речи и прочее. Второе — это большая территория и большой рынок. И третье — это был рынок, на котором у Google было, кажется, 98%. То есть это рынок абсолютно монополизированный. И на самом деле, на этот рынок нужно смотреть как на пример того, как конкуренция увеличивает качество сервиса. В то время, когда Google был единственный, не было нормальных карт, навигации, нормальных пробок, поиск был плохой. Когда мы пришли, то начали инвестировать в технологии. И Google начал делать много чего хорошего. В конечном счете турецкий пользователь за счет этой борьбы конкурентов получил хороший сервис, выбирает ли он наш сервис или Google.

«Сервис «Яндекс.Такси» запущен на нескольких рынках — это проект очевидно международного уровня». Фото itc.ua

В Турции очень популярны карты «Яндекса», у нас хорошая партнерская программа. С поиском там сложнее по доле рынка, но качество поиска отличное. «Яндекс» — транслокальная компания в том смысле что мы пытаемся предоставить (я говорю мы, но имею ввиду «Яндекс», я только недавно на новом месте) локальным пользователям максимальное качество сервиса, сфокусироваться на локальных потребностях — ближайший кинотеатр, магазин, расписание, новости региона. Это отличается от Google, который делает сервис на весь мир.

Отмечу, что сервис «Яндекс.Такси» запущен на нескольких рынках — это проект очевидно международного уровня.

Стартапы близки к благотворительности

— Вообще, как бы вы оценили позиции России в ПО, поисковых разработках, «железе». Где мы безнадежно отстали, а где у нас есть шанс? Вот, например, «Эльбрус» — нужная вещь или деньги в металл?

— Наша, наверное, еще советская школа образования, наши ценности помогают в том, что наши программисты конкурентны во всем мире. Проблема в том, что у нас не хватает в прямом смысле администраторского навыка. Например, американцы в администрации бизнеса гораздо эффективнее. Нам не хватает грамотных менеджеров, грамотных финансистов. К примеру, много лет подряд российские вузы занимают топовые позиции в олимпиаде по программированию. Это не просто так. С точки зрения программистов, математиков, физиков у нас, на мой взгляд, все прекрасно. Но все равно есть куда двигаться.

— Спрошу про Иннополис. Вы верите в будущее таких IT-деревень? Вообще, в условиях санкций такое возможно — вырастить у себя «кремниевую долину»?

— Я могу процитировать Илью Сегаловича, когда мы с ним обсуждали наш будущий на тот момент проект Tolstoy Camp, в котором мне посчастливилось принимать участие. По его мнению, подобные проекты близки к благотворительности. Илья говорил: «Если человек не понимает, зачем нужно заниматься благотворительностью, то мне сложно о чем-то с ним говорить». Эта история такая: если у тебя много опыта или/и много денег, то в конечном счете развивать предпринимательство, малый бизнес просто необходимо. Для государства это будущие налоги. Это и маркетинг — инвестиции в текущий малый бизнес, в инновации. На мой взгляд, для инвестиций в будущее необходимо развивать малый бизнес. Вопрос про то, как это сделано. Тут все зависит от менеджмента конкретных бизнес-инкубаторов, технопарков и прочее. Я бы точно не обобщал. Не знаком детально с Иннополисом, но я видел отличную команду, например, в «Ингрии», у меня хороший фидбек про ребят из «ФРИИ» (многих знаю лично), отличный фидбек про инкубатор «Сколково». Да, возможно, есть какие-то слухи про коррупцию, но это у нас принято везде видеть жуликов и коррупцию. Не всегда это так, к счастью.

«Не знаком детально с Иннополисом, но я видел отличную команду. Да, возможно есть какие-то слухи про коррупцию, но это у нас принято везде видеть жуликов и коррупцию. Не всегда это так – к счастью»

Что будет с «Имхонетом»?

— Что в работе в «Яндекса» вызывает у вас наибольшую гордость?

