Юма: «Удивительно, как они в чувашской культуре находят что-то свое»
На фестивале «Итиль» обсудили татарские лаборатории, удмуртский дизайн и славянский дарк-фолк
Четвертый фестиваль новой этнической культуры народов Поволжья «Итиль» прошел через испытания природы, в середине растеряв значительную часть аудитории, чего не скажешь об артистах — им ливень лишь добавил эпичности в выступления. В закрытом от дождя лектории представители музыки и дизайна обсудили свои проекты — к ним прислушался корреспондент «Реального времени».
Есть герои в Атне
В субботу организаторы некоторых фестивалей (а их проходило в разных точках Казани немало), посмотрев на хмурое небо и прогноз погоды, решили свои события не проводить. Но «Итилю» деваться некуда — у них артисты собраны с разных регионов. На первых выступлениях все выглядело достаточно оптимистично, но после сета интернет-звезды из Уфы Hanqyzy (под этим именем скрывается телевизионный звукорежиссер Лейла Владимирова) пошел сильный дождь. Поглядывая на шутки природы в павильоне аккурат напротив сцены, обсуждали проекты музыканты и дизайнеры.
Генеральный продюсер казанского лейбла Yummy Music Ильяс Гафаров рассказал об артистах, фестивалях (30 августа вновь должен пройти ДәртФест, торги на его проведение вновь выиграла московская компания), лабораториях. Также Гафаров упомянул новый феномен — атнинскую рэп-сцену:
— Ребята живут в селе и с друзьями из соседних деревень пишут современный рэп, тексты, как они сдают металлолом, как живут мечтами и надеждами.
«Питыран» из поселка Игра
Сооснователь семейной мастерской «Питыран» Василика Касаткина рассказала, что их семейный бизнес (во главе с отцом и матерью) до сих пор базируется в поселке Игра (19 тысяч жителей).
— Ничего бы не было если бы не моя мама, — отметила Касаткина. Именно мама начала отшивать костюмы, изучать традиции. — И она поняла, что у каждого народа есть связи с другими народами, — отметила фишку мастерской Василика.
Касаткина указала, что знания татарстанцев связаны с югом Удмуртии. А «Питеран» продвигает менее знакомые нам северные традиции, интересные своей лаконичностью.
— В последних наших коллекциях мы сами делаем и видеоряд, сами создаем украшения, к двум последним коллекциям мы сами написали и музыку, — рассказала Касаткина.
Сама она училась в Казани на ювелира, где ее первые опыты с дизайном вызывали протесты у педагогов. Происходящее в татарской молодежной культуре вдохновило Касаткину вернуться домой. Теперь у нее и родителей семейная мастерская, театр моды и АНО «Питыран» (то есть «колесо»).
— И когда спрашивают: где можно купить национальную одежду, то сразу отправляют к «Питыран», — резюмировала Касаткина: все, что шьется для показов, а это более 33 коллекций, потом распродается.
«Кружево»: что такое правильный маркетинг
Вокалист проекта «Кружево» Игорь Бажан, как уточнила модератор, хореограф Венера Галимова, продолжает работать и директором по маркетингу медиагруппы «РИМ». Он и группу свою представил как бренд, описав и айдентику, и месседж, и аудиторию, и прочее, поскольку «сейчас время, когда форма преобладает над содержанием», поэтому в основе творчества — визуальная форма. А поскольку знаний у многих не хватает, визуальное воплощение порой не совпадает с музыкальным, утверждал вокалист.
У Бажана — академическое вокальное образование, он пел в церковном хоре, потом занялся рок-музыкой. В «Кружеве» совмещается тяжелая гитарная музыка, электроника и славянские традиции.
— Ключевое слово: «тоска». Потому что экзистенциальная тоска — это культурный код любого русского человека. Нет русского человека, который в поле выходит и говорит: «Эй, полюшко мое!» и улыбается. Нет, «эх, полюшко мое...». В этом всем — абсолютно русский человек. Он меланхоличен часто, он рефлексирует, он может долго смотреть на какую-то травинку, тропинку и испытывать абсолютно непонятные вещи.
Самый новый трек проекта «Кружево» (которому всего полгода) — старинная песня «Когда мы были на войне».
От игр до платков
Чувашская художница Юма представила свой бренд Тӑнӑҫ (мир, успокоение), как «проект про меня и некоторые мои хотелки и боли». У него в презентации — и костюмы, и живопись, и даже карточная игра «Вупӑр» (аналог «Мафии», но с темными силами).
— Сначала у меня идет вдохновение из мифологии, а потом происходит реинкарнация в физическом плане, — описала свою работу Юма, — Удивительно, как они в чувашской культуре находят что-то свое!
Она думала, что выбор этно-направления не позволит ей стать широко известной, а вышло иначе.
И тут же пошли подтверждения. Светлана Ручкина (Ladi Sveti) отметила, что ее украшение носит удмуртская инфлюэнсерша Дарали Лели. Одну из картин использовал чувашский инди-музыкант «Один в оленьем парке» (также это — платок Юмы). Платье, которое было сшито за 2 месяца для чтения лекции о сказках, было взято для концерта вокалисткой казанской группой Shanu Верой Кожемановой. А одну из картин Юмы, с девушкой, стоящей у окна с закрывающими глаза ладонями, активно «ремиксовали» в других странах.
Как удмурты вдохновляются татарами
— Мне казалось, что создавать музыку, осознавая, что твоя аудитория заведомо мала — это самоубийство, — начала Светлана Ручкина. — Востребованность, как ни крути, нужна, ведь ты постоянно вкладываешься, физически и финансово. При этом я в детстве не говорила по-удмуртски, родители говорили между собой, а я поначалу их не понимала. Культура в телевизоре, в деревенском клубе меня абсолютно не привлекала, а, напротив, отталкивала.
После того, как Ручкина побывала в удмуртском молодежном лагере, она по-новому открыла для себя язык, на котором старается говорить теперь и с детьми. Ее рок-группа Silent Woo Goore записала единственный альбом в Хельсинки. Поп-проект Ladi Sveti издается на лейбле Леонида Бурлакова, в свое время открывшего «Братьев Гримм» и «Мумий Тролль».
Любопытно, что Ручкина призналась, что в последнее время вдохновляется татарской музыкой — даже специально с мужем приезжала на концерт Ильгиза Шайхразиева.
— Я не понимала слова, но я подпевала, кайфовала от энергии. И несмотря на то, что весь концерт шел на татарском языке, мы получили огромное удовольствие, — резюмировала Ladi Sveti.