«Чистопольский джамаат»: цена показаний двух жен «амира Татарстана» и «маски-шоу» на Черном озере
Приговор обвиняемым в терроризме татарстанцам вынесли в режиме ЧП
Охрана в масках с автоматами снаружи здания, внутри — военная полиция и шмон со сниманием головных уборов, поясов и простукиванием обуви. Корреспондент «Реального времени» сегодня стал свидетелем таких беспрецедентных мер безопасности, принятых в Казанском военном суде при подготовке к приговору по делу «Чистопольского джамаата». Итог работы судебной тройки разочаровал многих: массовые отказы свидетелей от показаний, заявления подсудимых о пытках и альтернативные заключения экспертов ни на что не повлияли. Между тем Страсбургский суд уже принял к рассмотрению жалобы двух фигурантов этого дела.
Были ли основания закрывать процесс?
Процесс по делу «джамаата» дошел до финиша всего за пять месяцев. Срок не такой уж и большой для сложного дела с девятью фигурантами, которых обвиняли и 23 марта признали виновными в поджогах православных храмов, закладке взрывного устройства в Билярском музее-заповеднике и обстреле ракетами «Нижнекамскнефтехима». Сегодня вину никто из них в суде не признал.
В ноябре 2016-го после нескольких допросов прокуратура РТ убедила суд перевести процесс в закрытый режим в связи с заявлением Гульнары Мингалеевой, первой жены самопровозглашенного покойного «амира Татарстана» Раиса Мингалеева, застреленного 1 мая 2014-го в ходе спецоперации в Чистополе. Гособвинитель Андрей Кропотов сообщил суду: Мингалеева опасается за свою жизнь. Правда, сама жена «амира» в суде эти опасения не подтвердила, говорит правозащитница из Башкортостана Альмира Жукова, представлявшая на процессе своего дальнего родственника — подсудимого Рафаэля Зарипова.
— Жена Мингалеева рассказала суду, что муж ей ни о чем не рассказывал и подсудимых она никогда не видела, но когда [по инициативе силовиков] у нее забрали детей — начала давать показания, — рассказывает Жукова. — Гражданская супруга Мингалеева — Гульнара Гилячова (бросившая при задержании в 2014 году гранату в полицейских, — прим. ред.) тоже сказала суду: «Никогда этих людей с Мингалеевым не было. Но ради детей пошла бы на все, поэтому тоже дала показания против них».
Лишнего билетика тут нет
Надобность защищать свидетелей от гласности отпала еще по завершении судебного следствия, однако прокуратура РТ не пожелала заявлять ходатайство о проведении прений в открытом режиме, а ходатайства защиты успеха не имели. Тем не менее после назначения даты оглашения приговора участникам объявили — приговор будет открытым, родственники смогут прийти.
Родственники пришли. Но судебные приставы объявили: «Мест в зале мало, пропускаем только самых близких — жену, мать, брата, сестру». «Впору билеты продавать», — усмехнулись желающие попасть на процесс. Журналисты вовсе остались за бортом. Если верить приставам, указание «не пускать СМИ на «открытый» приговор» дал председательствующий судья Юрий Клубков.
Вход в здание суда заперли, открыв альтернативный — через здание прокуратуры — для адвокатов и близких. Якобы для безопасности внутрь запускали по одному человеку. Требовали паспорт и просили вывернуть карманы верхней одежды, выложить телефоны и лекарства. Сумки и людей проверяли с металлодетектором. Мужчин в обязательном порядке просили разуться и снять ремни. Обувь осматривали и простукивали подошву на предмет запрещенных предметов, то же самое искали в поясах. Женские головные уборы и прически также осматривались. Одну из дам попросили удалить из волос невидимки, а другую — отдать родственникам булавки с одежды. Ничего более серьезного в ходе шмона найдено не было.
Недопущенные в суд журналисты и родственники мерзли у здания суда. Правда, после приговора выяснилось, что попавших в здание жен и матерей подсудимых на оглашение приговора в судебный зал так и не допустили — тормознули на втором этаже перед дверью, связывающей прокуратуру с судом. Потому что все места в зале «абонировали» спецназовцы в масках, сотрудники ФСБ, Центра противодействия экстремизму МВД и Следкома. А еще в зал допустили оператора МВД.
