Женское лицо протеста Татфондбанка: «У меня нет и не было никаких политических амбиций...»

«Это сейчас занимает буквально все мое время»

— Александра, расскажите о вашем бизнесе и о том, как он пострадал?

— У нас строительный микробизнес, и в ТФБ зависло переводов на 300 тысяч рублей. Мы сделали платежи 7 декабря, на носу Новый год, а все предприниматели знают, что конец года — это время, когда подбираются хвосты, предприятия стараются друг с другом рассчитаться, закрывается бухгалтерский год. Поэтому пострадало очень много предпринимателей, которые закрывали год. Наша компания в том числе — в конце года мы просто остались без денег. Это было очень неприятно.

— Как получилось, что вы с группой активистов взяли все в свои руки? Как происходил этот процесс?

— Он происходил планомерно. Не знаю, почему так получилось. Я просто не опускала руки и понимала, что можно что-то делать. И я же не одна — мы все вместе. У нас есть инициативная группа, которая с самого начала решала все проблемы сообща.

— Насколько сложна эта работа? Все-таки пострадавших клиентов много, каждый все понимает по-своему, у каждого свои проблемы.

— На самом деле, очень сложно. И если, например, с юридическими лицами немного попроще — они, по крайней мере, поднаторели в заполнении отчетов и прочих справок и понимают, куда пойти и обратиться за помощью — в налоговую, к тому же Нагуманову на консультацию, то люди старшего возраста реально не понимают, куда пойти, на какую горячую линию позвонить. И я уже не говорю о том, какая там некачественная консультация оказывается — им не хватает ни желания, ни терпения, ни сострадания к людям.

«Это сейчас занимает буквально все мое время… Эта деятельность заняла все время, которое у меня есть — и личное, и рабочее». Фото Максима Платонова

— К вам за помощью обращается очень много людей. На это, наверное, уходит практически все ваше время?

— Это сейчас занимает буквально все мое время… Эта деятельность заняла все время, которое у меня есть — и личное, и рабочее.

— Как у вас хватает на это сил?

— Если говорить в денежном выражении, то мне не сильнее других все это надо. Но не знаю, у меня произошла какая-то мобилизация, кто-то же должен это делать. Я подала «бегущую строчку» на телевидении со своим телефоном, чтобы люди по вопросам ко мне обращались. И когда мне в первые сутки позвонило 170 человек, я поняла, что делаю это не зря. Если я хотя бы одной бабушке дам грамотный совет — я делаю это не просто так. И получаю от этого удовлетворение.

— Кто занимается вашим бизнесом, пока вы заняты активистской деятельностью?

— Вообще, это бизнес моего мужа, и я у него работаю инженером. Он закрывает глаза на то, что я не работаю, а занимаюсь общественной деятельностью.

«Я могу только передать настроение людей, их пожелания, но решить проблему, к сожалению, не могу»

— Одно дело, когда вы выходите со всеми на митинги и пикеты, и другое — когда вы лично идете общаться с руководством республики, решаете с ними все вопросы. Вы сами могли подумать, что все сложится именно таким образом?

— Я никогда об этом не думала. У меня не было и нет никаких политических амбиций. Если бы они у меня были, я бы реализовывала их раньше или строила бы с самого начала политическую карьеру. У меня никогда не стояло такой задачи.

— Но пока у вас достаточно успешно это получается.

— Знаете, успешно — это если все люди вернут себе деньги. А пока безрезультатно. В 90% случаев результат зависит не от меня, я могу только передать настроение людей, их пожелания, но решить проблему, к сожалению, я не могу.

— Ходили слухи, что вам сверху намекнули, чтобы вы были менее активными. Это правда?

— Это слухи. Никакого давления на меня пока оказано не было.

«Человек управлял организацией, и она воспользовалась нашими деньгами и кинула тысячи людей. Наверное, справедливо, чтобы органы ей занялись и разобрались в том, кто же виноват». Фото Марии Горожаниновой

— Как вы отнеслись к аресту Мусина?

— Это справедливо. Человек управлял организацией, и она воспользовалась нашими деньгами и кинула тысячи людей. Наверное, справедливо, чтобы органы ей занялись и разобрались в том, кто же виноват. Ну а если у нас предусмотрено, что, пока идет разбирательство, человек должен находиться под стражей, и суд так решил — значит, так тому и быть.

— К слову, о политической деятельности. Ваша ситуация — это очень благодатная почва для раскрутки отдельных личностей и партий в целом. Как вы к этому относитесь и нет ли опасений, что ваше движение будет использовано в политических целях?

— Я могу сказать мое личное мнение. Когда мы все собрались и организовали свой союз, он изначально состоял из простых людей, которые потеряли деньги. Эти люди никогда не занимались политикой, не планировали и не хотели этим заниматься. А когда произошел отзыв лицензии банка, набежали разные политические партии. Я сейчас не трогаю Дмитрия Николаевича (Бердникова, — прим. ред.), по крайней мере, насколько я знаю, он не состоит в «Парнасе», «Открытой России» и не имеет отношения к Навальному или другим политическим силам.

