Положение женщины в Крымском ханстве

12.7. Положение женщины в Крымском ханстве

А.А.Шейхумеров

Крымское общество эпохи ханства было патриархальным, с четко выраженным превосходством мужчин во всех сферах социальной и политической жизни. Что же касается другой половины населения юрта — женщин, то об их положении и статусе известно намного меньше, чем о мужчинах. История женщин в ханстве может быть разделена на два условных периода.

Первый период (XV — начало XVI вв.) характеризуется относительной свободой женщины как следствием сохранения старых ордынских традиций. Это известно по положению представительниц правящего рода Гераев. По замечанию А. М. Некрасова, «татарский Крым XV—XVI вв. демонстрирует нам еще во многом старое, «степное» отношение к женщине (разумеется, если судить по ханскому дому)». Тем не менее и в это время мужчины безоговорочно доминировали в жизни общества. Так, когда Нур-Султан посмела публично проявить ослушание Мехмеду Гераю I, старший сын крымского правителя калга-султан Бахадыр Герай «...осердился, да учал царю говорити: какой ты царь, коли тебя жонка не слушает. И царь молвит: поедь ты, да угони ее, яз изыму за волосы, а ты отрежь ей голову». Впрочем, от совершения казни хана отговорили придворные.

В это время женщины, хотя и имели теоретическую возможность оказывать некоторое влияние на политику страны, редко ею пользовались. В ранней истории ханства известна жена ширинского карачи-бея Мамака, «...отличавшаяся авантюризмом и располагавшая немалыми денежными средствами». М. Н. Бережков отмечал, что «жены Менгли Герая известны только по именам; лишь одна Нур-салтан является в источниках со своими определенными чертами, даже со своим крупным лицом». Матери Саадета Герая I и Сахиба Герая принимали участие в урегулировании внутриполитической ситуации на полуострове: «...в самом начале 1525 г. матерям хана и калги пришлось принести торжественную клятву-«шерть» в том, что их сыновья гарантируют взаимную неприкосновенность». Девлет Герай I советовался со своей женой Айше Фатма-султан по государственным вопросам.

Говоря о влиянии женщин на политику юрта в этот период, следует также отметить, что в истории Крыма никогда не было ничего подобного османской эпохе «женского султаната», не было в ханстве примеров женского регентства. Все примеры женской свободы в Крымском государстве были довольно ограниченными. Так, женщины (в том числе из правящего рода) не имели права самостоятельно предпринимать путешествия без сопровождения махрама (то есть мужа или близкого родственника). Совершившая хадж (паломничество в Мекку) и ездившая в Москву Нур-Султан делала это в мужском окружении, признавая, что исламское право запрещает женщинам ездить одним. Тем не менее женщины из дома Гераев в XV—XVI вв. (и позднее) могли вести переписку с иноземными монархами и принимали от них поминки. Американский историк Ч. Дж. Гальперин писал, что внимание к слабому полу отличало крымский двор от московского.

Второй период (первая половина XVI—XVIII вв.) — это эпоха укоренения мусульманских традиций в крымском обществе, выражавшаяся в том числе в ослаблении позиций высокородных женщин в сфере политики. Этот период продолжался во времена Российской империи, вплоть до начала XX в. Однако известны случаи, когда принцессы из рода Гераев проявляли определенное своевольство. Согласно сообщениям современников, фаворитки оказывали большое влияние на ханов и в XVIII в. Подобное сообщается о Халиме Герае I и Крыме Герае I.

Женский костюм соответствовал исламским стандартам. Крымскотатарские женщины покидали дом, лишь будучи одеты согласно мусульманскому этикету. Уважительным эпитетом, применяемым по отношению к мусульманкам Крыма в судопроизводственной документации, было выражение «umdetu'l muhderrat» («опора укрытых»), слово «mahdure» означало закрытых чадрой женщин. Эвлия Челеби писал, что крымские татарки — это «...прекрасные затворницы, народ за занавесью (т. е. вуалью)». Он также отмечал: «Все госпожи надевают суконные ферадже, с широким воротом, а на ноги надевают нижние сапожки и ботинки. [По улице] они ходят, разве что направляясь в баню. Подобно Рабие из племени Аду, это отшельницы за занавесью, добродетельные красавицы. И дочери их — чистые звезды — очень воздержанны». В. Ф. Зуев, побывавший в Крыму в 1782 г., писал: «Женщины волосы на голове плетут в две косы, которые увивают около головы, а девушки расплетают свои волосы на множество мелких кос, которые висят по спине просто; но когда выходят со двора, то окутывают всю голову, шею и лицо кисеями, так что ничего не видно, кроме переносицы и глаз». Живший в Крыму в 1795—1809 гг. П. С. Паллас отмечал: «Выходя из дома, они надевают халат из редкотканой белой материи, которую сами и выделывают, покрывают голову бумажным турецким платком, цветным или белым, завязанным под подбородком, и покрывают все это белым полотенцем, падающим до половины рук, придерживая его правой рукой у лица так, что можно видеть только их черные глаза. Кроме такого переодевания, они скрываются, сколько могут, от мужчин, и приличие требует, чтобы они, если не могут избежать встречи с ними, или отворачивали лицо, или поворачивались к стене».

