Антон Макарский: «Мое время еще не пришло»

«Антон несколько раз порывался выбросить телефон, так же, как и телевизор 7 лет назад»

— Расскажите о прошедшем конкурсе?

Антон: Вчера было необычно и радостно, потому что на конкурсе были дети. К тому же талантливые. Это двойная ответственность: надо было максимально открыться и проявиться, потому что детей обмануть невозможно. И когда они начали робко выползать, потом присаживаться, а потом уже на сцене плясать во всю свою детскую мощь… Наше вчерашнее выступление напомнило мне чем-то мультик про Бонифация, когда дети ходят за тобой толпой, и ты только направляешь: смотрите, сейчас будет соло бас-гитариста Николая Николаевича Богоявленского, который был в жюри, а вот, смотрите, сейчас Андрей Меркулов сыграет на гитаре. Это было очень здорово.

— А ребята постарше?

Антон: С маленькими сложнее всего, как ни странно. На самом деле, в наше время гаджетов их сложно чем-то увлечь, и плюс они очень здорово чувствуют фальшь. Они в большей степени учителя, нежели мы. Потому что они нас учат смотреть на вещи незамыленным взглядом.

— Вы говорите о вреде гаджетов, о том, что у вас сейчас дома нет телевизора. Как вы вообще относитесь к этим дарам цивилизации? У вас же есть страничка в «Инстаграм», вы в любом случае коммуницируете в социальных сетях.

Антон: Я вообще в принципе асоциальный человек, и у меня ничего нет. У Вики есть страничка в «Инстаграм» — это все. Больше нас нигде нет: ни «ВКонтакте», ни в «Одноклассниках», ни в других социальных сетях. Мы стараемся максимальное количество времени проводить, глядя друг другу и нашим близким в глаза. В наше время действительно недостает живого общения. Я не говорю про вред компьютеров, телевизоров и гаджетов, я говорю про вред нашего гипертрофированного отношения.

Мы стараемся максимальное количество времени проводить, глядя друг другу и нашим близким в глаза

Виктория: Мы общаемся с людьми только в «Инстаграме», потому что даже на него не хватает времени. Антон несколько раз порывался выбросить телефон, так же, как и телевизор 7 лет назад. Спасало только то, что люди писали: «Антон, пожалуйста, не выбрасывайте Викин телефон, оставьте нам Вику в «Инстаграме».

«Инстаграм» — это единственная соцсеть, где мы настоящие. Есть наша страница «ВКонтакте, которую в том числе помогают вести моя сестра Моника, Инна Шварцбург — замечательная девочка, которая сделала любительский сайт. Он стал лучше всех профессиональных сайтов, которые когда-либо существовали и делались — на нем всегда самая достоверная информация. Это все делается силами людей, которым просто интересно наше творчество. Но, чтобы пообщаться напрямую, мы вынуждены выбрать что-то одно. И мы выбрали «Инстаграм», потому что это практически мгновенный контакт.

— А ваши дети? Сейчас много говорят о том, что детей очень сложно оторвать от гаджетов.

Виктория: У детей как-то с рождения любимая игрушка — это телефон, компьютер. Здесь задача родителей увести ребенка на рыбалку, в лес, ежика поискать, малинку пособирать с кустов. Все идет из семьи. В Болгаре есть замечательный батюшка — Владимир Головин. К нему едут со всего мира. Батюшка обладает уникальным даром проповеди. Когда к нему приезжают и спрашивают:

— Что делать, дети сидят в гаджетах?

Он отвечает:

— Подождите, а вы сами что делаете?

— Я телевизор смотрю.

