«Вопрос по кадрам, думаю, при нашей жизни не решится»

«Хватит выпускать «дизайнеров», нужно выпускать профессиональных швей!»

Пожалуй, главная боль, с которой сталкивается сегодня каждое производство в сфере швейной промышленности, — тотальный кадровый голод. Средний возраст швеи на производстве, по самым оптимистичным оценкам, составляет 45—50 лет. Лейсан Мухаметдинова (бренд мусульманской одежды ARIMAS), например, говорит о том, что для масштабирования ее бизнесу не хватает персонала:

— Сейчас отсутствие персонала — наша главная проблема. У нас шесть швей и два конструктора. Это количество сотрудников не может дать объем, который позволит на выходе задавать конкурентоспособную цену. Отсутствие персонала на рынке наблюдается не только в плане производства: это и бизнес-кадры, и фэшн-специалисты. У нас в России их практически нет под нашу специфику производства!

Отсутствие персонала на рынке наблюдается не только в плане производства: это и бизнес-кадры, и фэшн-специалисты. У нас в России их практически нет под нашу специфику производства!

Даже небольшие производства, которые отдают свои модели на отшив по контракту и не нуждаются, собственно, в швеях, испытывают дефицит бизнес-персонала. Так, собственник бренда одежды для дома, сна и отдыха SELFDOM Юрий Мамаев говорит, что ему нужны профессионалы в области маркетинга, дизайна и рекламы, а именно — SMM- и PR-специалисты, контент-мейкеры, бренд-менеджеры, продакт-менеджеры, которые сформировали бы позиционирование торговой марки, ее бренд-платформу и создали бы успешные коллаборации с брендами из смежных отраслей. Что уж говорить про швейные цеха, где колоссальный дефицит производственных кадров!

Корни кадрового голода в текстильной области, как объясняют присутствующие, уходят в систему профессионального образования. Прославленная модельер Катя Борисова бьет в набат:

— Колоссальная проблема, с которой мы сталкиваемся постоянно и будем сталкиваться дальше, — это кадры! Хватит выпускать «дизайнеров», нужно выпускать профессиональных швей! Раньше была система профессионального образования, сейчас ее нет, нам нужны аналоги ПТУ, где учили бы делать все. В свое время я не поступила на юрфак и пошла учиться в ПТУ №42, где меня за два году научили всему, там были потрясающие преподаватели! Я сейчас могу приехать в Италию и запустить там коллекцию на любом производстве, мне даже язык для этого не нужен. Я могу договориться с любым технологом. Увидев техкарту, сразу вижу все минусы и нестыковки, понимаю, что нужно сделать и улучшить. Но сейчас этому никто не учит.

Владелица швейной мастерской «Ирэн», председатель правления Союза предпринимателей легкой и текстильной промышленности Ирина Купряхина, которая преподает в нескольких учебных заведениях, подтверждает грустную тенденцию отсутствия качественной профессиональной подготовки:

— Последний выпуск в нашем швейном ПТУ был в 2008 году. Еще был техникум в Кукморе, там последняя группа была набрана в 2018 году, в нее пришли 3 человека, и группу эту, естественно, нам организовать не дали. Туда никто не идет. Нашей молодежи столько лет рассказывали, как классно быть блогерами, ведь там ничего не надо делать — и никто не хочет теперь работать руками. К нам приходят на практику студенты из четырех институтов и училищ. Я их спрашиваю: «Кто дальше пойдет в профессию?» Ни один не собирается! Просто просят проставить практику.

Нашей молодежи столько лет рассказывали, как классно быть блогерами, ведь там ничего не надо делать — и никто не хочет теперь работать руками.

Об этом рассказывает и Юлия Малинина, которая приводит вопиющие примеры: будущие технологи не знают, что такое технологические нормы, их этому не учат. Они не понимают, что такое технологическая последовательность отшива изделия — а значит, не знают, в какую профессию идут и как будут работать, получая образование для галочки.

— Сама система образования на факультетах дизайна очень далека от реальности. К нам приходят «дизайнеры», которые вообще не понимают процесс пошива одежды. Они показывают свои отрисованные красивые коллекции, но что такое промышленный дизайн — этому их не учили. Я им даю набор тканей и спрашиваю, что из них можно сшить. Они в ответ рисуют то, что из этой ткани сделать невозможно. Например, нельзя из шифона сделать брюки плотного прилегания, а дизайнер их предлагает к изготовлению, не учитывая свойства тканей. Дизайнеры не получают элементарных основ в процессе обучения специальности, — говорит директор бренда Serginnetti.

