Татарстанских главврачей учили не путать флаконы и резать «правильную» ногу
Избежать врачебных ошибок проще, чем кажется, — достаточно создать единые стандарты и заставить медиков им следовать
Как сделать, чтобы россияне были довольны отечественной медициной, а врачи не совершали ошибок, обсудили в Казани на Международной конференции по управлению качеством и рисками в здравоохранении. Секреты, как оказалось, просты, главное, расписать их на бумаге и заставить персонал следовать им — последнее уже сложнее, признал Адель Вафин. Поделиться опытом с татарстанскими главврачами пригласили иностранцев, которые рассказали, что родственников из реанимации не выгоняют. Врачи местных клиник посетовали, что современные пациенты, подкованные знаниями из Википедии, знают не меньше, чем доктора, и, чтобы не потерять их доверие, надо постоянно совершенствоваться. На мероприятии побывал и корреспондент «Реального времени».
Дисциплина — мать победы и в медицине тоже
Избежать врачебных ошибок проще, чем кажется, говорит министр здравоохранения РТ Адель Вафин. Надо стандартизировать все процессы и добиться того, чтобы сотрудники стандарты выполняли. Если персонал отходит от регламентов, то вероятность врачебной ошибки возрастает.
— Простой пример: мы всегда говорим — «человеческий фактор». Два раствора могут быть в одинаковых флаконах, но их содержимое может быть абсолютно разным: у одного это диагностический состав, а у другого — это средство для обработки. И для того, чтобы избежать ошибок, надо просто не покупать одинаковые емкости. Тогда мы человеческий фактор минимизируем, потому что сотрудник будет ориентирован, какие флаконы он использует, и никогда не перепутает, — говорит Адель Вафин.
Случаи, когда медики путают препараты, повторяются с пугающей регулярностью. Часто причина находится вне больницы. В роддоме Сахалина в 2003 году младенцу пришлось ампутировать ручку из-за того, что вместо системы с глюкозой ему влили раствор хлористого кальция, следователи выяснили, что фармацевты перепутали наклейки.
— Либо операции на парных органах. Есть целый регламент, когда операционная бригада начинает проговаривать фамилию, имя, отчество больного, чтобы не перепутали, на рентгеновском снимке подтверждается та сторона, которая повреждена, — это все проговаривается, и следующий сотрудник метит область операции, исходя из этого. И это все должно быть прописано в учреждении, и это минимизирует вероятность возникновения ошибки, — говорит министр здравоохранения.
И ошибка, о которой рассказал Вафин, была в ведущем учреждении Татарстана. В РКБ в 2012 году 81-летней пациентке прооперировали вместо больной правой ноги здоровую левую. Врач, допустивший ошибку, пытался это скрыть, подделав историю болезни, но в результате был уволен.
«Семьи могут присутствовать всегда, даже когда вводится анестезия»
Поделиться опытом с российскими врачами пригласили руководителей ведущих мировых клиник. Представитель Международного госпиталя Сан Жуан де Деу Барселоны рассказал, что к ним две недели назад приезжала Елена Малышева и снимала репортаж. Отличие испанской медицины от российской, которое сразу бросается в глаза, то, что пациента, а главное, его семью там ставят в центр внимания. У нас же принято, что родственники только мешают процессу.
Гости рассказывали преимущественно о работе детского отделения, к примеру, там считают нормальным, что родитель присутствует во время введения наркоза. В России же родители несколько лет боролись за то, чтобы посещать тяжелобольного ребенка в реанимации. И только в июне 2016 года Минздрав опубликовал письмо, в котором рекомендует больницам не препятствовать родителям.
— Политика открытой больницы — это главное для нас. Это значит, что семьи могут присутствовать всегда, даже когда вводится анестезия. Если у нас процессы, связанные с реанимацией, то в команде профессионалов всегда обязательно есть человек, который сопровождает семьи, рассказывает, что происходит и что может произойти. Мы проводим опросы и интервью с пациентами, прошедшими через определенные процедуры, и узнаем их мнение о том, что они пережили. Одна из самых главных ценностей — чтобы наши пациенты и их семьи чувствовали себя в нашей больнице как дома. Для нас важно, и это ДНК нашей больницы, — говорит Мерседес Хабалера Контрерас, начальник службы качества и безопасности Международного госпиталя Сан Жуан де Деу.
