«Тихий Дон» не такой уж и тихий

От «Донщина» до «Октября»

«Тихий Дон» — книга о людях, которые оказались в мясорубке вековых перемен. О казачьем укладе, который начинал рушиться еще до выстрела «Авроры». О земле, где «свобода» — не политическое слово, а воздух. Шолохов писал о том, что знал на слух, на глаз и на ощупь. Верхний Дон — не фон, а органичное продолжение героя. Курени, хутора, лавы, пыльные дороги, распутицы, разливы весной, осенняя гарь. И сквозь все это — гроза революции, в которой казаки оказались и палачами, и жертвами.

Осенью 1925 года Михаил Шолохов, которому тогда было всего двадцать, начал писать роман с рабочим названием «Донщина». План был локальный: эпизод о походе генерала Корнилова на Петроград, в котором участвовал третий конный корпус — донские казаки. Но после пяти-шести страниц автор понял: не работает.

Написал листов 5–6 печатных. Когда написал, почувствовал: что-то не то... Для читателя остается непонятным — почему казачество приняло участие в подавлении революции? Что это за казаки? Что за Область Войска Донского? Поэтому я бросил начатую работу. Стал думать о более широком романе.

Так в голове двадцатилетнего писателя зародился другой замысел — куда более масштабный. Уже в 1926 году он ездил по хуторам, станицам, листал архивы, расспрашивал участников и свидетелей — кто пережил войну, кто потерял родных, кто не смог простить. Он не просто «собирал материал», как принято писать в справках. Он сшивал этот материал с собственной плотью. Быт, повадки, говор, молчание, взгляды через плечо — все это он знал с детства.

К концу 1927 года Шолохов завершил первую книгу. Принес в журнал «Октябрь» — тогда главный орган пролетарской литературы. Там отреагировали осторожно: мол, слишком остро, слишком много казаков, слишком мало классовой борьбы. Попросили урезать. Рукопись передали Александру Серафимовичу — редактору, который однажды уже помог молодому автору, написав предисловие к «Донским рассказам». И Серафимович настоял: печатать без сокращений.

«С Лузгиным сидим в ресторане Дома Герцена, говорим о редакционных делах. Уговариваю напечатать Шолохова «Тихий Дон». Упирается», — вспоминал он позже.

В январе 1928 года началась публикация. Первые три части — в первых четырех номерах «Октября». В апреле Шолохов привез в Москву еще две — и они тоже выходят быстро, с мая по октябрь. Читатели жадно ловят каждый выпуск, критики спорят, фабрики приглашают автора на встречи. В мае книга выходит отдельно — тиражом в 10 тыс. экземпляров. К весне 1929 года в «Октябре» были опубликованы пять частей. Почти одновременно роман выходит в издательстве «Московский рабочий» в серии «Новинки пролетарской литературы», затем — в «РАПП» и в «Роман-газете».

Серия сменяет серию, тираж идет за тиражом. К концу 1929 года роман выходит уже в Госиздате — тиражом по 100 тыс. экземпляров. Книга превращается в национальное событие, и к ней больше нельзя относиться просто как к художественному произведению — это уже документ эпохи. К 1932 году написаны первые три тома. Последний, четвертый, был завершен в 1940-м и выходил в журнале «Новый мир» с 1937 по 1940 год. В основе — не идеология, не лозунги, а память.

«…Я не отходил от истины. И если в текст романа попадали биографические черты, то они полностью совпадали с действительностью», — говорил Шолохов шведским студентам в декабре 1965 года.

Драма одной премии

В 1965 году Шолохов стал первым и единственным советским писателем, официально поддержанным властями, которому вручили Нобелевскую премию по литературе. Это решение Шведской академии взбудоражило и СССР, и Запад. За присуждением премии стоял длинный и извилистый путь — полный неожиданных поворотов и острых споров.

В Европе заговорили о Шолохове еще в 1930-е. Париж, Копенгаген, Стокгольм, Лондон — имя Шолохова появлялось в прессе и в литературных кругах. После войны его активно поддерживали авторитеты: Луи Арагон, Олдридж, Артур Лундквист, Лу-Юхансон. Но Шведская академия долгое время не торопилась признавать его — несмотря на успех «Тихого Дона», ставшего своего рода советской версией «Войны и мира». В 1960-е Шолохов был уже фигурой международного масштаба. Его выдвигали на Нобелевскую премию не менее двенадцати раз — 1947—1950, 1955—1956, 1958, 1961—1965. В 1948 году Шолохова номинировал сам Нобелевский комитет, а годом раньше Академия заказала 136-страничный доклад о его творчестве. В 1958-м советское правительство включилось в борьбу за премию, рассматривая Шолохова как своего рода альтернативу Борису Пастернаку.

Когда в 1958-м на премию выдвинули Пастернака, советская дипломатия сразу попыталась убедить шведских академиков: «советскую» премию должен получить именно Шолохов. В телеграмме советскому послу в Швеции 7 апреля 1958 года писали:

Было бы желательным через близких к нам деятелей культуры дать понять шведской общественности, что в Советском Союзе высоко оценили бы присуждение Нобелевской премии Шолохову. <> Важно также дать понять, что Пастернак как литератор не пользуется признанием у советских писателей и прогрессивных литераторов других стран.

