Письменная культура Крымского ханства

13.3. Письменная культура Крымского ханства

И.В. Зайцев

Рукописи, переписанные крымскими мусульманами в XV—XIX вв., хранятся ныне в собраниях многих стран мира. Это Россия и Украина, Германия и Франция, Австрия и Болгария, Турция и Египет. В современном Крыму, к счастью, сохранилось два больших собрания исламских рукописей, которые выделяются среди всех, в том числе крупных мировых коллекций, количеством и качеством представленных в них списков. Это собрание Ялтинского историко-литературного музея (наследника Восточного музея), формирование которого связано с именем Якуба Кемаля, и коллекция Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника, которую собрал Усеин Боданинский.

История изучения крымской рукописной традиции не столь богата. Обобщающих работ она не знает. В 1924 г. выдающийся отечественный арабист Игнатий Юлианович Крачковский, осмотрев собрание Бахчисарайского дворца, наметил контуры дальнейшего изучения рукописной книги в Крыму. В конце 1920-х другой будущий академик, тюрколог — Владимир Александрович Гордлевский кратко обрисовал рукописи Восточного музея в Ялте, очень высоко оценив эту коллекцию. Многообразная собирательская и научная деятельность Усейна Боданинского и Якуба Кемаля в 1920-х годах неизбежно должна была дать блестящие плоды. Но предвоенные репрессии, а затем трагические события 1944 г. надолго отодвинули их появление. Многие ценнейшие рукописи были уничтожены в годы Великой Отечественной войны. Так, во время бомбардировки Керченского порта фашистской авиацией осенью 1941 г. сгорели рукописи, вывезенные из Бахчисарайского дворца. В 1965 г. незаурядный отечественный арабист Юрий Николаевич Завадовский намеревался в сотрудничестве с тюркологом-османистом Анной Степановной Тверитиновой сделать научное описание рукописной коллекции Бахчисарайского дворца-музея. Этим намерениям по разным причинам не суждено было осуществиться.

Еще в 1924 г. И.Ю. Крачковский заметил: «Ближайшее знакомство с отношением к мусульманским рукописям в Крыму убедило меня в том, что на их собирание и регистрацию еще не обращено должного внимания. Если значение памятников истории, искусства и быта начинает сознаваться в широком размере, то рукопись до сих пор не признается за памятник равноценной важности. Этим, вероятно, и объясняется, что правильно оборудованных рукописных собраний не имеется. В мечетях, находящихся вообще в состоянии заброшенности, рукописных собраний сколько-нибудь значительного объема не встречается; даже рукописные Кораны нередко вытесняются печатными казанскими или старыми петербургскими изданиями, как мне пришлось убедиться в Хaн Джaми в Евпатории». Это собрание насчитывало до 150 манускриптов, а при ее постройке Селямет Гераем основной фонд для библиотеки был прислан османским падишахом Махмудом I.

И.Ю. Крачковский, осмотрев коллекцию Ханского дворца-музея, собранную У. Боданинским, обнаружил там около трех десятков манускриптов с преобладанием арабских рукописей. Турецкие были представлены диваном Баки и несколькими сборниками. Среди любопытных арабских списков И.Ю. Крачковский отметил два экземпляра популярного в турецких странах сочинения Муллы Хосрова (ум. в 885/1480 г.), один из которых был закончен перепиской в 895/1489-90 г., т. е. через 10 лет после смерти автора.

Совсем недавно, каких-нибудь 40 лет назад, в обобщающем труде по истории рукописной книги на Востоке (1987 г.) о крымских манускриптах почти ничего не говорилось: известно, что их было немного, внимания с точки зрения оформления они, по мнению ученых, не заслуживали. А в 2007 г. Н. Абдульваап писал, что «история рукописной и старопечатной книги в Крыму, формы и типы книжных собраний, их жанрово-тематические характеристики и т. п. . все эти проблемы, долгие десятилетия представлявшие собой «терра инкогнита» крымского востоковедения, до настоящего времени продолжают оставаться абсолютно неисследованными». Ныне, к счастью, положение изменилось. Теперь перед нами большое поле для деятельности. Работа по каталогизации двух крупнейших и самых значимых в мире собраний крымскотатарских манускриптов в Бахчисарае и Ялте продолжается. Нам еще предстоит во всей полноте описать богатейшее рукописное наследие крымскотатарского народа.

