«Красный паша» в «Большой игре»: противник нацреспублик, конкурент англичан и «прогрессор» для Бухары

Столетие Русской революции заставляет нас думать о том, что человечество еще никак не может прекратить борьбу с возникающей из-за исчезновения государственных властей анархией и хаосом, а также борьбу с насилием, оправдывающим применение неких идеалов «демократии» и «освобождения» к чуждой земле. Наблюдая за войнами Афганистана, арабских стран после «весны», в первую очередь Сирии и Ирака, и так называемой «гражданской войной» Украины, невольно задумываешься, долго ли все это будет продолжаться? Именно такие же критические и смутные годы, когда старый строй рухнул в евразийском пространстве и рождался новый, проходил наш герой Карим Абдрауфович Хакимов.

СССР как «антиимперская империя»

Название данной статьи звучит странно. Что такое «антиимперская империя»? В каком смысле ей является Советский Союз? Напомним, что Советская Россия, родившаяся из огня Первой мировой и Гражданской войн, стремилась противостоять всякому проявлению «колонизаторства» и империализму, в первую очередь британскому, для привлечения угнетенных народов к своей стороне; она поддерживала национально-освободительные движения не только внутреннего, но и зарубежного «Востока» — тогдашний термин, обобщающий пространство, нуждающееся, на взгляд советских властей, в их помощи. И при этом Советский Союз установил новый имперский строй, как внутреннего управления, так и внешней политики, признавая свое относительно скромное место в мировой экономике, но все же создавая собственную союзную иерархию народов Востока, на вершине которой стояла Москва.

Как известно, на территориях распавшихся империй Габсбургской, Османской и Романовской появились многочисленные национальные государства. Именно нация стала самой оптимальной справедливой единицей международных отношений. Неслучайно, что Советский Союз являлся союзом национальных республик. Однако при признании национальных особенностей Москва требовала от национальных республик подчинения единой партийной дисциплине и в то же время тратила огромную энергию, порой принимая ожесточенные меры репрессии, чтобы «выковать» единый советский народ.

Что же касается внешней политики в 1920—30 годах, то не только Коминтерн поддерживал компартии всего мира, но и Народный комиссариат по иностранным делам (НКИД) пытался поддерживать даже «национальные буржуазии», чтобы именно они, «буржуазные демократы», успешно проводили антиколониальные политики и движения в пользу Советского Союза. Так как советский антиимпериализм был нацелен главным образом на борьбу с англичанами, то это соперничество часто получалось как будто возвращение к геополитике XIX века, так называемой «Большой игре» между Российской и Британской империями.

Таким образом, формирование Советского Союза являлось весьма противоречивым процессом: с одной стороны, Советский Союз стремился к национальному освобождению внутри страны и за рубежом. А с другой стороны, снова собирая распавшуюся территорию Романовской империи и соперничая с англичанами, Советский Союз воссоздал некий имперский порядок и поведение. Советский Союз был «антиимперской империей».

Не татарин, не башкир, а большевик-интернационалист

Для углубления нашего понимания этих противоречий в становлении новой империи, изучение биографии Карима Хакимова весьма полезно и актуально. Особо хотелось бы подчеркнуть, что Карим Хакимов был посредником и оперативником создания советской «антиимперской империи», передвигаясь вместе с Красной армией с Поволжья и Приуралья в Туркестан и Бухару и действуя в качестве советского дипломата в Иране, Саудовской Аравии и Йемене.

К глубокому сожалению, сегодня наблюдается некое искажение биографии Карима Хакимова по политическому заказу: в Татарстане говорят, что Карим Хакимов — татарин, а в Башкортостане говорят, что он — башкир; при этом выделена и преувеличена только его работа в Саудовской Аравии, с учетом некой «миссии» двух мусульманских республик служить мостом между Россией и Ближним Востоком. Напомним, что Карим Хакимов в первую очередь революционер-большевик, который представлял себя как «интернационалиста», следовательно, он постоянно высказывался против национальной автономии, будь то идеи Мирсаида Султангалиева по Татаро-Башкирской Республике или хотя бы идеи Заки Валидова по Малой Башкирии.

И в Туркестане Хакимов провоцировал местных товарищей больше на классовую борьбу, чем на защиту национальной самостоятельности; к национальным особенностям он прибегал скорее как к способу прививания местному населению советских идеалов. Речь идет о роспуске Краевого Комитета Компартии Туркестана и изгнании Турара Рыскулова (сегодня, конечно, национальный герой Казахстана) и его соратников, претендовавших на создание «Тюркской Советской Республики» и «КП тюркских народов» по постановлению Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана (Турккомиссии) 19 июля 1920 года. В итоге Хакимов стал членом Временного ЦК КП Туркестана.

Проводник советской политики

Жизненный путь Хакимова как революционера интересен и важен в том смысле, что он нам дает возможность переосмыслить целую историографию Гражданской войны в новом свете. Гражданская война изучалась и сейчас изучается отдельно по региональным и национальным единицам: Татарии, Башкирии, Казахстану, Узбекистану. Такой разрубленный на части подход не позволяет понять другой динамики Гражданской войны, а именно каким образом большевикам удалось снова собрать обширную, огромную территорию бывшей Российской империи и привести новый имперский порядок. Думается, что на этот вопрос один из убедительных ответов дает биография Карима Хакимова, потому что она заставляет нас изучать Гражданскую войну Поволжья, Приуралья, Туркестана в совокупности.