— Много чего вызывало гордость, сейчас машинки заездили у Димы Полищука (речь идет о разработке «Яндексом» беспилотного такси, — прим. ред.). Я видел, как это все сделано. Что еще меня поразило — работа ребята из компьютерного вижина. У «Яндекса» огромное количество картинок в базе. И мы имеем цепочку одной и той же фотографии с разными разрешениями. Можно взять фото плохого качества и хорошего. Ребята использовали это для тренировки алгоритмов машинного обучения (показывали пары «плохая фотография — хорошая») и сделали сервис, который позволяет улучшить фотографию плохого качества. Представляете, есть какая-то плохая фотография, а с помощью сервиса она приобретает большее разрешение и лучшее качество. В какой-то момент это позволило нам сильно экономить на спутниковых снимках, которые нам нужны для «Яндекс.Карт». Мы стали покупать фотографии с меньшим разрешением и потом самостоятельно улучшать качество. Этот алгоритм глобально у нас называется Cripta, есть Matrixnet, а потом мы запустили TensorNet. В открытом доступе сервиса нет, но технологически он существует. Потом то, что сделал Ваня Ямщиков, когда симфонический оркестр играет музыку, написанную компьютером.

— Пять лет в главном поисковике страны — и вот вы уходите, скажем так, в известную в своей узкой отрасли компанию. Что все-таки побудило к переходу? Усталость, принцип больше 5 лет на одном месте не работать, конфликт с руководством?

— Это не история про то, что я устал или у меня конфликт с «Яндексом». Наоборот, я ухожу, грущу и мне во внутрикорпоративной соцсети написали кучу прекрасных пожеланий. Так что у меня остались прекрасные отношения со всеми бывшими коллегами. Мне понравилось предложение, я встречался с владельцами компании. Это для меня некий челлендж: пост executive уровня, классное интересное направление big data, отличная команда.

— Ваше появление в Data-Centric Alliance не связано с возрождением «Имхонета» в другом, модернизированном виде? Какие приоритетные задачи здесь у вас?

— В первую очередь, я фокусируюсь на основном направлении компании — это рекламный бизнес, который умеет делать из больших данных деньги, если совсем по-простому. «Имхонет» — был хорошим проектом, его закрыли до меня. В этом месте я комментировать ничего не могу. Сейчас произошли определенные изменения, в структуре было четыре актива, которые теперь находятся вместе в одном офисе, и они все подо мной, я пришел как глава этого всего. Отдельное крыло связано с социальными сетями.

«Это не история про то, что я устал или у меня конфликт с «Яндексом». Наоборот, я ухожу, грущу и мне во внутрикорпоративной соцсети написали кучу прекрасных пожеланий. Так что у меня остались прекрасные отношения со всеми бывшими коллегами». Фото facebook.com

Пиратство должно умереть

— Российский интернет движется к тому, чтобы стать полностью платным? Борьба с пиратством (закрытие торрентов), развитие приложений, ограничение бесплатного контента, что следующее?

— Я сторонник того, чтобы люди платили за труд других. У меня есть определенное хобби, связанное с шоу-бизнесом и музыкой, поэтому если ты потратил свои силы, свой талант, записал песню, то платные сервисы хоть как-то отобьют крохи от затрат. В этом случае рассуждать о пиратстве для меня бессмысленно. Очевидно, что оно должно умереть. Другое дело, что бизнес, связанный с видео- и аудиоконтентом во многом монополизирован, поэтому в этом месте индустрия менее поворотлива, что ли. И, конечно, они не были готовы к такому челленджу, как пиратство в Интернете. Ровно поэтому растущими сервисами являются те, которые предлагают условный безлимит за какую-то фиксированную абонентскую плату. В частности, «Яндекс.Музыка». Со временем сознание пользователя должно измениться, и он станет понимать, что должен какую-то сумму тратить, чтобы иметь доступ к легальному контенту. Это даст денег в индустрию, а значит, поднимет качество.

— Отечественный среднестатистический пользователь готов к такому повороту, когда скачивать музыку можно только платно? Точнее, готов его карман?

