«У России сейчас уникальная возможность построить собственную систему образования и познания»
Участники экспертного клуба «Волга» обсудили состояние современной российской науки, ее развитие с учетом международных санкций и СВО, а также обретение интеллектуального суверенитета
Текущий год в Татарстане объявлен Годом научно-технологического развития. Республика находится в лидерах по стране во многих областях. Наука — не исключение. Число молодых ученых в Татарстане составляет 4,5 тыс. — это 60,4% от их общего количества в России. Они занимаются исследованиями в сфере добычи и переработки сырья, химических и информационно-телекоммуникационных технологий, энергетики, агробиотехнологий и продовольственной безопасности, медицины и здоровьесбережения. И достигают определенных успехов. Однако текущая геополитическая ситуация, антироссийские санкции, закрывающие специалистам доступ к достижениям глобальной науки и возможность общения с коллегами из мирового научного сообщества, не могут не отражаться на их деятельности, согласились участники очередного заседания клуба «Волга».
Наука на распутье
Физик, руководитель исследовательской группы «Лабораториум РК 39» Сергей Переслегин считает, что сейчас российская наука стоит перед выбором дальнейшего пути.
— Либо она пытается вписаться в те или иные существующие научные форматы, ладно, не получилось с Западом, но есть научные форматы того же БРИКС, куда тоже можно вписаться и получить научную глобализацию. Это один возможный ход. Второй — четко для себя принять, что наука — не глобальна, что ее глобализация сокращает когнитивное разнообразие мира, а это возможность тиражирования одних и тех же научных ошибок. В этой ситуации есть возможность создавать свои собственные форматы. Оба пути содержат риски. В первом случае оказаться придатком чужого мышления. Во втором — получить что-то принципиально неработающее, да еще стать посмешищем всего мира, — рассуждает ученый.
При этом, по его мнению, у России сейчас уникальная возможность построить собственную систему образования и собственную систему познания, основанную на своем собственном когнитивном коде без оглядки на западные модели.
— Это возможность, которой нет у наших противников. По очень простой причине — они пока остались в рамках глобальной науки и тем самым целого набора соглашений, конвенций и договоренностей, писанных и неписанных, нарушить которые нельзя. Мы же из этого пространства выкинуты. Это означает, что все существующие договоренности потеряли для нас значение. Это шанс, но и риск... Но положение страны заключает в себе риск при любой стратегии, — объясняет Переслегин.
Теория для практики
По его словам, риск также кроется и в смещении научных изысканий в сторону технологий в ущерб фундаментальным исследованиям.
— Любая война или угроза войны дает стимул к развитию технологий. Если говорить о фундаментальных, концептуальных и теоретических исследованиях, то, как правило, во время войны об этом стараются забыть. При это ни государство, ни сами ученые не хотят понимать одну простую вещь — вы не можете быстро продвигать НИРы (научно-исследовательские работы, — прим. ред.), если у вас нет продвижения в теоретической и концептуальной области. То, что лежит наверху, определяет то, что лежит внизу. Да, государство является отличным заказчиком на НИРы и НИОКРы (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, — прим. ред.). Но вопрос: является ли оно сейчас заказчиком на теоретические и фундаментальные исследования? Я нашел один, но очень важный заказ. Сейчас государство заказывает науке революцию в демографии. Объяснить, почему такое воспроизводство населения сегодня и сейчас, почему этот параметр падает во всех развитых странах и что с этим можно сделать с учетом того, что Россию это не устраивает. Вот это настоящая научная задача. Но непонятно пока, как ее решать, с какой стороны за нее взяться, — рассуждает Переслегин.
Ракеты или смартфоны
Главу Фонда Академии наук Республики Татарстан Тимура Халитова волнуют те же вопросы, но с другого ракурса.
