«Для властей в Татарстане важнее был не сам бренд «Единая Россия», а социальная политика в Татарстане»

— Как вы рассказали на брифинге, предвыборная кампания в регионах оказалась гораздо интереснее, чем на федеральном уровне. В том числе в Татарстане региональная повестка привлекла гораздо больше внимания избирателей, чем на общероссийская. Что это за повестка и как вы оцениваете избирательную кампанию в РТ в целом?

— Я думаю, что республиканские власти исходили из того, что важнее не столько присоединение к тому же бренду «Единая Россия», который может сыграть и в плюс, и в минус, сколько создание каких-то ожиданий вокруг самой республики. Это подведение результатов социальной политики, которая проводилась в последние несколько лет, и которая, с одной стороны, дала возможность реализовать какие-то социальные программы, с другой стороны — инфраструктурные проекты: то парки, то набережные — капитальные программы. Это не единственный регион, где была местная повестка. В том же Башкортостане Хамитов выдвинул программу «100 объектов к столетию республики».

Люди более или менее видят себя в этой повестке. Людей интересует в большей степени такой корыстный интерес: что получат они. И несмотря на то, что какой-то раздачи слонов не было в повестке, отчасти ответ на этот вопрос удалось дать такими программами. В этом, собственно, была интересность.

— Оппозиционные партии, в том числе из парламентской оппозиции пытались сесть на протестную волну. Например, мы помним, как коммунисты пытались возглавить движение дальнобойщиков против системы «Платон». Но у них это не получилось. Как вы думаете, почему?

— Дело в том, что оппозиционные партии не управляют протестной волной. Это также, как когда организаторы на Болотной вывели людей, для них было полным сюрпризом, что пришло столько человек. Партии пытаются оседлать протестную волну, если она в обществе есть, на ее пике, и оказываются бессильны и перед ее ростом, и перед ее снижением. Поскольку сейчас протестная волна не на пике, то партиям не удалось присоединиться к тренду, созданному не ими, потому что сам тренд пока себе дорогу не пробил. Хотя понятно, что в социально-политической жизни периоды пассивности чередуются с периодами активности, в том числе с протестным движением, но партии, даже оппозиционные, не очень умеют эти пики угадывать.

— Накануне выборов в Татарстане была громкая история с единороссом Рузилем Мингалимовым, который обратился за поддержкой к «Открытой России». Затем он и по факту покинул «Единую Россию». Как вы оцениваете будущие шансы в политике такого кандидата?

— Все зависит от мотивации. Если человек от своей партии устал, чувствуя, что у него энергии и драйва больше, чем у партии, то это нормально. Если это какие-то ситуативные колебания, которые приведут к разрыву отношений и коммуникаций, то это создаст проблему. Сам переход из одной партии в другую не критичен, потому что внутри любой партии всегда есть недовольные, что в «Единой России», что в «Парнасе», где угодно, и это нормально. Вопрос в том, насколько ты искренен в таком шаге и чувствуешь ли, что это придаст тебе энергетики, или это жест отчаяния? Бывает и так, и так.

— Почему в Татарстане на протяжении многих лет либеральным партиям не удается сформировать свой большой электорат?

— Возможно, потому что либеральная повестка в экономике более активно эксплуатируется республиканскими властями, чем в среднем по стране. В среднем по стране в риторике официальных властей больше такого «дирижирования». Если посмотреть выступления представителей власти в Татарстане, все-таки есть понимание, что экономика первична, а не то, что деньги появляются из ниоткуда, государство всем должно и все распределяет. Это понимание, на мой взгляд, у властей Татарстана есть, что тоже выглядит достаточно либерально.