Понимаете, всегда начинайте с себя, дети — наше зеркало, они берут с нас пример. Мы будем сидеть в гаджетах — дети тоже будут сидеть в гаджетах, ты никуда от этого не денешься. Антон две недели назад впервые купил себе не кнопочный телефон. Он сопротивлялся до последнего, его все уже спрашивали: „Ну, Антоха, когда?“ В итоге он сказал, что сдался, и две недели назад наконец купил себе сенсорный телефон для того, чтобы быть всегда на связи. Я говорила ему, что он не видит, как мы общаемся в группах, передаем информацию музыкантам и нашим друзьям, оперативно получаем информацию из дома — сейчас с детьми сидят моя сестра Моника и брат Гоша. Мы оперативно получаем видео, фотографии. Сопротивлялся, сопротивлялся и наконец-то купил. И два дня назад произошло ужасное событие: мы сидим рядом с Антоном в номере на диване и общаемся по «Вайберу»: он пишет сообщение, и я отвечаю. Я говорю: „Антон, это ужас, ты понимаешь, что это катастрофа? Давай, откладываем телефоны и глаза в глаза“. Поэтому нам прежде всего себя нужно воспитывать, чтобы начать воспитывать своих детей.

Об «Инстаграме»: «Цели раскрутить ресурс, чтобы потом рекламировать антицеллюлитный крем, нет»

— Откуда у Антона такая нелюбовь к гаджетам?

Виктория: Дело в том, что Антон очень ревнивый, и когда я общаюсь и активно отвечаю на вопросы в «Инстаграме», он не хочет ни секунды видеть меня отвлеченной от семьи. Ему нужно, чтобы я всегда была с ним. Он не разрешает мне пользоваться косметикой, у меня нет помад, потому что он говорит: понимаешь, в любую секунду у меня должно быть право тебя поцеловать. Как я тебя поцелую, если у тебя накрашены губы? Ты в любую секунду должна быть с мной.

Мы никогда не занимаемся сбором денег, потому что я несколько раз проверяла и оказывалось, что это мошенники. Я считаю, что если хочешь помочь, иди в больницу и помогай конкретному ребенку с мамой

У нас «Инстаграме» 63 тысяч подписчиков, без хэштегов, без рекламы — мы не делаем ничего, что продвигало бы наш «Инстаграм». Это делается специально для того, чтобы там собрались близкие по духу люди и чтобы это была наша аудитория. И, конечно, происходит общение, потому что там уже очень много друзей.

— С кем-нибудь сдружились, постоянно поддерживаете контакт?

Виктория: У меня получилась такая история: мне написала одна девушка, мы продолжили общение, и сейчас они самые ближайшие наши друзья, с которыми мы сейчас очень близко общаемся — Наташа и Александр. Она написала: «Ребята, мы вас очень любим, давайте сделаем дизайн вашего подвала-студии, а хотите — и всей квартиры?» В результате мы очень подружились. Ребята — молодая семья дизайнеров — действительно сделали нам дизайн. Хорошо, что вы задали мне этот вопрос, я даже не задумывалась, сколько у меня друзей, с которыми мы познакомились через «Инстаграм».

— Как справляетесь с рекламой и многочисленными просьбами в «Инстаграме»?

Виктория: Мы никогда не занимаемся сбором денег, потому что я несколько раз проверяла и оказывалось, что это мошенники. Я считаю, что если хочешь помочь, иди в больницу и помогай конкретному ребенку с мамой. У меня всегда возникают вопросы, когда пишут о том, что срочно нужен сбор денег. Вы вводите людей в искушение: они соберут 10 млн и потом работать не захотят. Когда что-то случается — всегда есть рядом знакомые, друзья. Кроме того, я хорошо знакома с этой системой и прекрасно знаю, что у нас государство лечит детей и на них выделяются деньги. Честно скажу, я несколько раз их проверила и выяснились очень нехорошие вещи. Я всегда говорю: ребята, простите, но у нас нет возможности проверять достоверность информации и мы деньги не собираем.

Что касается рекламы, я ее по возможности удаляю, потому что у нас не рекламный блог, и мы сами за деньги рекламу не публикуем. Цели раскрутить ресурс, чтобы потом рекламировать антицеллюлитный крем, нет. Если я что-то рекомендую — то это бесплатно и только то, чем я сама пользуюсь.

«Вера — это самое главное, что есть в нашей жизни»

— Антон, вам нравится Казань?