— Может быть, нужно решить вопрос, почему пустой карман? Почему правообладатели должны идти на компромиссы? Общеэкономическое состояние нужно менять, и я хочу, чтобы все в этой стране жили богато. Я принципиально плачу за контент нескольким сервисам, подозреваю, что это не общий кейс, а наоборот, что условный «ВКонтакте» приучил всех слушать музыку бесплатно, при этом Mail.ru сделал много, чтобы договориться с правообладателями, и он точно им платит. Так же, как «Яндекс.Музыка» платит правообладателям за каждое бесплатное прослушивание. Там легальный контент, и если у вас нет денег, то вы можете пойти и на «Яндекс.Музыку» и послушать аудиозаписи. Есть небольшой процент независимых артистов или тех, кто размещает на бесплатных правах.

Сотовые операторы становятся провайдерами интернета

— Как по-вашему, появление все новых и новых гаджетов от популярных брендов, это технологическое развитие и желание упростить жизнь человека или погоня за сверхприбылью?

— Любое ООО создается для того, чтобы зарабатывать деньги. Главная суть бизнеса в том, что бизнес должен зарабатывать деньги. Он для этого и создан. Появление разных типов девайсов — это попытка занять места на свободных нишах и, конечно, зарабатывать. Я не думаю, что у Google и Apple есть самоцель улучшить модели своих смартфонов. Так сложился рынок смартфонов, что раз в год ты должен менять свой модельный ряд. Это не так характерно для рынка автомобилей, хотя кажется, что срок запуска новых моделей там изменился в сторону сокращений.

— У «ВКонтакте» появилась своя мобильная связь. Стоит ли ожидать, что другие бренды для продвижения своего продукта займутся похожими вещами?

— К идее появления новых мессенджеров я довольно скептически отношусь, потому что рынок довольно насыщенный. Мне это напоминает рынок интернетных мессенджеров, которые когда-то появились — icq, Miranda и прочие. Потом пришел Skype и, по большому счету, быстро технологически и продуктово обыграл их всех. Сейчас мы видим, что Skype точно также сливают. Пришли быстрые Telegram, WhatsApp, ну и Facebook. Запустить сейчас свой новый мессенджер с нуля — зачем? Чем он будет лучше?

Виртуальный оператор — это достаточно новый рынок. Сотовые операторы — компании, у которых большие проблемы с бизнесом очень и очень давно. Выражается в простой вещи: у них бешено падает маржинальность. Это проблема не только наших больших игроков, но и во всем мире так. Тренд в том, что пользователи все меньше хотят платить, но все качественнее хотят услуги, все больше им нужно интернета. При этом каждые 1—2 года компании должны инвестировать в инфраструктуру, потому что появляется 3G, 4G, 5G и т. д. Это их прямые затраты, при этом они, по сути, становятся некими провайдерами интернета. В начале 2000-х все знали названия провайдеров — какие-то хорошие, какие-то более дорогие. Сейчас названий этих компаний никто не помнит, потому что они превратились в провод. Это происходит много лет на рынке сотовых операторов, который превращается в трубу. А деньги делают «Яндекс», Google, Facebook, Amazon, используя тот самый канал сотовой связи.

Виртуальный сотовый оператор оператору конкретному может помочь понять, как монетизировать свою аудиторию. При неудаче с тобой остаются твои пользователи, потому что это физически твоя сим-карта, хотя на ней может быть написано что угодно. Да, маржинальность немножко меньше, но ты не паришься с поддержкой. Зачем это нужно Google, который нечто подобное начал делать? Если не нужны физические офисы, онлайн-дистрибуция, то, может быть, с другими сервисами получится синергия. В случае с «ВКонтакте», я полагаю, синергия возможна в том, чтобы совместить персональные данные, которыми он владеет, с данными, которые есть у сотового оператора. Возможно, это просто маркетинг — выход виртуального «ВК» в реальный мир, чтобы люди видели.

«Виртуальный сотовый оператор оператору конкретному может помочь понять, как монетизировать свою аудиторию. При неудаче с тобой остаются твои пользователи, потому что это физически твоя сим-карта, хотя на ней может быть написано что угодно». Фото tjournal.ru

— Есть ли шанс у «Яндекса» выиграть гонку у Google, а у «ВК» — у Telegram и Facebook?