И не только Хакимова. Дело в том, что таких было много, «притаскивавших» революцию в мусульманское приграничье бывшей империи: участники Приволжской татарской стрелковой бригады, такие как Юсуф Ибрагимов, Нигмат Еникеев, Якуб Чанышев, Хусаин Мавлютов, а также Алимджан Акчурин, Наджиб Хусаинов, Багаутдин Шегабутдинов и т.д. Я уверен, что коллективная биография этих людей обогатит не только историю Волго-Уральского региона, но и историю Средней Азии, раскрывая случайно или умышленно забытые и порой вызывающие смущение страницы связующей эти два региона истории.

Более того, биография Карима Хакимова констатирует последовательный ход стратегии большевистского государства, объединяющий Гражданскую войну Туркестана с внешней политикой с мусульманскими странами. Напомним, что Михаил Васильевич Фрунзе, бывший командующий Туркестанским фронтом, то есть шеф Хакимова, впоследствии возглавлял Чрезвычайное посольство в Анкаре в 1921 году для установления отношений между Украиной и Турцией, вел переговоры с Мустафой Кемалем Ататюрком; в эту делегацию Фрунзе включил и Юсуфа Ибрагимова, бывшего члена Реввоенсовета Туркфронта. Такая последовательность Гражданской войны и внешней политики тоже мало изучена.

Думается, что восточное направление ранней советской дипломатии возникло из огня Гражданской войны Туркестана, где красноармейцы (многие из них татары и башкиры) стремились насаждать среди местного населения советскую идею демократии и освобождения от империалистического гнета. О роли Хакимова как передатчика большевистского «антиимпериализма» внутреннему и зарубежному мусульманскому миру красноречиво свидетельствует ряд его должностей политработника Красной армии в Оренбуржье и Туркестане, полпреда в Бухаре и генконсула в Мешхеде (Машхад) и Реште (Рашт), а также полпреда в Джидде и Сане (Йемен). Архивные документы, как российские, так и британские, показывают неоднозначные задачи Хакимова как посредника между Москвой и мусульманским миром.

Борьба за власть: «приезжие» татары и местные элиты

Итак, в апреле 1921 года Хакимов, как полпред Советской России в Бухаре, пишет: «Мусульмане [из внутренней России] имеют больше влияния на местные массы, чего русские работники, по незнанию языка и особенностей быта мусульман, достичь не могут. Поэтому [Бухарское правительство], меньше опасаясь влияния русских работников, обратило внимание на работников-мусульман, особенно на татар, являющихся наиболее культурными революционными элементами среди мусульман; с целью устранения нежелательных революционных элементов, главным образом татар, распространяются всевозможные небылицы, вроде слухов о заговоре против [Бухарского правительства]».

Здесь речь идет о жесткой борьбе за власть между «приезжими» татарами и местными элитами, о чем в историографиях, советской, постсоветской и западной, вообще молчат. В течение первого полугода после Бухарской революции начала сентября 1920 года вооруженная сила новой народной советской республики находилась под командой татар: первым военным назиром (народным комиссаром, или министром) был Багаутдин Шегабутдинов, после его гибели от рук басмачей на этом посту с 20 ноября его заменил бывший комбриг Юсуф Ибрагимов, и начальником политического управления военного назирата был Нигмат Еникеев, бывший заведующий политотделом татарской бригады. И Хакимов сам, исполняя обязанности полпреда, с середины декабря работал уполномоченным Реввоенсовета Туркфронта для воздействия на военный назират.

Такое положение, естественно, не нравилось бухарцам, тем более что российское руководство постоянно подчеркивало независимость Бухарской республики. Хуже всего, красноармейцы беспредельно занимались грабежами, мародерством, насиловали женщин, убивали, а также оскорбляли религиозные чувства. В итоге под обвинениями в «русификаторской политике», «неработоспособности», «буржуазной наклонности», «расхищении эмирского имущества» Ибрагимову и Еникееву пришлось уйти в отставку. В начале мая 1921 года Бухару покинул и Хакимов.

Влияние НЭПа на работу в Иране

Когда Хакимов приступил к работе в Мешхеде (Машхад), столице провинции Хорасан в северо-восточном Иране, в декабре 1921 года, военный атташе Британского генконсульства проанализировал значение его назначения: «Судя по политике, он показался учеником Ленина, то есть не прочь привлечь внимание иностранного капитала на поддержку восстановления России». «Вполне возможно, что учреждение генконсульства в Хорасане будет сильно служить для воссоздания влияния России на севере Ирана, главным образом через торговлю». «Это влияние вскоре будет укореняться в земле еще глубже, чем в царские времена… Нельзя не полагать, что, назначив мусульманина на пост генконсула, советское государство стремится к сближению с персидским пролетариатом».

Здесь речь идет о перемене от военного коммунизма к НЭПу и об ее влиянии на внешнюю политику: в Бухаре Хакимов стремительно боролся с местными элитами как с «буржуазными демократами», а теперь ему приходится с городской буржуазией сотрудничать, чтобы противостоять англичанам, обложившим торговлю Ирана с Россией запретительными пошлинами по британско-иранскому соглашению августа 1919 года.

Первым делом, которым он занимался для воссоздания российской экономической сферы влияния, была организация отправки продовольствия страдающему от голода в 1921—22 годах Волго-Уральскому региону. Об этом в своем дневнике пишет британский консул: «17 января [1922 года] российский генконсул пригласил домой немало улема [то есть исламских ученых], знаменитых людей и купцов. На приглашение отозвалось человек шестнадцать. Он им рассказал о взаимных выгодах, которые будут принесены открытием торговли с Россией, их убеждал, что российские заводы сейчас возобновляют свою работу и будут скоро набирать силу, а их спрос удовлетворять. Он также отметил, что, по словам Корана, соседи должны друг другу помогать, но вопреки этому Хорасан отказывается от пропуска экспорта продовольствия к голодающей России. Он надеялся, что присутствующие посодействуют снятию эмбарго».

Продолжение следует