В 1965-м, на одиннадцатый раз выдвижения, Шолохов получил премию единогласно. Обоснование: «За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время». В архиве Академии сохранились записи: в шорт-лист тогда вошли Анна Ахматова, Константин Паустовский, Шмуэль Йозеф Агнон, Нелли Закс, Мигель Астуриас, Уистен Хью Оден, Хорхе Луис Борхес. Академики даже обсуждали идею поделить премию между Ахматовой и Шолоховым, но профессор Андерс Эстерлинг отметил:

Присуждение премии Анне Ахматовой и Михаилу Шолохову может быть объяснено тем, что они пишут на одном языке; ничего больше общего у них нет.

В итоге премия досталась Шолохову. Председатель Нобелевского комитета Эстерлинг сказал: «Роман «Тихий Дон» — могущественное произведение и вполне достаточное основание для награды. Эта премия пополняет список лауреатов именем одного из величайших писателей современности». Решение вызвало ожесточенные споры. Шведский писатель Артур Лундквист в интервью отметил: «Выбор академии хорош, хотя сделан очень поздно. Уже давно было ясно, что Шолохов должен получить премию. Если бы это случилось десять лет назад — было бы интереснее. Академия просто исправила свою ошибку».

Журналист Бу Стремстедт язвил в Expressen: «Шведская академия пародирует сама себя. Роман «Тихий Дон» был написан 25 лет назад, и за него дают Нобелевскую премию! Если по такому принципу — современным авторам надо ждать четверть века. Так что, может, и в 1990-м кто-то получит премию за книгу, которую не написал». Улоф Лагеркрантц в Dagens Nyheter открыто говорил: «Премию Шолохову дали скорее по политическим причинам, чем литературным. Ее могли вручить просто ЦК КПСС».

Вручение премии прошло в Стокгольме. Шолохову разрешили получить награду лично — редкость для советских лауреатов. В СМИ писали, что писатель отказался кланяться королю Густаву Адольфу VI, хотя сам Шолохов утверждал:

Да нет же, был поклон. Был! Мне протокол нарушать не нужно было. Я ничего такого не замышлял. <> Король на голову меня выше. Ему кланяться можно... А мне как?

В другой версии он добавлял:

Мы, казаки, ни перед кем не кланяемся. Вот перед народом — пожалуйста, а перед королем — нет и все.

Нобелевка принесла Шолохову и признание, и деньги. Его дочь Светлана рассказывала: «Сталинскую премию в 1941 году папа отдал в Фонд обороны, Ленинскую — на восстановление школы, в которой он когда-то учился, Нобелевскую же оставил себе. Он потратил ее на то, чтобы показать нам, детям, Европу и Японию. На машине мы объездили вдоль и поперек и Англию, и Францию, и Италию».

В 2016 году Шведская академия рассекретила список из 90 номинантов 1965-го. Среди них — Ахматова и Набоков, но Набокова отсеяли с пометкой: «отказано ранее». Академики подчеркнуто обращали внимание на кандидатуру Шолохова. Карл Рагнар Гиеров в колонке для Svenska Dagbladet писал: «Премия вручена тому, кто написал лучший после «Войны и мира» русский исторический роман и лучший после «Анны Карениной» любовный. Тому, кто лучше всех описал народную жизнь после Горького, и кто теперь занимает место среди мировых классиков».

Скандалы, интриги, расследования

Но о «Тихом Доне» много говорили и по другому поводу. Выход романа прошел под тяжестью одного вопроса: кто же на самом деле написал «Тихий Дон»? Этот вопрос породил сотни статей, публичных споров, книг и расследований на телевидении. Все началось еще в 1928 году — с публикации первых двух томов романа в журнале «Октябрь». Молодой, едва двадцатидвухлетний Шолохов вдруг оказался в центре внимания, словно из ниоткуда возникший феномен. Ему было всего 22, когда вышла первая книга, 23 — когда он закончил вторую. И именно этот юный возраст вызвал сначала удивление, а затем — подозрения. Как мог такой молодой человек, без опыта и серьезного образования, создать масштабную эпопею, пронзительно живую и правдивую?

Слухи плелись густо. Появилась версия о некоем белом офицере, писавшем роман на дорогах Гражданской войны, а Шолохов будто бы нашел его рукопись и присвоил себе. В дело вмешалась даже участница российского революционного движения Мария Ульянова — она создала специальную комиссию, куда Шолохов представил свои черновики. Казалось, сомнения развеялись. Но история только набирала обороты.

В 1965 году, когда Шолохову присудили Нобелевскую премию, старые подозрения всплыли с новой силой. В 1974 году в издательстве YMCA-PRESS вышла книга под псевдонимом D* с предисловием Александра Солженицына — книга, в которой подробно разбирался роман и утверждалось, что Шолохов — не более чем соавтор и редактор, случайно оказавшийся обладателем чужого текста. Главным доказательством «обвинителей» стало отсутствие рукописей. Архив и библиотека Шолохова были уничтожены во время бомбежки в Вешенской — мать погибла, рукописи разметало по улице. Сохранились лишь около 140 разрозненных листов черновиков третьей и четвертой книг — их подобрали красноармейцы. Исчезли и рукописи первых двух книг, показанные комиссии в 1929 году.