— Здесь вопрос, сколько у наших сервисов есть времени. На 100 лет планировать сложно, поскольку может быть совершенно другой интернет. В перспективе, я не думаю, что у «Яндекса» или «ВК» будут проблемы, потому что локализация — это важная составляющая. За «ВК» больше социальных связей: если ты выйдешь, как будешь общаться в другом сервисе, если все твои друзья там? И это серьезный аргумент, дающий им фору.

У «Яндекса» другая история. С одной стороны, это качество русского языка, ведь Google никогда не будет инвестировать много денег в технологию, специально заточенную по один рынок, причем не самый большой. На мой взгляд, на этом рынке «Яндекс» технологически будет превосходить Google, если только у тех не будет самоцели потопить «Яндекс». С другой стороны, Google заинтересован в «Яндексе». Потому что это конкурентный челлендж. Если, условно, у Google нет конкурентов (а их в мире по пальцам пересчитать), то они будут вынуждены сажать две-три команды, конкурирующие внутри одного здания за то, чтобы сделать лучший проект. Иначе они перестанут развиваться. Для Google «Яндекс» — это отличная история. Они внимательно изучают то, что делает «Яндекс». У них даже есть люди, которые отвечают за это. Что является правильной позицией. Предполагаю, что подобная история есть у Facebook про «ВКонтакте». Ведь «ВК», кажется, 17-й по популярности портал в мире, и это не может не являться фактором, чтобы за ним не смотреть.

Если говорить про конкуренцию «ВК» и Telegram, то, в принципе, это разные продукты, хоть в основе много технологического сходства. По мне, это разные кейсы для разного сценария общения. Хотя я знаю, что мессенджеры «ВКонтакте» очень популярны.

«Закон Яровой», гаджеты и русская дружба

— Как относитесь к возможному «закону о мессенджерах»? Разработчиков обяжут официально регистрировать всех пользователей, открывать их данные по запросу властей, будет вестись контроль за контентом. «Закон Яровой» заработал?

— Я не люблю политические темы, я бизнесом занимаюсь, а тут история не про это. Отвечая глобально, конечно, определенные условия перед компаниями, занимающимися персональной обработкой данных, ставить нужно. Регулировать нужно, и регулятор должен быть у государства, это очевидно. Но любое государство, не только наше, является неэффективным бизнесменом. Поскольку у государства задача другая, есть вещи, которые упираются в бюрократию, что не релевантно запросам рынка. Мы видим, что законопроекты выходят довольно сырые. И правильной схемой видится диалог с представителями индустрии. Хочется, чтобы аргументация идей была правильная.

— В эпоху высоких технологий, вездесущей рекламы, гаджетов роль человека в жизни другого человека не теряется?

— Хороший философский вопрос. Посмотрим на разные поколения. У меня дети — 8 и 13 лет. И способ потребления ими контента отличается от потребления мною или моими родителями. Он настолько другой, настолько за последние 30—40 лет изменился, что хочется сказать: «Они не правы, зачем они смотрят этих странных видеоблогеров, не читают книжки и не смотрят тот же телевизор».

По поводу коммуникаций. С одной стороны, конечно мы стали общаться в виртуальном мире. С другой, представить 30 лет назад, что кто-то после выпуска из школы через 20 лет между собой поддерживает связь, невозможно. Разве что два-три друга, но не со всем классом. Социальные сети дали возможность быть хоть как-то, но в окружении людей, которых ты знаешь. Может, ты в школе с этим одноклассником не общался, но ты знаешь, где он работает, и это в целом сближает, но меняет формат общения. Это про сравнение американской ментальности с российской. У американцев во многом отсутствует история про близких друзей. Вот как мы дружим много лет, в десны. При этом они очень доброжелательны. И прийти в соседний дом с пирогом, сесть на общем мероприятии с чужими людьми — нормально. Такая смешанная, более усредненная, позитивная коммуникация. Возможно, это эффект глобализации, и поэтому современное поколение больше к этому приходит, когда ты со всеми в хороших отношениях. Что плохо, что хорошо — не знаю.