«Защищать террориста я бы никогда не стала»
Действия подсудимых самарская тройка судей расценила чуть мягче, чем прокуратура РТ, — пожизненного никто не получил. Однако сами подсудимые и их адвокаты были шокированы сроками от 16 до 24 лет колонии. Они намерены оспаривать приговор.
— Поверьте, защищать террориста я бы никогда не стала. Но вина этих людей была полностью опровергнута в суде! — рассказывает правозащитница Альмира Жукова. — Почти все свидетели отказались от показаний. А оставшиеся противоречат обвинению. Например, досудебщик Раис Шайдуллин (приговорен в 2014-м к 11 годам колонии строгого режима) сначала давал показания, что Айрат Ситдиков варил ракеты. Потом, когда следователи поняли, что работать с таким оборудованием Ситдиков просто не умеет, Шайдуллин взял это на себя — и себя, и других оговорил!
С этим досудебщиком, по словам Жуковой, связаны и другие нестыковки — например, он дает показания о регулярных встречах с другими фигурантами в августе—июле 2013 года в Чистополе, а данные биллинга его мобильного телефона показывают, что он с мая по октябрь находился в Нижнекамске. Есть показания о том, как ради теракта в Нижнекамске члены «джамаата» выехали в 5 утра и сделали остановку под эстакадой, чтобы подготовить ракеты. Но на видеозаписях с заправки у этой эстакады такого фрагмента нет.
Впрочем, сопоставляя первые сообщения о запуске ракет 2013-го года с обвинительным заключением, Жукова обнаружила расхождение в датах и направлении полета. Сначала называлось 16 ноября и запуск по неким производственным емкостям НКНХ в сторону исправительной колонии №4 УФСИН по РТ. Такие показания имеются и в уголовном деле. Однако, по версии обвинения и приговору суда, ракеты осколочно-фугасного действия запускали в сторону лечебно-исправительного учреждения №1, причем 15 ноября. А 16-го их обнаружили.
«Причем на этих ракетах нет ни вмятин, ни нагара», — говорит Жукова. По просьбе защиты завкафедрой КНИТУ-КАИ Владимир Гайнутдинов просчитал максимальную дальность полета самодельных реактивных снарядов на основе имеющихся в деле характеристик, у профессора получилась цифра 170—205 метров. А у следствия — 800 метров. «Я думаю, у вас в Татарстане не ищут истинных террористов, и такая игра со сжиганием назначенных ведьм настоящих террористов только радует. Кому это выгодно? Думаю тем, кто имеет доступ к деньгам, выделяемым на борьбу с террором», — делится своим мнением, звучавшим в закрытой части судебного заседания, адвокат. Факты поджогов церквей мусульманами она также отрицает.
170 лет колонии на всех
Какую оценку доказательствам защиты дал суд, станет ясно лишь после изучения приговора. В суде была оглашена лишь его резолютивная часть. Полный текст судьи обещали направить в Казань почтой. В Следкоме по РТ утверждают, что суд согласился со всеми пунктами обвинения и дал подсудимым на девятерых 170 лет колонии строгого режима:
- 38-летнему Марату Сабирову — 24 года
- 33-летнему Рафаэлю Зарипову — 23 года
- 53-летнему Рамилу Абитову — 19 лет
- 38-летнему Айрату Ситдикову — 19 лет
- 36-летнему Алмазу Галееву — 18 лет
- 40-летнему Джаудату Ганееву — 18 лет
- 29-летнему Руслану Гафурову — 17 лет
- 25-летнему Михаилу Мартьянову — 16 лет
- 29-летнему Станиславу Трофимчику — 16 лет
Марат Сабиров и Рафаэль Ганеев на старте процесса обвиняли следствие в фальсификациях и пытках. В 2016 году их жалобы на незаконные действия следователей были приняты к рассмотрению Европейским судом по правам человека. Станислав Трофимчик на одном заседании суда проткнул себе живот скрепкой, а на другом пытался проглотить лезвие. В итоге был удален с процесса. А вот Руслан Гафуров и Михаил Мартьянов требовали удалить с процесса гособвинителя и прокурора РТ Илдуса Нафикова, утверждая, что тот предвзят, поскольку ранее заключил с Мартьяновым досудебное соглашение, а затем его расторг.
Важная деталь: перед оглашением решения суда обвиняемых заперли в клетках, но освобождать сведенные за спиной руки от наручников не стали. Похоже, приговор им вынесли уже давно.