Татарским галопом по Европам: дореволюционные мечты о Сорбонне, трансфер технологий и гувернантки-француженки

За товаром и технологиями — на Запад

Мы уже писали о том, что европейская культура до большинства татар во второй половине XIX века доходила в адаптированном виде, через Стамбул. Однако уже в начале XX века некоторые мусульмане знакомились с европейской культурой без посредников. Путешествие в страны Европы совершали богатые предпринимательские семьи как в ознакомительных целях, так и по коммерческим делам; а их отпрыски отправлялись туда уже за знаниями.

К концу XIX века татарские предприниматели серьезно поменяли специфику своей деятельности. Это было обусловлено разными факторами. В первую очередь, последствиями промышленного переворота, в результате которого разорились многие татарские мануфактуры. Во-вторых, расширение государственных границ на Востоке империи привело к тому, что татарским купцам было уже не так выгодно торговать в Центральной Азии, т. е. в пределах России, поэтому они начали искать новые рынки. Так в татарском купеческом лексиконе все чаще начало звучать слово «Ауропа» (Европа).

Попытки завоевать европейский рынок предпринимали многие татарские купцы. У оренбургских миллионеров Хусаиновых коммерческий эксперимент не удался, а вот казанский купец Шакир Казаков оказался более удачливым. Его младший сын Мухаммед Казаков открыл в 1910 году в Германии мелкую торговлю, а потом даже женился на немецкой девушке. Сбывали свои изделия в западные страны купцы Танеевы, Кастровы, Акбулатовы.

Но предприимчивых татар в Европе интересовали не только покупатели их товаров, но и технологии. Например, оренбургский золотопромышленник Шакир Рамиев ездил в Западную Европу для знакомства с местным золотоискательским делом и закупил заграничные машины для своего производства.

Французские университеты

К рубежу XIX—XX веков многие уже поняли, что нельзя вести коммерческие дела старым способом. Поэтому даже не умеющий читать (последствия обучения в кадимистком медресе) купец-миллионер Ахмед бай Хусаинов жертвовал сотни тысяч рублей на организацию джадидских медресе и на гранты для мусульманских студентов в университетах, а Каюма Насыри он просил перевести на татарский язык основы бухгалтерского учета. Национальный прогресс стал основной идеологией татарского общества начала XX века. Признавая техническую отсталость своей нации и изъяны системы образования, татарские купцы отправляли за знаниями своих детей в Европу.

Так, Исмагил Каримов, сын казанского издателя, учился в Лейпциге типографскому делу. Сыновья золотопромышленников Рамиевых учились в Швейцарии горному делу. И даже первая женщина-математик Сара Шакулова, дочь касимовского предпринимателя, училась в Сорбонне. Правда, потом в России она долго доказывала соответствие своего диплома отечественным требованиям о высшем образовании. Но сдав все экзамены, она получила и российский диплом.

Выпускник Казанской татарской учительской школы Садри Максуди, добравшись до Стамбула, отправился потом учиться в Париж. Причем Исмаил Гаспринский советовал ему сразу ехать во Францию, но он не послушался его. Однако уже в Стамбуле знаменитый турецкий писатель Ахмет Мидхат уже повторил слова Гаспринского. «Все, у кого мозги на месте, уехали туда. Франция — самая цивилизованная страна мира, а Парижский университет — лучший в мире. Если ты выучишься там, будешь иметь авторитет и здесь, и у себя на родине», — передает его слова в своих воспоминаниях дочь Максуди. В результате С. Максуди стал юристом международного класса. Аналогично сложилась судьба и у общественного деятеля Юсуфа Акчуры, который также учился в Париже.

Европейская Terra Incognita

Помимо деловых поездок в начале XX века некоторые богатые люди могли себе позволить обычное путешествие по Европе. Среди состоятельных и интеллигентных татар вояжи становятся обязательной частью саморазвития. Так же, как еще раньше это вошло в моду у русских дворян. Например, путешествовал больше двух месяцев в 1910 году по Германии, Франции и Швейцарии издатель Ахметгарай Хасани. В письме жене Зайнаб он пишет о том, что здесь можно было купить много вещей за небольшую цену, но из-за таможенной пошлины, он и его товарищи ограничивали себя в заграничных покупках. После окончания поездки А. Хасани говорил уже о том, что европейская культура и государства интересуют его уже не так как раньше и его уже мало чем удивишь. «Я не променяю на них свое Отечество. В моем Отечестве есть все, чего я хочу», — писал он.

А вот казанский купец Габделкарим Юнусов в 1911 году поехал в Берлин лечиться. До этого он обращался к разным специалистам: от китайских целителей до московских, варшавских врачей. В результате, он прошел курс лечения в одной из частных немецких клиник.

В фондах Музея национальной культуры НКЦ «Казань» хранятся личные вещи сына казанского купца Абдулхамида Апанаева: огромный дорожный чемодан, деревянная шкатулка с замком для хранения документов и разные сувениры: панцирь морской черепахи, зуб акулы, миниатюра из слоновой кости с изображением обезьян и другие предметы. Есть и альбом на французском языке «На память о Париже» об архитектурно-художественных и исторических достопримечательностях города с пометкой Апанаева «1905 год».

Писатель Фатих Карими, сопровождавший Ш. Рамиева по Западной Европе в качестве переводчика, опубликовал впоследствии свои дорожные заметки. «Путешествие по Европе» Ф. Карими было опубликовано в 1902 году. Автор в своих записках постоянно сравнивал европейский прогресс с развитием татарского и русского обществ, отмечал отсталость последних. Он восхищался немецким просвещением, французской культурой, и коммерческими школами в Бельгии. И даже чуть не женился на француженке.

Впоследствии Ф. Карими стал редактором рамиевской газеты «Вакыт», и там он продолжал писать о европейском прогрессе, главным рычагом которого было просвещение. «Они (европейцы. — прим. Л. Г.) не тратили свое время на пустые обсуждения, вроде, у кого какие брюки или костюм, какой длины усы или волосы», — писал Карими. Очевидно, что его публикации сыграли свою роль в популяризации Европы среди татар.

Например, в казанском медресе «Мухаммадия» обсуждались вопросы о введении преподавания основ английского языка. В медресе «Иж-Буби» Вятской губернии на добровольных началах изучались немецкий и французский языки. Бегло изъяснялся по-немецки и по-французски уфимский богослов Зия Камали.

Война — повод увидеть «Ауропу»

Богатые семьи могли себе позволить иностранных преподавателей. К примеру, детей троицких купцов Яушевых в 1910-х годах воспитывали гувернантки, приглашенные из Франции. Эта практика у некоторых казанских купцов была и раньше. Известно, что живший во второй половине XIX века казанский купец Измаил Исхакович Апаков прекрасно говорил по-французски. Уже в начале XX века в документе о приезде турецкого Хильми-паши в Казань говорится о том, что две татарки — Юнусова и Богданова — беседовали с ним по-французски.

Образ далекой и прекрасной «Ауропы» для татарской культуры являлся неким символом национального развития и прогресса. С началом Первой мировой войны завершилась та «La Belle Epoque» в том числе и для немногочисленной татарской буржуазии и их ближнего круга.

Но в годы войны западный мир стал еще более осязаем и близок: десятки тысяч татар из простых семей пополнили ряды российской армии, и часть из них увидела ту самую «Ауропу» воочию. Первая мировая война стала одной из величайших трагедий человечества и своеобразным открытием других культур. Призванные из разных стран и континентов солдаты, представители различных наций и конфессий, в вынужденных условиях войны и военного плена знакомились с миром «других». Но их опыт нужно анализировать уже в контексте советской культуры.