Казанцы увидят то, что видели парижане
Казанцы получили возможность прикоснуться к частичке самого, пожалуй, хрупкого художественного направления, — Серебряного века. В Государственном музее изобразительных искусств открылась выставка из фондов Русского музея. Она называется «Русский импрессионист Константин Коровин», в Казани представлено более 40 работ художника. О том, чем еще замечательна выставка, рассказывает побывавшая на открытии корреспондент «Реального времени».
Ускользающая красота Серебряного века
Русский музей, чей культурно-выставочный центр теперь работает в ГМИИ РТ, обладает, пожалуй, лучшей коллекцией работ художника. Выставка, которая вчера открылась в Казани, демонстрировалась в залах Русского музея 3 года назад. В нашем музее ИЗО она дополнена шестью работами художника из казанской коллекции и полотнами его современников.
В зале, который завершает осмотр экспозиции, а под нее отдан весь второй этаж музея ИЗО, можно видеть знаменитую работу Врубеля, навеянную Гете, зеленый сумрак полотна Сомова, простого и такого звонкого Серова, чья простота и элегантна, и безусловно точна, есть пейзажи Левитана, есть Борисов-Мусатов. То есть перед нами точно воссозданная атмосфера художественной жизни России того периода, когда творил герой экспозиции Константин Коровин.
Впрочем, есть атмосфера, но есть еще и скрупулезно подготовленная научная база, посвященная творчеству художника, этим занимались уже создатели казанской экспозиции. Дневники, воспоминания, рецензии на коллекции работ, — все это сопровождает экспозицию полотен.
Начало экспозиции — подробная хронология пути художника. Дальше истоки — упоминание о тех, у кого учился Коровин. А выдающийся мастер был учеником не менее выдающихся учителей — Саврасова, Поленова, Перова. Впрочем, была и еще одна школа: побывав в Париже, Коровин увлекся импрессионизмом, получился любопытный синтез, сочетание русской реалистической школы и самого эмоционального художественного направления. Кстати, в экспозиции есть работы Коровина, которые демонстрировались на парижской выставке 1893 года и были замечены и оценены французами.
«Художники четко выхватывают кусок жизни»
В залах музея такие тихие и воздушные, немного грустные российские пейзажи сменяются театральными работами. Коровин много работал как театральный художник, любопытно, что его эскизы декораций воспринимаются не как эскизы сценографа, а как полноценные полотна.
Мефистофеля в «Фаусте» художник увидел в красном. Одна из картин в «Садко» выполнена в резко ориентальном стиле. Портрет актрисы Татьяны Любатович, он, кстати, попал на афишу выставки, — квинтэссенция женственности и очарования. Но одна из центральных работ этого зала — портрет нашего великого земляка Федора Ивановича Шаляпина.
Шаляпин в белом костюме сидит за накрытым летним столом. Удивительно, как Коровин сумел понять суть Федора Ивановича, эту смесь вальяжности, застенчивости и богемности. Шаляпин любил художников и с многими был дружен, сам обладал недюжинным даром художника. В своих воспоминаниях он позже писал, что с удовольствием бывал в обществе художников, потому что они, по мнению певца, могут очень точно выхватить кусок жизни.
Раз в экспозиции есть Шаляпин, вполне уместно и упоминание о Савве Мамонтове, образованнейшем, щедром человеке, меценате и создателе частного театра. Мамонтов, как и другая знаковая фигура Серебряного века Сергей Дягилев, вполне логично вплетаются в рассказ о Константине Коровине и его эпохе.
Когда Север полезен
Коровин хорошо знал русский Север, опять-таки не без участия в этом предприятии Саввы Мамонтова, и оставил ряд работ, которые были выполнены для павильона Всемирной выставки в Париже в 1900 году. Эти монументальные панно из собрания Русского музея занимают два зала на казанской выставке.
Они лаконичны и колористически, и композиционно, суровая природа севера предполагает именно такую трактовку. Они выполнены брутальной рукой художника, который будто заворожен этим морем, этими скалами, этими ветрами. Любопытно, что большая часть панно написаны горизонтально, словно художник хотел охватить север от горизонта до горизонта.
Впрочем, Коровин, как большинство выдающихся мастеров, владел множеством художественных приемов. Предпоследний зал экспозиции являет нам совсем другого Коровина. Перед нами утонченный и немного пряный русский декаданс — капризные букеты роз, душная сирень (привет от Врубеля!), морские пейзажи, уголок Виши, изломанная поза дамы, скучающей на морском берегу… Картины датированы 1914—1916 годами, до трагедии России, которая привела к эмиграции художника, оставалось совсем чуть-чуть.
Русский импрессионист умер в Париже, и прах его покоится на русском кладбище в Сент-Женевьев-де–Буа. Но розы на его полотнах цветут, чайки парят над северным суровым морем, улица в российской глубинке так же тиха и благостна, так же, как и век назад, улыбается с портрета Танечка Любатович. Константин Коровин подарил им вечность.