История этноса волжских булгар и его роли в этногенезе современных народов

Изучение древней и средневековой истории народов Волго-Уральского региона было одной из приоритетных тем отечественной науки. Обсуждение этой сложной проблемы идет уже около двухсот лет, но актуальность ее не только не снижается, но становится еще более высокой, как и накал страстей вокруг нее. В последние годы интерес к этому направлению только возрос, поскольку происхождение основных этнических компонентов, этногенеза и этнической истории предков татарского народа являются ключевыми для прошлого Поволжья и Приуралья. Неудивительно, что все эти вопросы являются наиболее сложными и дискуссионными. Особые споры вызывают общие и частные проблемы становления, консолидации и распада средневековых этнополитических общностей, их социальной и этнокультурной структуры.

В последнее время эта тема стала также объектом политизации в связи с ростом национального самосознания и усилением мифотворчества. Ключевым вопросом изучения этногенеза и этнической истории региона является этнокультурная история этноса волжских булгар и его роли в этногенезе современных народов. Сложность проблематики происхождения и трансформации этнополитических и социальных организмов связана не только с их политической актуализацией, но и коллизиями чисто научного свойства. Дискуссионность темы обусловлена борьбой различных теорий, сложностью методик анализа этнических и социальных процессов, а также неоднозначностью базовых понятий. В последнее время к методическим прибавились еще и концептуальные проблемы. Важнейшей проблемой гуманитарной науки стала выработка новых подходов к изучению социальных, конфессиональных и этнополитических процессов, протекавших в средневековых государствах, поскольку прежние квазимарксистские теории могли использоваться только в узких и искусственно ограниченных контекстах. Как только были устранены идеологические запреты, прежние схемы оказались не способны выработать непротиворечивые объяснительные модели для всей совокупности фактов.

Сведения по истории Волжской Булгарии весьма разнообразны и рассыпаны в многочисленных и многоязычных источниках. Спецификой изучения Волжской Булгарии является то, что одним из важнейших источников по ее этнокультурной и этнополитической истории является огромный массив вещественных источников, полученный в результате многолетних археологических исследований.

Если ранее историки и археологи могли составить представление о социальной и этнокультурной истории Волжской Булгарии, только изучая письменные данные, то сейчас вполне оправданно максимально широкое использование археологических материалов. Можно сказать, что археологические исследования памятников булгарской культуры позволили выявить не только разнообразный материал по всем сторонам жизни средневекового населения, но и, при сопоставлении с другими материалами, заполнить лакуны и раскрыть многие до этого неизвестные страницы истории и культуры Волжской Булгарии. Особая значимость их в том, что корпус этих источников ежегодно пополняется, что при совершенствовании сбора, анализа и систематизации позволит еще более полно представить развитие материальной и духовной культуры средневекового населения Волго-Уральского региона.

Накопленный трудами прежде всего отечественных специалистов материал позволяет составить более объективное представление о культуре и хозяйстве населения средневековой Булгарии, характере ее городов и городской цивилизации.

Письменные источники являются важным источником сведений об истории и культуре Булгарии. География их отражает тот факт, что Волго-Уральский регион представлял интерес для целого ряда цивилизованных стран, а динамика объема сведений об этой стране — всплески интереса к ней в разных регионах Старого Света. Основные сведения о политических событиях X — первой трети XIII вв. — войнах, посольствах, религии и хозяйственных занятиях населения Булгарии — содержатся в русских средневековых летописях, записках западноевропейских хронистов и путешественников, трудах арабо-персидских историков и географов, путевых заметках католических миссионеров. Из них можно почерпнуть важную и во многом уникальную информацию о политической, военной истории и культуре Булгарии. Сложность анализа этих сведений состоит в том, что все они являются в большей или меньшей мере тенденциозными и отражают взгляды на различные политические события соседей, а часто и противников булгар.

Они не только имеют лакуны и искажения действительных событий, что в известной мере характерно для всех средневековых источников, но и неполны по своей сути, поскольку, за редким исключением, дают весьма отрывочную информацию, сообщая исключительно о военно-дипломатических событиях. Неполнота и дискретность этих сведений создает сложности для комплексного анализа даже политической истории средневековой Булгарии, не говоря уже о том, чтобы понять глубинные социально-политические процессы, протекавшие в самом булгарском обществе.

Сложность извлечения информации из иностранных источников усугубляется тем, что до нас не дошли собственно булгарские исторические сочинения, представляющие целостную картину истории этого государства.