Мы 2,5 месяца добивались санации банка — мерзли на улице в 30-градусный мороз. И представителей партий, которые я до этого назвала, с нами не было. А когда этот вопрос после отзыва лицензии коснулся не только экономики, но и политики — тут же набежали. И я делаю вывод, что они хотят чужими руками жар загребать, в мутной воде выловить рыбку — на этот случай есть замечательные русские пословицы. Моя позиция такая. Среди активистов их не было, среди членов инициативной группы — тоже. Они себя не проявили и появились вчера.

— Но вы же позволяете им проводить вместе с вами акции и они также там выступают, что-то говорят.

— Смотрите, что касается конкретно Марселя Шамсутдинова. Он с самого начала пришел, сказал, что он пострадавший. Потом он вроде бы отошел, но когда нужно было идти к Халикову — оказался рядом (когда пострадавшие клиенты банков на следующий день после отзыва лицензии относили в кабмин ультиматум, — прим. ред.). А вот Илью Новикова я вообще в понедельник увидела первый раз. Он сам захотел и сел в президиум, когда после Халикова была встреча в ТПП. Я, например, позволила себе наглость сесть в президиум только в субботу первый раз, а до этого там сидели Здунов с Афониным. А вот они посчитали, что достойны этого.

«Что касается конкретно Марселя Шамсутдинова. Он с самого начала пришел, сказал, что он пострадавший. Потом он вроде бы отошел, но когда нужно было идти к Халикову — оказался рядом». Фото Олега Тихонова

— Как на это реагируют люди? Думаю, там все уже хорошо друг друга знают.

— У большинства нет четкой позиции — хорошо это или плохо, нужны они или нет. Но, думаю, многие все-таки понимают, что они появились неспроста и у них немного другая цель. У нас цель — получить свои деньги, а у них — пропиариться. Я не вправе комментировать их действия, но мне кажется, что это так.

О «ТФБ Финанс»: «Эту категорию пострадавших мне жалко больше всех»

— Расскажите о вашем союзе? Сколько сейчас в нем членов и какие города самые активные?

— Самые активные — это Челны и Казань. Сейчас у нас уже более тысячи членов.

— Каков дальнейший план действий? Насколько я понимаю, вы составляете реестр кредиторов.

— Реестр кредиторов — это наша законная обязанность. Реестр кредиторов поможет не только юридическим лицам, но и всем категориям пострадавших. Также мы готовимся к встрече с Халиковым в понедельник. На прошлой встрече мы договорились, что в понедельник в 14.00 мы встретимся снова.

— Как вы думаете, есть ли шансы, что клиенты «ТФБ Финанс» вернут свои деньги?

— Тут, конечно, однозначного ответа на этот вопрос нет. Прокуратура им помогает, но ее задача ведь только подать в суд. И суд уже может признать или не признать их вкладчиками. Судебная власть ни разу не приходила на наши встречи и, наверное, не может приходить на такие мероприятия и говорить, что мы однозначно всем поможем. Это было бы не в рамках закона.

Но, на самом деле, эту категорию пострадавших мне больше всех жалко. Там пенсионеры, социально незащищенные граждане. Вот говорят: откуда у людей миллион? А они продали «гостинку» и хотели на эти деньги купить однокомнатную квартиру. И таких много. Если их не признают вкладчиками, то они встанут в ту же очередь, что и юридические лица. А это заведомо более проигрышная позиция, нежели первый вариант.

«Тут стоит несколько задач — не только показать власти проблемы, потому что она и так знает о них. Цель — также показать их другим категориям населения, которых не коснулись долевое участие, соципотека, мусоросжигательный завод или Татфондбанк, «ИнтехБанк», «Анкор», «Тимер» и так далее. Показать другим людям, чтобы они задумались и были осторожны». Фото Максима Платонова

— На пикете во вторник собралось несравнимо меньше людей по сравнению с вашими мероприятиями сразу после отзыва лицензии. Как вы думаете, может быть, люди начали немного «остывать»?

— Во вторник, может быть, просто на самом деле было неудачное время. У нас очень много людей из других городов — в Челнах Татфондбанк был очень распространен и, мне кажется, что процентов 30 пострадавших оттуда. Это просто был рабочий день и не митинг, где даже сказать ничего нельзя. Посмотрим, сколько народа будет завтра.

А в целом, настроение боевое. Я сужу, например, по чату в «Телеграме». До того, как отозвали лицензию, было заметно, что если в пятницу вечером люди еще писали, то в субботу и воскресенье занимались своими делами. Лицензию отозвали в пятницу и в суббота-воскресенье были самыми активными днями. Понятно, что сразу после отзыва эмоции кипят, но все последующие дни активность не прекращалась, и это говорит о том, что народ думает об этом.

— Вы сейчас еще начали объединяться с дольщиками, соципотечниками и другими пострадавшими в республике. Как думаете, это даст свой результат?

— Думаю, да. Тут стоит несколько задач — не только показать власти проблемы, потому что она и так знает о них. Цель — также показать их другим категориям населения, которых не коснулись долевое участие, соципотека, мусоросжигательный завод или Татфондбанк, «ИнтехБанк», «Анкор», «Тимер» и так далее. Показать другим людям, чтобы они задумались и были осторожны. Я верю, что народ — на самом деле сила. Если мы не будем сидеть, а будем активно участвовать, предлагать и помогать — у нас будет хэппи энд.