Антон: Очень нравится. Сильное место. Есть несколько городов, где если бы я родился, я бы не уехал.

— Например?

Антон: Например, Киев, Нижний Новгород. Если бы я родился в этих городах, я бы не уехал в Москву.

Есть несколько городов, где если бы я родился, я бы не уехал

— А из Москвы не возникает желание уехать в другой город?

Антон: Мы уехали за 60 км от Москвы — в Сергиев Посад, чтобы дети росли в хорошем смысле слова в небольшом провинциальном городе. Хотя Сергиев Посад нельзя назвать провинцией, потому что это духовный центр России.

— Как я поняла, вы очень серьезно относитесь к вере?

Антон: Это самое главное, что есть в нашей жизни. Это тот самый стержень, на который должно быть нанизано все остальное. Это идеал. А что получается — то получается (улыбается). Только и остается вслед за мытарем повторять «Боже, милостив буди мне, грешному» — самая главная молитва, которая на сегодняшний день присутствует в моей жизни.

— Вы сами пришли к этому со временем или воспитывались в православной семье?

Антон: Я был рожден в еврейской атеистической семье. Мой дедушка еврей. Ну как еврей, советский и причем актерский. Дедушка — народный артист России, большую часть жизни проработал в Пензенском драматическом театре. А меня в 33 года так «нахлобучило» — начал искать смысл жизни и нашел его.

— Что послужило триггером?

Антон: Не знаю, наверное, пустота всего остального и поиск любви, поиск смысла, поиск истины. А тот, кто ищет — тот всегда найдет. Я нашел. И чем дальше — тем больше убеждаюсь в правильности своего выбора и неправильности своей жизни (смеется).

— Вы и посты все держите и на службы ходите?

Антон: Стараюсь, но кто может сказать про себя, что сделал все? Тем более с нашим образом жизни, нашей профессией, с нашим поздним приходом к вере. Конечно, есть вещи, которые нужно с корнем вырвать. Пока не получается.

— Какие вещи, например?

Антон: Страсти. Это не позитивное слово, оно произошло от слова страдание. Тщеславие, которое с детства было во мне взращено и пустило такие плоды, и так сильно укоренилось. Когда думаешь: вот сейчас я его подрубил, все сделал, а оказывается, оно в другую сторону пошло — какой же я молодец, как я подрубил, как я сделал. Тут-то его и ловишь.

Об арии Квазимодо в «Нотр-Дам де Пари»

— Давайте немного поговорим о вашем творчестве. Многие артисты и музыканты запоминаются по одной роли или одной песне, несмотря на то, что за спиной у них множество других качественных работ… У вас в этом плане своя ноша.

Антон: Это не самая тяжелая ноша, скажу я вам. Замечательный проект с красивейшей музыкой и глубочайшим смыслом. И та песня про продажную душу, вырванная из контекста, звучит страшно. Но в контексте произведения она находится на своем месте. Действительно, судьба этих трех совершенно разных персонажей, которые произносят эти страшные слова, плачевна. Я всегда об этом говорю перед тем, как спеть эту песню, особенно перед молодой аудиторией, какая была вчера. Опять же, мне никак не удалось обойти упоминание этого мюзикла, этой арии. Но важен смысл, понимание идеи, заложенной в том или ином произведении искусства. А это произведение явно ведет к свету и построено на том, как делать не надо. Это глубокая мораль, понимать которую я всегда желаю перед тем, как спеть эту арию.

Я еще только коплю багаж и опыт для того, чтобы в дальнейшем воплотить то, что я хочу и, надеюсь, смогу сделать

— Не обижает, что у вас внушительная фильмография и множество музыкальных композиций, а все вспоминают в первую очередь арию?

Антон: Не обижает. Это громкий, качественный проект. Все остальное, видимо, было не на столько ярким и впечатляющим.