Ирина Купряхина приводит живой пример того, как профессиональное образование на бумаге вроде бы есть, но по факту отсутствует. Она рассказывает, что в одном из татарстанских техникумов технологический процесс преподает человек без профильного образования. Раньше он работал секретарем, потом прошел курсы переподготовки, взял стандарты двадцатилетней давности и по ним «учит». Но этот человек ни разу в жизни не видел живого производства. Так чему он может научить?

«Вопрос по кадрам, думаю, при нашей жизни не решится»

Как замотивировать молодежь учиться профессии швеи, технолога или конструктора в области производства одежды? Вопрос открытый. Ирина Купряхина предлагает начать с того, чтобы прекратить прием на профильные специальности всех подряд — просто чтобы закрыть нормы набора. Все равно на выходе человек получает диплом и «уходит в закат», оседая в других сферах деятельности. Обязательного распределения на выходе нет (и на это обращает внимание Юрий Мамаев, предлагая его вернуть).

— Я предлагаю, в первую очередь, министерству образования дать поручение: когда дети приходят в приемную комиссию, то прежде чем принимать у них документы, чтобы с ними говорил профориентолог. И неважно, о какой профессии идет речь — врача ли, инженера ли, швеи ли. Это очень важно! Потому что они приходят, не представляя себе, куда именно приходят. Кого-то мама за руку привела, а кто-то просто наобум пришел, чтоб хоть куда-то поступить. И в школах тоже должна быть профориентация: мы сейчас в очередной раз написали большое письмо в Госдуму по поводу того, чтобы в школы вернули УПК, — предлагает конкретные шаги решения проблемы профильного образования Ирина Купряхина.

Многие участники дискуссии согласны с тем, что нужно повышать престиж профессии в обществе, но это должна быть совместная, всеобщая работа, причем сразу по нескольким фронтам. Владелица бренда национальной одежды BURO BANU Элара Шайхи замечает, что сотрудникам швейных производств нужно достойно платить, и это будет серьезным мотиватором, ведь труд швеи — это физически непросто. При этом до недавних пор средняя зарплата сотрудника такого производства составляла 35 тысяч — за восьмичасовой рабочий день, проведенный в согнутом состоянии, с большой нагрузкой на зрение. Сегодня все опрошенные бизнесы согласны: лучше резать собственную маржинальность, но сотрудникам обеспечивать достойные условия труда и оплаты. Но Юлия Малинина говорит, что не работает и это: из 10 швей, пришедших учиться и параллельно получать достойное вознаграждение, остается на производстве только одна.

Стилист, основатель молодого бренда Chiber_7 Исмаил Сафиулов предлагает еще один способ популяризации профессии: соцсети. Он приводит в пример инфлюэнсеров, которые занимаются производством одежды, дают мастер-классы по шитью. Их примером может вдохновляться молодежь, которая захочет создать собственные бренды. Но лозунг «каждому по бренду» выглядит утопично. Юлия Малинина спрашивает: а кто тогда захочет работать швеей на потоке? Вопрос остается без ответа.

Элара Шайхи уверена: нужны амбассадоры профессии не только из числа блогеров. Чтобы привлечь людей в техникумы и на профильные отделения вузов, нужно, чтобы в них преподавали «титаны», звезды профессии. Например, Катя Борисова. Элара убежденно заявляет:

— Нужны педагоги в систему профессионального обучения, такие, как Катерина! У нее есть опыт, имя, харизма — к таким людям есть доверие. Они и должны транслировать престиж профессии. Остается решить вопрос с достойной оплатой такого уровня профессионалов. И тогда, возможно, за пару лет задача набора молодежи с горящими глазами решится.

Надо донести до властей, что портные — это самый терпеливый электорат! Они очень нужны государству!

Тем временем, сама Катя Борисова предлагает экстравагантный политтехнологический ход:

— Надо донести до властей, что портные — это самый терпеливый электорат! Они очень нужны государству! Женщина, которая шьет, терпелива. Она не пойдет на манифест — она лучше юбку соседке сошьет и на этом заработает. Но вопрос по кадрам, думаю, при нашей жизни не решится…

Элара Шайхи подхватывает:

— Если сейчас ничего не будет предпринято, все, что мы сейчас говорим о развитии локальных брендов, не имеет никакого смысла. Предложений уже много: нам предлагают отшиваться за небольшие деньги на фабриках в Китае, Узбекистане и Киргизии. Когда компания подрастает до какого-то уровня, ей становится неинтересно здесь масштабироваться и преодолевать все эти препятствия. Проще получить товар, уже маркированный, с вашей биркой, по вашим лекалам — его остается только красиво вывесить в шоуруме. И если сейчас ничего не сделать, мы встанем и уйдем туда, где за нас сделают всю работу. И отрасль опять через несколько лет окажется в разрухе.