Настоящий раздел ставит целью рассмотреть некоторые вопросы, связанные с письменной культурой, а также книжностью Крымского ханства. Я затрону ханскую библиотеку, а также постараюсь выявить репертуар бытовавших на полуострове сочинений, судьбы крымских рукописных сборников на основе изучения их общих внешних и внутренних признаков.

По аналогии с Дагестаном теоретически можно предположить, что «переписка рукописной книги хронологически совпадала с появлением наиболее ранних экземпляров, поступавших извне». Самые ранние известные мне манускрипты, связанные с Крымом, но переписанные в Малой Азии, Египте и Сирии, не старше 30—40-х годов XV в. Большая их часть приходится на вторую половину этого века. Их четыре.

1. Прежде всего это анонимный тафсир, написанный для Ибрахим-бея Челеби (ум. в 847/1443 г.), сына Исфендиара б. Баязид-хана (Йылдырыма), бея Кастамону (ум. в 843/1440 г.). Рукопись хранится ныне в Staatsbibliothek zu Berlin (Ms. Or. Quart 1364, см.). На последнем листе (fol. 358b) этого манускрипта вместе с персидскими и тюркскими стихами имеется пометка крупным насхом черными чернилами о том, что она принадлежала некоему хану Мехмед Гераю — одному из четырех крымских ханов, носивших это имя (даты окончания правлений — 1515, 1578, 1623, 1641 гг.).
2. Список супракомментария ат-Тафтазани к комментарию ал-Иджи на юридический компендиум Ибн ал-Хаджиба «Мухтасар ал-Мунтаха» («Сокращение «Предела»»), переписанный в каирском медресе ал-Маликийа в январе — феврале 1453 г., из Бахчисарайского собрания РНБ (шифр Бахч. 8).
3. В месяце джумада I 881 г. х. (22 августа — 20 сентября 1476 г.) неким Абдуллой б. Махмудом был закончен список арабского сочинения Садра аш-Шехида Хюсам ад-Дина Омера б. Абд ал- Азиза ал-Бухари . Рукопись эта, согласно пометке, вначале была собственностью некоего Ахмеда б. Хасана ал-Кефеви. Правда, возможно, что этот владелец — известный правовед крымского происхождения, живший в XVII в., автор как минимум четырех трудов (три рукописи сохранились в Народной библиотеке Диярбакыра (Турция), одна — в библиотеке Принстонского университета (США).
4. Наконец, в Бахчисарайском собрании РНБ хранятся шесть каллиграфических томов хадисов ал-Бухари — в списке 1479/1480 г., сделанном в Дамаске муэдзином Омейадской мечети Йунусом б. Мухаммадом ал-Аджлуни и Ибрахимом б. Ахмадом ал-Кудси и заверенном известным юристом XV в. Ибрахимом б. Мухаммадом ан-Наджи аш-Шафи'и (шифр Бахч. 70/6).

Продолжая аналогию с Дагестаном, необходимо отметить немаловажное обстоятельство. Рукопись, в данном случае XV в. (ибо в Дагестане самые ранние привозные списки датированы XII в.), обнаруженная в Крыму в XIX—XX вв., «имеет уже многовековую историю, и необходим тщательный анализ, чтобы уверенно определить время ее доставки» [Шихсаидов], в нашем случае — в Крым.

Самые ранние сохранившиеся собственно крымские, т. е. выполненные на полуострове, рукописи, которые нам известны, датируются началом XVI в.

Ханская библиотека

«К сожалению, — как замечает современный крымскотатарский исследователь Н. Абдульваап, — история дворцовой библиотеки до сих пор остается неизвестной».

Вероятно, часть рукописей ханского собрания в Крыму происходила еще из коллекции ханов Золотой Орды. В частном собрании известного турецкого ученого Фуада Кёпрюлю, например, хранилась рукопись «Хикает-и Джюмджюме Султан» Хюсама Кятиба. Ученый отмечал, что эта копия — перевод на турецкий, выполненный по приказу Сахиб Герая б. Менгли Герая. В начале этого экземпляра была пометка, что в сокровищнице Сахиб Герая имелся монгольский вариант произведения, с которого делался турецкий перевод. Имя переводчика не сохранилось. Ф. Кёпрюлю предположил, что оригинал был написан уйгурицей на чагатайском или монгольском языке.