К тому, что я делаю, я отношусь с некой долей смирения, потому что понимаю: мое время еще не пришло. Я успел на сегодня поучаствовать в нескольких громких проектах, несмотря на более чем 40 названий киноработ и телевизионных проектов, мюзиклов и сценических работ, все равно считаю, что мое время еще впереди. Я еще только коплю багаж и опыт для того, чтобы в дальнейшем воплотить то, что я хочу и, надеюсь, смогу сделать. Творческая, настоящая жизнь моего дедушки, народного артиста России, началась после 45. А я очень похож на него (смеется).

— Как думаете, с чем это будет связано? С кинематографом, музыкой?

Антон: Мне кажется, это будет киноработа. Я на это надеюсь. Сейчас как раз выросла целая плеяда молодых, талантливых режиссеров, с которыми я знаком, можно сказать, уже не одно десятилетие, и на которых у меня очень большие планы.

— Поделитесь ближайшими планами?

Антон: Из-за того, что сейчас не очень хорошая ситуация с кинобизнесом, у нас есть возможность поездить по городам с нашим живым концертом. В наших планах сейчас объездить как можно больше городов, независимо от гонорара, максимально порадовать людей.

— Это касается только России?

Антон: Есть разные предложения: Россия, Германия — по всему миру — там, где есть русские люди.

— Не очень хорошая ситуация с кинобизнесом — вы имеете в виду последствия экономического кризиса?

Антон: Да, сейчас очень мало снимается и кино, и сериалов. Очень мало кинопроектов. Хотя какие-то планы сейчас на лето вроде бы возникают. Но это первое лето, когда я не снимаюсь в нескольких проектах одновременно, как было много лет подряд. Но и за это спасибо: за то, что мы можем поездить по городам и порадовать людей своими концертами, спасибо за то, что можем провести время с детьми и семьей.

О детях: «Если еще кто-то будет — назовем либо Настей, либо Матвеем»

— Виктория говорила, что вы существуете параллельно российскому шоу-бизнесу. Это ваше с Викой осознанное решение?

Антон: Я не вижу в этом смысла. Вижу смысл развиваться в том, в чем могу развиваться. Не вижу смысла лезть туда, где сулят кратковременные подачки, скажем так. Я не стремлюсь быть популярным, богатым, знаменитым и успешным. Я считаю, что самый большой успех — это развиваться в том направлении, где я могу развиваться. И совершенствоваться там, где я способен, а не там, где сейчас требуется что-то. Мне в очередной раз предложили участие в телевизионном шоу, но я подумал: зачем? Для того, чтобы засветиться и получить дивиденды в виде известности? Да, я их получу, но в то же время смогу упустить несколько месяцев своей плодотворной жизни для нас и для наших детей. Потому что сейчас все свободное время уходит на общение с нашими детьми. С нашими графиками это сложно. Сейчас Маша подросла — мы ее с собой брать будем. Ей в сентябре будет 4 года — все, она уже взрослая девочка.

Сейчас все свободное время уходит на общение с нашими детьми. С нашими графиками это сложно

Сейчас в приоритете наши дети. Насколько позволит наша жизнь отвлекаться от них, а, может быть, наоборот, отвлекаясь, привлекать их к тому, что мы делаем. Но ни в коем случае не направлять.

— То есть цели, чтобы дети пошли по вашим стопам, нет?

Антон: Наоборот. Мы будем всячески пытаться показать не только яркую обертку, но иногда не очень хорошо пахнущую начинку нашей профессии. Чтобы они уже сами делали выбор. Заставлять их никто не будет — ни мама, ни папа, ни тем более другие члены нашей семьи. Наша задача — развивать их, а выбирать уже они будут сами, и мы обязаны поддержать их выбор.

— Дождь начинается…

— Это хорошо. Маша любит дождик. Вика говорит, что Маша любит дождик, потому что его папа любит (смеется).

— А почему вы дочку Машей назвали?

Антон: У нас как-то не было сомнений, что если будет девочка — назовем ее Машей. А если мальчик — будет Иван. Вот у нас теперь есть и Маша, и Ваня. Если еще кто-то будет — назовем либо Настей, либо Матвеем. Уже имена есть (смеется).