Разноцветные браслеты, универсальная медсестра и узкоспециализированные санитарки
Такие же стандарты стараются реализовывать в России, может быть, не во всех клиниках это пока получается. БСМП Набережных Челнов — единственная в стране и в числе 700 в мире, которая прошла аккредитацию по системе JCI. Главный смысл в том, чтобы пациент чувствовал себя защищенным и уверенным, что ему оказывается самая качественная помощь.
— Безопасность должны обеспечивать сотрудники учреждения. У нас существует система идентификации пациента, на руку надевается браслет — белый означает то, что человек является нашим пациентом, поэтому исключаются риски того, что он покинет заведение, ему всегда помогут, спросят: «Куда вы направляетесь, почему вы уходите за пределы учреждения?» Желтый браслет означает, что у пациента высокий риск падения — вследствие инсультов, травм, новообразований головного мозга. Пациенты с красным браслетом имеют аллергические реакции на препарат, и, прежде чем выполнить процедуру, медработник дополнительно спросит пациента, на какие препараты у него аллергия, — рассказывает Марат Мухамадеев, главный врач БСМП Набережных Челнов.
Еще одно отличие от рядовых клиник в том, что там отказались от узкоспециализированных работников среднего звена. То есть одна медсестра может выполнять функции и перевязочной, и процедурной, и операционной сестры, фактически становится правой рукой врача. А обязанности санитарок, наоборот, разделили.
— Первое — это транспортная служба, она занимается исключительно транспортировкой пациента. Это позволяет эффективно использовать наше время, поскольку своевременная доставка пациентов позволяет не задерживать процедуру. Если бы это было как раньше, когда санитарка должна заниматься и уборкой, и доставкой, и другими делами, то эти процессы протекали бы более медленно, — говорит главврач.
66 процентов успеха лечения — психологический аспект
Однако кроме этих чисто внешних отличий есть внутренние. Главным в больнице называют уход от патриархальной системы, когда врач доминирует над пациентом, на новый формат, — когда доктор — партнер.
— Если 10—15 лет назад врач был богом, родителем, «как сказал, так и будет», то сегодня, в век высоких технологий, пациент приходит подготовленным в информационном плане, и применять устаревшие принципы не нужно и неправильно. Я недавно подвозил соседа по огороду, человека, не имеющего отношения к медицине, и он мне говорит, что терапевт назначил ему препарат по поводу артериальной гипертензии, а на вопрос: «Почему вы мне назначили?» — не ответил и не объяснил причины болезни. Я понял, что сегодня уровень пациентов настолько вырос, что мы не имеем права назначить таблетку и говорить: «Вот, пей», мы должны сопроводить рассказом о причинах и механизме возникновения болезни. Это должно подстегивать наших докторов к тому, чтобы постоянно обновлять свои знания. Сегодня нужно быть на шаг впереди, чтобы дать компетентную информацию, поскольку только таким образом можно добиться доверия пациента, — говорит Марат Мухамадеев.
Марат Мухамадеев: «Сегодня, в век высоких технологий, пациент приходит подготовленным в информационном плане, и применять устаревшие принципы не нужно и неправильно». Фото nabchelny.ru
Математика выздоровления, по словам Мухамадеева, проста: 33 процента успеха — это лекарства, «скальпель» и технологии, 33 процента — вера пациента в излечение, еще 33 — эффект Хоторна.
— Это то, как мы пожали руку пациенту, как мы похлопали его по плечу, как поговорили. То есть 66 процентов — это психологический аспект, и сегодня, добившись взаимопонимания и доверия с пациентом, мы сможет добиться 100 процентов успеха в лечении, — говорит главврач челнинской БСПМ.
Главное и самое сложное, как сказал министр здравоохранения Адель Вафин, «чтобы весь персонал разделял эти ценности, а это — непростая задача».