Если сейчас ничего не сделать, мы встанем и уйдем туда, где за нас сделают всю работу. И отрасль опять через несколько лет окажется в разрухе

А пока швейные производства справляются с проблемой как могут. Юлия Малинина воспользовалась возможностью привлечь к работе индийских специалистов — портных, закройщиков, работающих строго по контракту. Организовать это было долго, с определенными финансовыми вложениями — но это стало единственным решением, которое помогло сохранить нужные темпы на большом производстве.

«Мы можем привезти оборудование, но кто его будет обслуживать?»

Основатель бренда спортивной одежды NATURAl ADVANCE, собственник фабрики BARSSPORT Эмиль Сиразев поднимает еще один важный вопрос: недостаток профессиональных технологий и оборудования для создания высокотехнологичной одежды. Он рассказывает: спрос на внутреннем рынке действительно вырос. Это дает возможность расти локальным производителям. Пять лет назад казанскому бренду было сложно даже представить, что он будет отшивать форму для одной из сборных России по футболу и вести переговоры с клубами из РПЛ, ФНЛ, КХЛ. Раньше большая часть этих команд одевалась на Западе. Сейчас начался открытый диалог с отечественными производителями. Но открывающиеся возможности натыкаются на огромное препятствие:

— Эти команды одевали западные бренды. Они знают их качество, понимают, чего хотят. Но у нас нет технической возможности предоставить такой продукт. Нет не только материала, но и специального оборудования. Мы приезжаем на производство, которое по контракту работает с одним из топ-брендов, и они нам показывают, что у них футболка не шьется, а склеивается или на ткацком станке вывязывается по форме. Материал не имеет стыков и меняет структуру: в нужных местах более гигроскопичный, в нужных — более эластичный, в нужных — наоборот, поддерживает мышцы. А у нас — все те же раскройные столы, те же машины… Я прихожу к своему технологу и говорю: «Надо что-то придумать». А он отвечает: «Супер!» Надеюсь, что пройдет некоторое время, и у нас будут эти технологии. Но на сегодняшний день мы объективно не всегда можем выдержать конкуренцию, — рассказывает бизнесмен.

В нашей стране профессионального современного оборудования для швейных производств просто нет. Но проблема зачастую заключается даже не в самой технике: ввезти ее можно — есть достойные варианты и в Турции, и в Китае (хотя они требуют колоссальных финансовых вложений). Но с сервисным обслуживанием и запчастями к этим машинам пока не все гладко. Расходники приходится ждать по три месяца — даже если работать с официальными дистрибьюторами компаний в России. Элара Шайхи рассказывает про поясную машину: ее закупили за немалые деньги, привезли, но работать с ней не получается: механики разводят руками и говорят, что не знают, почему она не работает.

— Мы можем привезти оборудование. Но кто на нем будет работать? И кто будет его обслуживать? Есть фабрики, на которых стоит очень дорогое импортное оборудование. Именно стоит. Потому что никто его не может обслужить. И у меня стоит японская вязальная машина. Потому что это проблема — вызвать механика. Ни один наш механик не осмеливается к этой машине подойти, в итоге я месяцами жду специалиста из Москвы, — говорит Ирина Купряхина.

В Serginetti наладили обслуживание закупленного оборудования своими силами: умельцы, по словам Юлии Малининой, в России есть. Но раскройные комплексы приходится обслуживать через дружественные страны. А вот с САПР (программным обеспечением для проектирования) все совсем нерадужно: обновлять зарубежные программы вообще не представляется возможным после того, как вендор ушел с российского рынка. Поэтому приходится работать в предыдущих версиях программ.

Основательница бренда 2young4U Кристина Герман рассказывает, как решает эту проблему у себя на предприятии:

— Разрабатывая свои коллекции, мы просто не запускаем те модели, где нужно будет ломать голову над тем, как их делать и где брать оборудование. Ограничиваем ассортимент, исходя из своих технических возможностей. Надо просто делать качественные вещи из того, что есть. Мы работаем в премиум-сегменте, здесь огромный голод на качественные вещи. Причем я не говорю про что-то ультрамодное — просто про добротные качественные вещи из хорошей ткани, с добротной обработкой. Потому что куча людей просто перепродают дешевые вещи с Aliexpress за большие деньги. А мы стараемся делать просто базовые вещи в хорошем качестве.

Куча людей просто перепродают дешевые вещи с Aliexpress за большие деньги. А мы стараемся делать просто базовые вещи в хорошем качестве.