Любопытно, что именно при Сахибе в Крыму был осуществлен и еще один перевод с «монгольского» на тюркский — сокращения астрономического сочинения (рисале), посвященного расчету лет 12-летнего животного цикла под названием «Источник жизни». Этим «монгольским» языком мог быть не собственно монгольский, а, например, уйгурский. Уйгурская письменность была хорошо известна не только в Крыму, но и на Руси. Скорее всего, это был тюркский текст, переписанный уйгурицей.

Уйгурская письменность в государствах, завоеванных монголами, употреблялась помимо делопроизводства и эпиграфики в основном в каллиграфических списках, причем сохранившиеся экземпляры относятся к весьма короткому промежутку времени 1430—1440-х годов. Позднейшая датированная рукопись (при условии правильной ее атрибуции) — 1488 г. Таким образом, крымская рукопись, переведенная при Сахиб Герае, — свидетельство почти реликтового существования при дворе крымских ханов в указанное время знатоков уйгурской графики в ее неделопроизводственном варианте.

Безусловно, крупнейшей потерей рукописей в Крыму был пожар 1736 г. в Ханском дворце в Бахчисарае. Жильбер Ромм отмечал, что вряд ли что-либо сможет «возместить потери, причиненные в 1735 г., когда генерал Миних сжег город Бахчисарай, где у хана было многочисленное собрание рукописей и печатных книг на татарском и других восточных языках». Неслучайно в отчете о деятельности Таврической ученой архивной комиссии за первые полтора года ее существования с горечью отмечалось:

«Ханский архив в Бахчисарае сгорел в 1736 году, во время похода Миниха, и из него поступило в архив губернского правления только 119 кадияскерских дефтерей, представленных в комиссию в 1802 г. для разбора споров по землям в Крыму», да и В.В. Бартольд замечал:

«Что касается крымского государственного архива, то он сгорел во время взятия Бахчисарая войсками Миниха в 1736 г. Уцелевшие остатки этого архива были найдены в 1907 г. проф. В.Д. Смирновым в симферопольском губернском архиве».

Пожары случались не только в ханских библиотеках, но и в частных книжных собраниях, принадлежавших крымским ученым. Такая судьба, например, постигла библиотеку Абу-с- Cууда (сына бывшего казы-аскера Мехмеда-э- фенди и одного из выдающихся крымских ученых начала XVIII в.). Саид Герай характеризовал его как величайшего эстета среди казыаскеров и наиболее образованного среди улемы и мирз. Он также играл заметную политическую роль в период правления Менгли Герая II (1724—1730). Все его имущество, включая богатейшую библиотеку, сгорело во время пожара дома, однако он, как замечает Саид Герай, с присущим ему самообладанием не показывал и малейшего признака расстройства от постигшей его беды.

Особенно любопытно, что в его собрании были манускрипты из ханской библиотеки. В дефтере 38 казыаскерских книг (РНБ, дефтер 38, л. 1а) имеется запись (начало XVIII в.) о передаче все тому же бывшему казы-аскеру Сейиду Абу-с-Сууду-эфенди 15 книг из ханского собрания (kutub-i Haniye). Список открывает рукопись «Тефсир-и кебир» в четырех томах. Далее указан один том «Ахкам-ы сигар» — вероятно, сочинения по фикху на арабском (написано не позднее 1135-1136 гг.). Далее в списке значатся манускрипт и трехтомная рукопись «Тефсир-и кебир» шейха Муртазы-эфенди. Первое название может относиться к одноименному сочинению по медицине под названием Абу Насра Аднана Айназарби, однако, скорее всего, учитывая тематику остальных рукописей, взятых Абу-с-Суудом из ханской библиотеки, этим манускриптом был список знаменитого трактата по арабской грамматике Ибн Хаджиба, комментарии к которому были в Крыму очень распространены. В списке упомянуты различные суры Корана, в частности сура «Корова» (в одном переплете), и комментарии к кораническому тексту («полный том Кашшаф»). Под последним сочинением («полным томом»), скорее всего, имелся в виду тафсир знаменитого ученого XI—XII вв. Абу-л-Касима Замахшари. Не все тома списка и названия трудов (в большинстве случаев сокращенные) удается отождествить, но с уверенностью можно утверждать, что Абу-с-Сууд в данном случае интересовался текстом Корана (в частности, отдельными сурами мединского периода) и наиболее авторитетными тафсирами, списки которых хранились в дворцовой библиотеке.

