Оратория «Страсти по Матфею» в БКЗ: проповедь веры и надежды
Накануне в ГБКЗ им. С. Сайдашева прошел беспрецедентный концерт — исполнение оратории митрополита РПЦ Илариона (Алфеева) «Страсти по Матфею». Это было первое исполнение произведения в Казани. Проект, который художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский готовил пять лет, помогли осуществить правительство РТ и… ректор духовной семинарии. Концерт прошел в присутствии автора и при супераншлаге. Среди неистово аплодирующих в финале была и корреспондент «Реального времени».
«Казанцы должны слышать эту музыку»
Пять лет назад Александр Сладковский впервые подумал о том, чтобы включить в репертуар ГСО РТ «Страсти по Матфею» — ораторию, написанную одним из самых авторитетных иерархов Русской православной церкви митрополитом Иларионом (Алфеевым). Несколько лет проект не двигался. Церковные структуры довольно-таки закрытые для мирских людей, даже для известных дирижеров. Но, очевидно, что все-таки была воля Божья на то, чтобы казанцы услышали это пронзительное сочинение.
Год назад в Казанскую духовную семинарию был назначен новый ректор — игумен Евфимий (Моисеев). Филолог по светскому образованию, кандидат наук, человек просвещеннейший, отлично понимающий важность подобных церковно-светских проектов. Он-то и стал своего рода посредником между композитором и казанскими музыкантами.
Еще одна серьезная помощь пришла из аппарата президента РТ. В оратории участвует хор, в Казани не нашлось коллектива, который бы смог достойно выступить в этом концерте. Единственный хор, который мог бы выполнить задачу, — это хоровой коллектив оперного театра, но он находится на гастролях. Хор было решено везти из Москвы.
Итак, все срослось. И, к счастью, так получилось, что автор смог быть в Казани в вечер исполнения оратории. «Конечно, был риск. Но риск есть всегда, когда речь идет о премьерах. Это опасный путь — исполнять сочинение впервые. Но эта музыка митрополита Илариона в хорошем смысле настолько универсальна, она сразу проникает в подсознание слушателя. Как дирижер я не испытал ничего, кроме удовольствия, от выстраивания партитуры этой большой, почти как симфонии Малера, оратории. Она у нас идет полтора часа, мы сделали небольшие купюры с благословения митрополита Илариона. Я очень рад, что казанцы услышат эту музыку, они должны ее слышать, как и многие другие сочинения, которые мы исполняем в городе впервые. Мне хочется вернуться к оратории еще не раз, повторить этот концерт. Партитура митрополита Илариона — это как реквием Верди или Моцарта, к таким произведениям с удовольствием и интересом возвращаешься», — поделился Сладковский своими размышлениями об оратории с корреспондентом «Реального времени» перед началом концерта.
На вопрос, планирует ли маэстро и дальше сотрудничать с митрополитом Иларионом, Сладковский ответил, что «митрополит, как любой композитор, очень ревностно относится к тому, как исполняют его музыку, и до концерта нельзя сказать, будет ли он удовлетворен нашим исполнением».
Забегая вперед, скажем, что митрополит Иларион после концерта вполне определенно заявил, что рад был бы сотрудничеству с ГСО РТ, если у оркестра будет на то желание. Можно спрогнозировать, что сотрудничество это может принести неординарные плоды, как неординарна личность самого митрополита — дипломата и композитора, доктора богословия и председателя отдела внешних связей Московского патриархата, полиглота, члена Союза композиторов РФ и члена совета по культуре при президенте РФ. Богослова, который говорит с паствой простым и ясным языком, таким похожим на его ясную, с ярко выраженным мелодичным строем музыку.
Ветер в Гефсиманском саду
Концерт начался с получасовым опозданием — ждали приезда митрополита Илариона, который приехал в БКЗ прямо из аэропорта. Переполненный зал (публика стояла даже у стен) терпеливо ждал. В зале много священников Казанской митрополии, время концерта специально было назначено на 19:30, чтобы священники и прихожане успели в зрительный зал после богослужения. Когда в ложе справа появился высокопреосвященнейший Иларион, публика зааплодировала. И сразу же — покорный воле дирижера — оркестр обрушивает на зал волну музыки.