Лейсан Мухаметдинова, руководитель бренда мусульманской одежды ARIMAS, говорит, что на ее небольшом производстве нет категоричной необходимости в высокотехнологичных производственных мощностях:

— У нас все стандартизировано и консервативно. Но мы видим, как появляется на рынке что-то новое. Те же самые раскройные столы — они у нас полуавтоматические. Но мы, конечно, видим новые модели — там вообще ручного труда нет, все автоматизировано…

«Человек, который покупал Gucci и Dior, не верил в российские бренды»

Несмотря на проблемы, все собравшиеся констатируют: все же сейчас для них открыто окно возможностей. Российский потребитель, в том числе и в премиум-сегменте, «созрел» до того, чтобы платить десятки тысяч рублей за изделия локальных дизайнеров. Главное — чтобы это были действительно качественные вещи из хороших тканей, с премиальной фурнитурой, идеально скроенные. И наша легкая промышленность умеет это делать уже давно: просто слишком долго она была в тени западных «старших братьев». В тренде долго были западные бренды, за исключением отдельных историй звездных российских дизайнеров — например, таких, как Катя Борисова, чья популярность не вызывала никаких сомнений задолго до событий 2022 года. Элара Шайхи объясняет:

— Возможностей у нас сейчас много. Потребитель наконец-то созрел и готов покупать отечественные марки. Пять лет назад человек, который покупал «Гуччи» и «Диор», не верил в российские бренды, «доступ к его телу» для нас был ограничен. Я удивлялась: почему же ты покупаешь люкс, приносишь к нам, чтобы мы перешили его под тебя… А мы видим там катастрофу: внутри подклад кривой, нитки висят, все косое… Сейчас история другая: в нас поверили, и уже можно продать отечественный бренд за хорошие деньги, люди готовы платить. Но сейчас мы должны показывать качество. Иначе потеряем опять тех, кто к нам все-таки повернулся. Нам надо работать, не останавливаться, показывать, что мы классные.

«Лед тронулся»: услуги портных наконец-то стали стоить дорого — и это, по мнению владелицы бренда BURO BANU, правильно, ведь штучный продукт, который заказывается в ателье, не должен стоить дешево! Но насколько он должен быть штучным? Надо ли создавать оригинальные вещи, которые будут лежать на складе?

Стилист Исмаил Сафиулов считает, что настоящий фэшн в массовую продажу так и не пришел.

— Все магазины продают одно и то же, в массовых коллекциях отшивается одно и то же. Я, как стилист и покупатель, везде вижу одинаковые костюмы, которые отличаются только тканью. Как стилист, я увидел эту проблему и год назад основал собственный бренд. Пока доволен тем, что делаю — нащупываю, что у меня будет продаваться. У меня есть большой менеджерский опыт в Zara, исходя из него выстраиваю свою коммерческую историю, смотрю и прогнозирую, что будет продаваться. Вычисляю скорость продаж, составляю сетку, с чем работать в будущем сезоне. Нашим брендам нужно строить четкий анализ того, что будет продаваться, а с чем лучше не экспериментировать. Потому что рисковать с оригинальными фасонами, а потом выставлять их в сейл за 500 рублей мало кто может себе позволить, — размышляет он.

Элара Шайхи с ним согласна: она признается, что порой приходится идти на внутренний компромисс. Дизайнер в ней просит творчества, а бизнес-вумен должна ориентироваться на то, что будет продаваться.

— Продажи — это твое будущее, если ты думаешь про бизнес. Поэтому я продукты сразу делю на несколько позиций: вот это будет массово продаваться (10—12 артикулов, которые уже проверены, популярны и хорошо расходятся), а вот это — я просто творю, — рассказывает дизайнер.

Кристина Герман тоже исходит из того, что оригинальные вещи — это узкий сегмент, на котором много не заработаешь:

— 90% нашей коллекции — это «база» из качественных тканей, мы все тренды очень жестко мониторим. «Странности» в модели мы добавляем понемногу, потому что люди к такому не готовы.

Хорошо, если государство сможет обеспечить больше возможностей для софинансирования развития брендов. Важно создавать и новые платформы для привлечения частных инвестиций в российские проекты легкой промышленности

Вместо эпилога

Юрий Мамаев констатирует: отечественная легкая промышленность сталкивается и с финансовыми сложностями.

— Для активного развития любому бренду требуются инвестиции — на разработку и пошив новых коллекций, на продвижение бренда. В нашем случае развитие происходит только за счет вложения собственных средств. Поэтому мы являемся по-настоящему примером slow fashion: медленно производим, медленно продаем. Хорошо, если государство сможет обеспечить больше возможностей для софинансирования развития брендов. Важно создавать и новые платформы для привлечения частных инвестиций в российские проекты легкой промышленности.

По итогам встречи готовится коммюнике, которое будет представлено в органы власти. Представители швейного бизнеса очень надеются, что на их проблемы обратят внимание и начнут предпринимать шаги навстречу.