В нашем распоряжении имеется перечень книг, представленный в суд в силу необходимости хранителем дворцовой библиотеки (кютюб-и хани) в 1720-е годы эс-Сейидом Атауллахом Челеби.

Мы не знаем, была ли какая-то библиотека у основателя Крымского ханства Хаджи Герая, но Менгли Герай безусловно владел книжным собранием. Одна из книг этого собрания дошла да наших дней и ныне представлена в экспозиции Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника. Это супракомментарий на труд Убайдаллаха Садр аш-Шариа на едва ли не самый популярный и распространенный труд по ханифитскому фикху «ал-Викайа». Список датирован 911/1505-06 гг. и имеет оттиск печати Менгли Герая.

Многие крымские ханы были грамотны и даже использовали собственные навыки в дипломатической переписке. Например, грамоту 1537 г. в Москву сын хана Сахиб Герая калга Эмин Герай «писал... своею рукою». Многие представители ханского семейства писали стихи. Как замечает современная исследовательница истории Крымского ханства Б. Келлнер-Хайнкеле, упражнения в написании поэтических произведений составляли наряду с обучением военному искусству непременную часть образования отпрысков Герайской династии. Современник крымского хана Гази Герая — венгр Иштван Самошкёзи отмечал, что хан в каждый поход берет навьюченного книгами верблюда и ищет общества ученых. Мартин Броневский, побывавший в Крыму в 1578 г., писал о приближенных хана: «Дети их получают содержание и воспитание, приличное их происхождению. Сыновей с молодых лет дают обучать арабским письменам». К ханским отпрыскам специальными ярлыками назначались воспитатели-аталыки. Как правило, это были авторитетные шейхи. Так, Ислам Герай в шеввале 994/сентябре — октябре 1586 г. издал ярлык на имя шейха Абдуррахмана, который считался потомком Ахмеда Йасави, о назначении его воспитателем султана Девлет Герая.

Кругозор и начитанность некоторых ханов и султанов в традиционных исламских науках поражают своей широтой. Так, султан Саид Герай в своем сочинении воздает должное собственному кадию (Саид Герай был тогда сераскером Едисана) — некоему Муртазе-эфенди. Он сравнил его знания с ученостью признанных авторитетов в отдельных областях: в шариатских науках — с имамом Газали; по его справедливости — с «кади и имамом Абу Йусуфом» (т. е. скорее всего с известным ханафитским правоведом Абу Йусуфом б. Ибрахимом ал-Ансари ал-Куфи); по его знаниям в отвлеченных науках — с Фахр ад-Дином Рази; по эрудиции в традиционных науках — с Имамом Хиджази; в грамматике — с филологом Мутарризи (Бурхан ад-Дином Абу-л-Фатхом Насиром б. аби-л-Макаримом Абд ас-Сайидом б. Али ал-Хорезми), а в риторике — с Абд ал-Кахиром ал-Джурджани. Как справедливо замечает Б. Келлнер-Хайнкеле, этот перечень косвенно свидетельствует об исключительной эрудиции самого султана.

В Крым специально отправлялись учиться молодые мусульмане из более отдаленных исламских земель, например, из Ногайской Орды. В письме Юсуфа Ивану IV 1550 г. упомянут имельдеш (молочный брат) мирзы Идилбай, «что отселя из нашей земли в Крым ходил грамоте учитися да попал деи там». Причем на полуостров отправлялись за знаниями и книгами не только представители «периферии» Pax Islamiсa, но и давно исламизированных земель, где существовала своя богатейшая письменная культура. Красноречивый пример относится к дагестанскому ученому Хусайну б. Атанасу ал-Хунзахи, кади и газию, погибшему при распространении ислама в горной Чечне (ум. в 1667 г.). Согласно колофонам переписанных им рукописей, образование он получил в родном Хунзахе в 1650-х годах. В дальнейшем в поисках знания ал-Хунзахи обошел многие страны, в том числе и Крымское ханство, добившись даже приема у хана Мухаммед Герая (1654—1666). Сюда он попал в поисках сочинения по толкованию Корана — «Хашийа ала Анвар ат-танзил» (автор — Мухаммад ибн Муслихуддин, по прозванию Шейх-заде). Как следует из этой рукописи, хранящейся в библиотеке Шалапилал в Хунзахе, «ради этой Хашийа он пошел в вилайат Крым. Он искал ее в том вилайате, но не нашел. Затем он изложил дело господину Крыма Мухаммад Герай-хану, сыну Саламат Герай-хана. Тот направил тогда в прославленный город Кустантинию (т. е. Стамбул, — И. 3.) посланца с сотней динаров, и он купил ее [книгу] там. Затем названный амир отдал ее Хусайну ради награды от Аллаха».