Что же касается повседневной жизни обычной крымской татарки, то она сосредоточивалась преимущественно на домашних делах. Ручного труда не избегали и ханские жены, лично изготовлявшие даже плети. Появление женщин на рынке и вообще на публике не приветствовалось. Несмотря на обилие фактического материала, повествующего о затворнической жизни крымских татарок, современные писательницы в своих работах стремятся показать «равноправие» и «высокий уровень» свобод женщины в юрте, следуя принятому в западной культуре курсу на поиски «гендерной свободы» в историческом прошлом. В связи с этим стоит привести слова литовского публициста и дипломата XVI в. Михалона Литвина, который, критикуя женские свободы в Литве, с восторгом описывал патриархальный характер крымскотатарского общества. По его словам, у крымских татар «...никоим образом не дозволено смотреть на их жен гостю, другу и также сотрапезнику, в какой бы он ни был милости; и они держат их [жен] бедных взаперти в удаленных покоях». Граф де Людольф, посетивший Крым в 1787 г., отмечал: «Обыкновенно возле их жилищ находятся и еще жилые помещения для их жен, которых они держат взаперти, будучи крайне ревнивы». По словам немецкого купца Н. Клеемана, когда жены Крыма Герая I выходили из колясок у ханского дворца, то евнухи с широким сукном в руках прикрывали выход женщин к дверям, чтобы их не видели посторонние. И это при том, что они и так ездили лишь «под покрывалами».

Приведенные выше цитаты не означают, что крымскотатарские женщины были бесправны. Напротив, их права регулировались исламским правом (шариатом). К примеру, женщина не могла быть выдана замуж без ее согласия. «Судя по содержанию сиджилей, крымские женщины играли активную роль в различных сферах повседневной жизни в ханстве», — писала Н. Круликовская-Едлиньская. Вместе с тем женщины сравнительно редко участвовали в судебных делах. Согласно кадийским сиджилям времен Мурада Герая I процент женщин среди участников неспорных судебных дел составлял 30% в кадиаскерском суде Бахчисарая и 22,2% в суде города Карасу. В спорных делах женщины составляли 16,4% истцов и 9% ответчиков в кадиаскерском суде и 16,6 и 7,7% соответственно — в суде Карасу. По замечанию исследователя, «...социальное положение крымских женщин определялось исламскими правилами. Поэтому они пользовались правами и сталкивались с ограничениями, общими для женщин, живущих в мусульманских государствах».

Нельзя не отметить определенные особенности семейно-брачных отношений в Крымском ханстве. Распространенность многоженства среди ханов подтверждается огромным количеством документальных данных (например, росписью поминок, предназначавшихся различным ханским женам, и письмами этих же жен к правителям иностранных государств). Предположительно, многоженцем был известный кубанский султан Бахты Герай. Были исключения — так, Мурад Герай I, по словам русских дипломатов, посетивших Крым в 1680 г., имел одну жену и три наложницы. Показательно, что последнего крымского хана Шахина Герая критиковали за отказ обзаводиться четырьмя женами: муфтий «...стал упрекать Шагин Герая в том, что он в подражание христианам не имеет 4-х жен вопреки закону, не желая тем самым поддерживать поколение Чингисхана, что он стыдится своей бороды и т. п.». Что касается простых людей, то среди них многоженство встречалось редко. По подсчетам Н. Кавака, 1,2% мужчин в Карасу были многоженцами, по мнению З. Оздем — 1,7% мужчин.

Мужчины следили за тем, чтобы не допускать контактов женщин с посторонними людьми. В юрте существовал «...запрет грекам («румлар»), иудеям и персам («аджемлер») бродить по селам и заниматься торговыми операциями с запрещенными им шариатом женщинами». Иностранцы (в том числе дипломаты), путешествующие по Крыму, часто упоминали имена людей, с которыми им удалось познакомиться. Это постоянно были мужчины. Иноземец мог проехать весь полуостров, не пообщавшись ни с одной женщиной, так как это было строжайше запрещено, что хорошо заметно на многочисленных материалах источников.

Запрещены были браки мусульманок с иноверцами. Из кадийских сиджилей мы узнаем, что некая Киразуй, дочь новообращенного мусульманина Темура Гази бин Абдуллаха, вышла замуж за христианина. Брак мусульманки и немусульманина в ханстве был настолько уникальным и сенсационным явлением, что сам хан Селим Герай I самолично следил за ходом судебного разбирательства. Брак явно не был оформлен официально, так как имам не стал бы это делать. Исследуя этот случай, Ф. Яша предполагает, что брак был расторгнут, указывая на аналогичные дела в Османском государстве, исход которых известен (где шейх-уль-ислям выдавал соответствующие фетвы). Любопытен также случай, когда новообращенный мусульманин хотел выдать свою дочь (так и не принявшую ислам) за зимми (т. е. христианина или иудея, живущего в исламской стране). Так как дочь мусульманина естественным образом рассматривалась как мусульманка, брак состоялся лишь после того, как девушка доказала, что не была мусульманкой и, следовательно, может жить с немусульманином. Когда в 1778 г. одна крымская татарка вышла замуж за албанца-христианина, служившего в русской армии, и крестилась, это вызвало дипломатический скандал: крымское правительство требовало у царского командования выдачи вероотступницы. Внимание властей даже к отдельным случаям подобного рода свидетельствует в пользу исключительности данного явления. Неприятие крымскими татарами контактов между их женщинами и иноверцами отмечалось исследователями и во времена Российской империи.