— Наша экономика, наша научная среда находится в состоянии мобилизации. Это не новое для нашего государства состояние. Мы в нем живет на протяжении ряда периодов. Государство стремится обеспечить свой суверенитет, в том числе технологический. Это означает, что все свои силы, средства и ресурсы государства, в первую очередь, будет направлять на решение задач, связанных с обороной, обеспечение безопасности и, как следствие, рядом других. Например, развитие фармакологии для того, чтобы поддерживать определенный уровень здоровья среди населения. Но при этом мы рискуем оказаться в ситуации, когда будет потеряна главная цель любой стратегии, любой программы, любого государственного нормативного акта — это человекоцентричность. Мы рискуем оказаться в ситуации, когда у нас есть ракеты, летающие на нашей отечественной элементной базе, но нет гаджетов, смартфонов и стиральных машин, которые бы работали на наших микросхемах. Я думаю, что цель работы государственных институтов развития в том, чтобы поддержать те компании, которые своей деятельностью обеспечивают качество и комфорт жизни простых людей, — заявил Халитов.
«Наша наука, наши вузы, к сожалению, пока не конкурентны ни в плане качества выполнения своих работ, ни в плане сроков, ни в плане стоимости»
Кроме того, он отметил необходимость развития технологического предпринимательства в вузах и разработки системы их мотивации для этой деятельности. По словам Халитова, на данный момент конкурентноспособность университетов и институтов в данной области крайне низкая.
— Мы наблюдаем некую инерционность развития российской науки. Наши образовательные организации, организации высшего образования, научные институты избалованы в хорошем смысле государственным заданием и коммерческим приемом студентов и не мотивированы, чтобы развивать технологическое предпринимательство. Очень часто не понимают не только как продавать свой интеллектуальный продукт, но и что продавать из того, что они производят. С другой стороны, есть уже сложившийся предпринимательский пласт, сообщество, которое стремится к снижению себестоимости своей продукции, снижению затрат на производстве и предпочитает покупать готовые технологии. По крайней мере, так было до 2022 года, когда был доступ на рынки. Наша наука, наши вузы, к сожалению, пока не конкурентны ни в плане качества выполнения своих работ, ни в плане сроков, ни в плане стоимости, — констатирует Халитов.
По его мнению, решение этой задачи государство должно взять на себя.
— Вот у нас есть большая государственная программа «Платформа университетского технологического предпринимательства» (его главная цель — к 2030 году вывести в экономику 30 тысяч технологических предпринимателей, готовых массово запускать новые бизнес, — прим. ред.), в рамках которой развиваются студенческие стартапы. Но я считаю, что необходимо выстраивать систему мотивации для вузов, чтобы они начали задумываться, как зарабатывать, как хеджировать свои риски. А рисков у них в настоящее время просто нет. Есть план, бюджеты, понятные горизонты и нет смысла каким-то образом диверсифицироваться, — сокрушается Халитов.
А с другой стороны, продолжает он, надо мотивировать предприятия на то, чтобы они чаще обращались к научному сообществу за решением каких-то задач.
— Мотивировать можно финансовым способом. Мы не может повлиять на сроки выполнения научно-исследовательских работ, но можем повлиять на стоимость — скомпенсировать для бизнеса часть затрат, — констатирует он.
Опыт Татарстана
В свою очередь, заведующий кафедрой разработки и эксплуатации месторождений трудноизвлекаемых углеводородов Института геологии и нефтегазовых технологий КФУ Михаил Варфоломеев рассказал, что в его вузе взаимодействие между наукой и бизнесом на очень высоком уровне.
— Только в Татарстане руководитель республики ежемесячно встречается на площадке, где наука и промышленность вместе работают, обсуждают вопросы и принимают решения… Университет доводит исследования до пилотного производства, — заверил Варфоломеев.
Он также отметил, что внимание и поддержка государства в научной сфере на данный момент «самая максимальная».
— Несмотря на все сложности в геополитической ситуации. И национальный проект тому подтверждение. Поддерживаются фундаментальные исследования, где ученый может сам ставить себе задачу, развивается взаимодействие, направленное на прикладные исследования, создаются программы по поддержке молодых ученых, создаются лаборатории. Огромное количество программ по линии Российского научного фонда, — рассказал он.
Впрочем, Переслегин не смог вспомнить, «чтобы государство давало прямые и ясные задачи, как, например, ядерный проект, или космический проект, или проект мелиорации, или проект поворота сибирских рек в советское время.
— Сейчас я не вижу такой практики со стороны государства. Но она может появиться снова. В марте 2024 года мы завершаем предыдущий период развития, на который хвостом упало СВО. С марта начнется новый период развития. Сможет ли государство сформировать задачи перед наукой, а не технологией — это вопрос, — сказал ученый.