Источниками пополнения ханского книжного собрания служили обмен и закупка книг не только в Османской империи, Казани, Астрахани, но также в Иране, Египте и Сирии. Имело место и обратное движение: крымские рукописи проникали в другие исламские тюркоязычные регионы, а значит, были там востребованы: «.находки. крымских по происхождению рукописей в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири — явление весьма ординарное». Некоторые примеры подобного обмена сохранились даже в русских летописях.

Но не только джучидские государства были источниками, из которых рукописные книги попадали в Крым. Естественно, что поток рукописей из старых культурных центров исламского средневековья — Ирана, Египта и Сирии — также не миновал Крымского ханства.

Как уже было указано, в Бахчисарайском собрании РНБ имеются рукописи, переписанные в Египте и Сирии.

Безусловно, пополнялась коллекция манускриптами, переписанными в ханском скриптории, а также рукописями, купленными на книжном рынке самого Крыма.

Бахчисарайское собрание РНБ (поступило в отдел рукописей в 1976 г. из Бахчисарайского историко-археологического музея) сохранило для нас часть библиотеки крымских ханов. Так, список 4-го тома тафсира (комментария Корана) автора XIII в. Мухаммада б. Ахмада ал-Куртуби, переписанный, возможно, в начале XV или даже в XIV в., согласно записи на л. 272об., был подарен ханом Селим Гераем I в 1103/1691-92 г. «ученым Бахчисарая». В двух рукописях юридического содержания на первых листах имеются печати турецкого султана Махмуда I (1730—1754), а на последних — Селямет Герая II (1740—1743). То есть в библиотеку хана они попали из книжного собрания османского падишаха. Действительно, в так называемой «Краткой» истории мы встречаем прямое указание на то, что Махмуд I прислал книги для новой мечети, построенной Селямет Гераем в 1156 г. х. (25 февраля 1743 г. — 14 февраля 1744 г.). В мечети была библиотека, в которую и были присланы рукописи: «Было совершено утверждение хатыба и имама благородной мечети, а также муэдзинов и их заместителей. А книги, присланные падишахом, были запечатанными и закрытыми для их сохранности размещены в библиотеке благородной мечети».

Большая часть этого дара — около двух десятков рукописей с печатями Махмуда I и Селямет Герая — хранится ныне в собрании Бахчисарайского историко-культурного и археологического заповедника.

При некоторых крымских мечетях существовала должность китапхане мухафызы (хранитель библиотеки). Согласно Камеральному описанию Крыма 1784 г., при хане Шахин Герае ханская мечеть в Бахчисарае имела двух мухафызов — Абд ар-Рахим-эфенди и Сами-эфенди («Абдул Ибрагим Эфенди» и «Сали Эфенди»), которые получали по полтора рубля в месяц из доходов таможни Кафы. Первый при той же мечети служил учителем богословия, а второй — тюрбедаром (хранителем двух мавзолеев — тюрбе).

Книгообмен между Крымом и Стамбулом имел место и в начале XVI в., причем также на самом высоком уровне. Вероятно, в конце 1510 г. — начале 1511 г. хан Менгли Герай написал великому везиру Али-паше письмо, в котором среди прочего напоминал, что получил от него первый том «Хроник султанской династии» и ждет продолжения. Речь, скорее всего, шла об одном из списков «Хроник Дома Османа».