Языковые материалы чрезвычайно важны для понимания этнокультурной ситуации в средневековой Булгарии, но для серьезного и всестороннего анализа языковой ситуации у исследователей довольно мало сведений. Учитывая, что для Средневековья был характерен ситуативный лингвицизм, то довольно сложно отделить сведения о локальных языках (общинных диалектах и языках) от общеразговорного койне. Такие же сложности возникают тогда, когда требуется определить статус койне и литературного языка. Все это заставляет с осторожностью относиться к реконструкции этнических процессов на основе отрывочных сведений о языковой ситуации в Среднем Поволжье.

Особую группу нарративных источников составляют эпитафийные памятники из Среднего Поволжья XIII—XIV вв., отразившие некоторые этнокультурные и социальные реалии более раннего булгарского периода.

Комплекс различных источников о Булгарии представляет собой важнейший и единственный в своем роде материал, позволяющий реконструировать историю этого средневекового государства, его политическую, дипломатическую и социально-экономическую историю, помогая раскрыть страницы средневекового прошлого булгар. Только синтез всех материалов, комплексное их изучение позволит понять этнокультурную и этнополитическую ситуацию в Волго-Уральском регионе.

В процессе становления науки в отечественной и мировой науке выкристаллизовались три теории, рассматривающие становление и этнокультурное развитие булгарского средневекового этноса в контексте истории татарского народа и его предков. Произошло размежевание по теоретическим вопросам. Выяснилось, что булгаро-татарская и монголо-татарская концепции имеют своим теоретическим основанием примордиализм и эссенциализм в понимании этнических процессов и опираются на советскую «теорию восхождения» в понимании эвристических возможностей археологических материалов в реконструкции прошлых обществ. Тюрко-татарская концепция базируется на совершенно иных подходах. В наиболее теоретически выверенных трудах сторонников этой концепции она опирается на конструктивизм и структурно-функциональный подход в анализе этнокультурных реалий прошлого, а вместо прямой экстраполяции данных археологии на древнее общество применяют более сложную процедуру синтеза археологических, этнологических и нарративных источников.

В последнее время в отечественной этнологии происходит борьба между эссенциальным и конструктивистским подходами к теории этноса и проблеме этничности. Представляется, что выходом из этой дихотомии является новая дифракционная теория. Она применяет для анализа диахронных процессов стратегию конструктивизма, а для рассмотрения синхронных — эссенциализма. Иными словами, авторы полагают, что этнополитические общности в периоды древности и Средневековья формировались в значительной мере на основе субъективной веры в общее происхождение, осознанно или неосознанно внедрявшееся в сознание элитарной части общества, то есть эта вера в той или иной степени конструировалась в связи с изменением этнополитической, религиозной или социальной ситуации.

Однако в каждый определенный момент времени данная общность представляла собой единство или содружество (то, что по-английски звучит как commonwealth), считавшее себя гомогенным образованием и имеющее представление о своей собственной и отличной от других общности, основанной на генеалогическом родстве с предками, единстве территории, политических институтов, языка, культуры, религии, хозяйственных и бытовых особенностей.

При этом иногда часть из этих представлений могла и даже чаще всего являлась воображаемой, что не делало эту общность менее сплоченной или единой.

Наоборот, именно воображенное единство, выраженное в генеалогических преданиях, а в развитых этнополитических организмах и в историографической традиции, делало этносоциальную общность довольно устойчивой и во многих случаях неразрывной.

Изучение различных средневековых обществ показывает, что в нем ни культура, ни язык не являются основой для формирования этнополитических единиц. Наоборот, создание устойчивого государства способствует определенной консолидации элит и формированию надобщинной культурной моды — «дружинной» или «рыцарской» культуры. Более того, довольно часто даже изначально аборигенное элитное сословие начинает позиционировать себя по отношению к податному сословию, несмотря на единство языка и религии (а может быть, и вследствие этого), как инородное, иноэтничное целое. Иными словами, средневековая общность имела строгий сословно-социальный, стратифицированный характер, и представления о своей общности также носили отпечаток этого. Такой же дифференцированный характер носила и культура этой общности, единство ее относилось к более общим сферам — религиозной и цивилизационной. В этой связи важно отметить, что значительную, определяющую роль в формировании средневековых общностей имело государство и его институты, а также характер и особенности консолидации военно-служилого сословия — высшей страты средневекового государства. Именно его культура и представления о своей общности и являлись главной скрепой средневекового общества и государства.