Мы, услышав первые такты этой пронзительной музыки, сразу же вспоминаем, что через десять дней, когда пройдет Вербная суббота и тысячи светлых огоньков вербы разнесут по домам, наступит кульминация Великого поста — Страстная неделя. Неделя отчаяния и надежды, неделя крестного пути. О ней сегодня устами чтеца (отличная работа Дениса Рогова, вообще-то по профессии хормейстера) рассказывает нам один из евангелистов — Матфей. Он говорит о том времени, когда Христос жил среди людей, творил чудеса, но жизнь его была жизнью обыкновенного человека.
Когда отходишь от первого потрясения от музыки, начинаешь понимать, что и дирижер, и оркестр сегодня иные. Сладковский во время оратории как-то необычайно лаконичен в жестах, но каждый взмах его руки — как квинтэссенция трагизма. Сегодня его дирижерское место — его «Голгофа», невозможно не заметить, что каждое слово Евангелия он пропускает через себя. Кларизм музыки Алфеева требует этого лаконизма, который только подчеркивает ее трагизм и одновременно ее свет. Ведь за Голгофой будет Воскресение. И чуткие руки дирижера словно аккумулируют этот свет, и это чувствуют и ГСО, и хор, и солисты.
Но пока мы слышим шелест дуба в Гефсиманском саду, этот отчаянный крик: «Чашу эту мимо пронеси! Впрочем, не как Я хочу, но как Ты хочешь». Мы каждой клеточкой кожи ощущаем, как же Ему было страшно и как Он шел по этому крестному пути, страдая за нас всех. И сейчас самое время посмотреть в себя самого.
Словно ветер из Галилейской пустыни веет в зале, словно потрескивает костер той ночью, когда воины идут брать под стражу Христа, кажется, что мы слышим бряцание их оружия. И трижды кричит петух, и плачет от отчаяния ученик, невольно отрекшийся от Учителя. Страстная неделя, страсти Господни, утренний холодок из Претории. Каждый Великий пост мы читаем эту трагическую и светлую историю, находя в ней нечто новое. И сегодня музыка, написанная священником, как-то по-новому расставляет акценты. В груди каменеет — от нераскаянных грехов и невыплаканных слез. Каждый из более или менее чутких слушателей в зале переживает в эти мгновения свою Страстную неделю, и музыка оратории помогает очищению и вере.
За Страстной неделей непременно наступит Пасха, об этом нам, утешая, говорит евангелист Матфей. В жизнь ворвется пасхальная радость, радость, оплаченная Его страданиями. А на Пасху, когда идет крестный ход, всегда бывает одинаково: если есть ветер, он непременно стихает.
И этой таинственной пасхальной ночью на земле устанавливается нереальная тишина, которая потом разобьется возгласом тысяч голосов: «Христос Воскресе!» Оратория еще звучала, музыка, стройность хора и голоса солистов лились в зал, но казалось, что установилась вот эта тишина пасхальной ночи. И в те несколько секунд перед шквалом оваций, когда музыка умолкла, Сладковский замер — словно остановился у ворот храма. Уставший от того, что выкладывался на пределе возможностей, бледный и притихший, словно внезапно понявший доселе неизвестную истину. Кто знает, что открылось ему за эти полтора часа, когда он ближе всех стоял к тайне этой музыки. А то, что в оратории Алфеева есть тайна, есть недоговоренность, есть бездна, свойственная верующим русским душам, в этом не стоит сомневаться.
А потом под бешеные овации на сцену вышел митрополит Иларион и очень по-доброму, опять-таки просто и ясно, обратился к публике, сказав небольшое слово, которое можно назвать проповедью. И среди множества небанальных и важных фраз была одна, которая врезалась в сердце: «В Бога верят не все, но Бог верит в каждого человека, Он близок к каждому из нас». В нас верят, а веру надо оправдывать.