В Крыму были знакомы и с другими произведениями османской историографии. Так, когда члены Таврической ученой архивной комиссии призвали крымчан приносить в комиссию документы из личных архивов в дар или для снятия копии, известный крымский краевед Мурат-бей Биарсланов (ум. в 1893 г.), служивший переводчиком в Таврическом губернском правлении, принес на хранение рукописную книгу «на татарском языке Теварих-Джами» объемом 431 лист. Рукопись была просмотрена В.Д. Смирновым, который отождествил ее с кратким изложением всемирной истории, которое выполнил секретарь дивана османского падишаха Мурада III (1574—1595) Эмир Мухаммед аз-Заим. Эта «История» основывалась на классических трудах исламской исторической мысли (сочинения ат-Табари, «Низам ат-Теварих», «Шах-наме» Фирдоуси и др.), в том числе османских («Бехджет ат-Теварих» и «Теварих-и Ал-и Осман»). Манускрипт был закончен в 1641 г., а дополнения к тексту (даты кончины выдающихся османских шейхов и важных побед османского оружия) вносились вплоть до конца 60-х годов XVII в.

Другой пример — рукопись поэмы «Искан- дер-наме» османского поэта Ахмеди, переписанная в Ширазе в 1561 г. Хасаном ал-Хусайни ал-Катибом аш-Ширази и украшенная восемью миниатюрами. Рукопись, по мнению специалистов, отличается «несколько вычурным оформлением». Манускрипт хранится ныне в собрании РНБ (шифр: Дорн 566). Это произведение поступило в библиотеку в 1817 г. в составе собрания начальника Колывано-Воскресенских заводов в Барнауле горного инженера П.К. Фролова, который приобрел ее у хана Шахин Герая. На первом листе рукописи оттиснута печать с тугрой падишаха Османа III (1754—1757). Это означает, что книга проделала долгий путь из Шираза в Крым через Османскую империю.

Список «ас-Саб ас-сиййар фи ахбар мулук ат-татар» из собрания ИВР РАН (шифр D 216), переписанный в 1206/1791-92 г. в Кара-хисаре, происходит, судя по печати, из библиотеки хана Сахиб Герая б. Девлет Герая.

Еще один ханский манускрипт — уже упомянутый анонимный тафсир, написанный для Ибрахим-бея Челеби (ум. в 847/1443 г.), сына Исфендиара б. Баязид-хана (Йылдырыма), бея Кастамону (ум. в 843/1440 г.). Рукопись хранится ныне в Staatsbibliothek zu Berlin (Ms. Or. Quart 1364, см. На последнем листе (fol. 358b) этого манускрипта вместе с персидскими и тюркскими стихами имеется пометка крупным насхом черными чернилами о том, что она принадлежала некоему хану Мехмед Гераю (одному из четырех крымских ханов, носивших это имя; даты окончания правлений — 1515, 1578, 1623, 1641 гг.).

Некоторые рукописи крымские ханы и представители династии Гераев, вероятно, покупали у частных лиц. Так, в арабской рукописи Шемсад-Дина Ахмеда б. Сулеймана Кемаль-паши-заде (ум. в 940/1533 г.) имеются пометки о ее принадлежности Мехмед Гераю с датой 1130/1717-18 г.6 и некоему Ибрахиму б. Мансуру.

В Народной библиотеке Св. Кирилла и Мефодия (София, Болгария) хранится рукопись персидско-турецкого словаря Ниматаллаха Руми (ум. 969/1561), переписанная в 987/1579 г. неким Али б. Ферхад а-Калканделани в Софии. На манускрипте (шифр ОР 223) оттиснуты две печати: вакфа библиотеки в Кюстендиле и султана Салих Герая, сына хана Саадет Герая. Этот отпрыск ханской фамилии получил воспитание среди кабардинцев, был сераскером Кубани (1726-28), а потом сераскером Буджака (1737-38) и умер в 1738 г.

Рукописи из ханского собрания (судя по печатям) еще в начале прошлого века хранились в Восточном музее г. Ялты. По справедливому предположению Н. Абдульваапа, книги из библиотеки ханского дворца могли еще в начале 1920-х годов сохраняться в составе коллекции музея, созданного в 1917 г. на базе дворца. К концу 1922 г., по сведениям У. Боданинского, эта коллекция насчитывала 62 манускрипта.