Но в конце 1999-го в Институте мировой литературы имени Горького была найдена рукопись: 885 страниц, из них 605 написаны рукой самого Шолохова, 280 — рукой его жены Марии Петровны и, вероятно, ее сестры. Многие из страниц содержали правки автора. Среди них — черновики, варианты, наброски и вставки. Так выглядело доказательство, способное положить конец спорам. Или нет?

Сторонники сомнений — Солженицын и его единомышленники — приводили свои доводы:

• Как мог 23-летний дебютант создать эпопею, глубже и шире, чем его опыт и образование?
• Невероятно, что молодой неказак выступил за донские устои против сил, их разрушающих.
• Литературные вершины романа так и не были повторены автором.
• Ни одной рукописи, кроме тех разрозненных листов, в архивах нет.
• В тексте ощущается разнородность, странности, словно разные руки писали отдельные части.

Противники этой версии, напротив, указывали:

• По данным об учебе, Шолохов родился не позже 1903 года — люди тогда взрослели рано.
• Уже в 1920 году он писал пьесы для станичного театра.
• Вырос в семье станичного купца, знал местную аристократию.
• Случай Льва Толстого: после «Анны Карениной» уровень творчества мог снижаться.
• Черновики обнаружены и подробно проанализированы в журнале «Москва» в 1991 году.
• В любом большом произведении встречаются несоответствия и разношерстность.

В спор все чаще вмешивалось имя Федора Крюкова — казачьего писателя, автора четырех томов рассказов о донском казачестве. Многие считали, что именно Крюков создал «Тихий Дон», а Шолохов или присвоил его рукописи, или был назначен официальным автором. Крюков, известный до революции и забытый после, умер в 1920-м. По рассказам знакомых, последние годы он работал над романом, рукописи которого исчезли после смерти. Именно ему приписывали авторство первых четырех томов «Тихого Дона».

Мотивы и стиль Крюкова и Шолохова удивительно похожи: «арбуз как остриженная голова», «диковинные облака рядом с задумавшейся курицей», «белый лопух головного убора», «зубчатая спина облаков», «медовый запах цветов тыквы с огорода» — такие образы встречаются и в донских рассказах Крюкова, и в «Тихом Доне». Случайность кажется маловероятной. На XVIII съезде ВКП(б) в 1939 году Шолохов произнес слова, которые исследователи считают ключом к тайне:

В частях Красной армии… будем бить врага… И смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем… Чужие сумки соберем… Потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится. Разгромив врагов, мы еще напишем книги о том, как мы этих врагов били.

Считается, что роман Крюков хранил в полевой сумке. После его смерти эти записи попали к Петру Громославскому, будущему тестю Шолохова. Хотя Шолоховы утверждали, что не знали Крюкова лично, — правда была иной. В английских архивах сохранилось фото 1919 года из станицы Усть-Медведицкой, где Крюков держит походную кожаную сумку, а рядом стоит Петр Громославский. Этот снимок — словно доказательство невысказанной истории.

Исследователи, которые обвиняли Шолохова в плагиате, при внимательном разборе черновиков обнаружили, что они скорее переписаны, чем написаны с нуля. В 1929 году, когда комиссия требовала доказательств авторства, Шолохов предъявил рукописи, написанные тремя разными почерками — его, жены Марии и ее сестры. Крюков писал по старой орфографии, а в шолоховских документах были следы редакторской работы — удаление старых букв, исправления. Комиссия признала Шолохова автором, а в «Правде» написали:

Сомневающиеся — враги большевизма и клеветники.

Профессор Александр Ильский, который работал в «Роман-газете», вспоминал без тени сомнения: «Не только я, но и все в нашей редакции знали, что первые четыре части романа «Тихий Дон» Шолохов никогда не писал». Когда разговоры о плагиате набрали силу, главный редактор Анна Грудская собрала коллектив и сухо сказала: вопрос решили «наверху», обсуждать его не стоит. Сам Шолохов устал от обвинений. В письме к Серафимовичу он писал:

Мне крепко надоело быть «вором». На меня уже вылили столько грязи. А тут — новая кампания клеветы, третью книгу моего «Тихого Дона» не напечатают. Для клеветников это повод говорить: «Вот, мол, писал, пока кормился Голоушевым, а потом родник иссяк».

Спор об авторстве «Тихого Дона» стал не только литературным, но и политическим, в котором смешалось личное и групповое, симпатия, вражда и предвзятость. Даже находка рукописи в 1999 году не поставила точку. Эта история — не только о великом романе, но и о самой громкой литературной интриге века.

Издательство: «Азбука»
Количество страниц: 1328
Год: 2024
Возрастное ограничение: 16+

Екатерина Петрова — литературная обозревательница интернет-газеты «Реальное время», автор телеграм-канала «Булочки с маком».