Само слово «женщина» подчас использовалось крымцами с презрительным оттенком. Применение его по отношению к мужчинам было прямым оскорблением. Показательны в связи с этим слова Селима Герая I османскому военачальнику Ибрагиму-паше во время кампании в Польше: «...естли де он хан с татары от него Ибраима в нынешнее время отступит, и поляки их как баб разберут тотчас». Эти гневные слова были сказаны во время ссоры двух военачальников. Крымскотатарский фольклор характеризуется наличием гендерных стереотипов и представлением о более низком статусе женщины (что показано Т. Б. Усеиновым на примере степных крымских татар рубежа XIX—XX вв.).

Обратной стороной мужского превосходства было щепетильное отношение к женской чести. Оскорбление женщин и покушение на них рассматривались как тяжелые преступления, нередко влекли за собой применение оружия против насильников и даже вооруженные выступления. Подавление русскими войсками восстания в Крыму в 1777 г. сопровождалось насилиями казаков над крымскотатарскими женщинами. Российское командование было вынуждено выдавать сальвогвардии (охранные документы) населению. Доходило до убийств казаков, что вызвало переписку между генералом А. А. Прозоровским и крымским правительством. Российский военачальник требовал наказать тех, кто нападал на казаков, а крымцы отвечали, что для прекращения подобных инцидентов нужно вывести русские войска, так как в противном случае казаки «...ездят меж жен и детей».

Женщины не чужды были и войне. Польский король Ян III Собеский в письме своей жене, оправдываясь по поводу захваченных у турок трофеев, ссылался на требовательность татарских женщин. По словам короля, они критиковали мужей: «что ты за удалец, если вернулся без добычи?», так как тот, кто стремится захватывать трофеи, должен быть впереди. Это высказывание дало повод Л. Подхородецкому заявить, что «татарки требовали от мужей энергичности и храбрости в бою».

Иногда женщины сами ходили с мужьями в походы, хотя упоминания об этом в источниках редки. Один из самых первых случаев участия крымских татарок в набегах зафиксирован во время турецко-татарского вторжения в Польшу в 1524 г., когда в войсках Исляма Герая присутствовали женщины. Любопытно отметить, что в украинском фольклоре в песнях и легендах о татарских набегах иногда упоминаются татарки. Их участие в набегах упомянуто в пяти из 391 украинских песен, рассказов и легенд, собранных этнографом Н. И. Паньковым.

«В поход они не берут с собой никаких припасов, кроме талкана, курта, «лошадиного ребра и жены» — приводил поговорку о татарах Эвлия Челеби. Женщины конвоировали пленников. Летом 1648 г. крымские татары захватили столько невольников на украинских землях, что, по словам князя С. Калиновского, «одна татарская баба вела восьмерых пленников». В 1575 г. во время набега на Речь Посполитую татарки, находившиеся в плену в городке Сенява, вывели из строя артиллерийские орудия, стоявшие на стенах крепости, чтобы облегчить захват города.

Жительницы Крымского ханства также обороняли свою Родину вместе с мужчинами. Татарки «давали пример отваги, особенно во время многочисленных гражданских конфликтов в ханстве либо во время отражения нападения неприятеля». Во время подавления восстания 1782—1783 гг. российское командование активно задействовало греков, отличавшихся жесткостью в отношении крымскотатарского населения. Согласно рассказам внука одного из командиров греческого легиона Л. Дуси, зверства греков вызывали ответную реакцию крымцев: «дух защиты до того был распространен между ними, что даже женщины с оружием в руках нередко являлись между ними и так же храбро нападали на врагов своих». Л. Дуси описывал конкретные случаи. Например, когда один из солдат легиона, Виченцо, хотел ограбить маджару (т. е. повозку), то из-за нее показалась «татарка с саблею в руках и так стала наступать на него, что Виченцо не мог отпарировать ее ударов, должен был отступать и не прежде освободился от ее преследования, как другой Грек подоспел сюда с ружьем и застрелил татарку. Все греки знали храбрость и ловкость Виченцову и удивлялись этому случаю. В другом месте другой Грек напал на мажару с татаркою; татарка выхватила у себя из-за пояса пистолет и наповал убила нападавшего. На выстрел подоспел целый отряд греков, и один из них, Кавотули, застрелил татарку».

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что женщины занимали важное место в социальной жизни и оказывали влияние на политику государства. Их положение зависело от исламских правил, определявших патриархальный облик общества.