Николай Романов: «Каждый день участкового педиатра не похож на предыдущий»

«Мама не очень хотела, чтобы я становился медиком»

Мама Николая Романова всю жизнь работала рентген-лаборантом в многопрофильном стационаре в родном Васильево. Мальчику нередко доводилось ездить вместе с ней на работу: оставить его было не с кем, а рентген мог понадобиться в любое время — и днем, и ночью. За лаборанткой приезжала карета скорой помощи, она собирала с собой сына и ехала работать.

— Я всегда был в таком восторге, что за нами приезжает домой целая карета скорой помощи! С очень важным видом заходил в нее, садился рядом с водителем, и мы ехали на вызов в больницу. Так получилось, что все детство у меня прошло либо в машине скорой помощи, либо в приемном отделении. Поэтому у меня даже не было других вариантов, какую профессию выбирать. Мама, правда, не очень хотела, чтобы я становился медиком —видела меня учителем русского языка и литературы, — рассказывает Николай Александрович.

Чтобы успокоить маму, в 2011 году наш герой сдал четыре ЕГЭ и подал документы в два вуза: на педиатрический факультет КГМУ и на факультет филологии КФУ. Прошел в оба вуза, но документы все-таки отнес в медицинский, тем более что туда действовало и целевое направление от Зеленодольской ЦРБ.

Так получилось, что все детство у меня прошло либо в машине скорой помощи, либо в приемном отделении

Педиатрию выбрал осознанно: Николай Александрович с юных лет был уверен, что с детьми ему работать будет лучше, чем со взрослыми. Считал их очень искренними, доброжелательными — и этой точки зрения придерживается до сих пор. Учился хорошо. Четко знал, что в хирургию не пойдет: говорит, что тонкая, кропотливая работа руками — это не для него, его больше привлекал педиатрический, соматический профиль.

«Мне нужно было вернуться сюда. Здесь мое место»

Летнюю педиатрическую практику Николай Александрович проходил в родном Васильево, на педиатрическом приеме. А в августе 2017 года, окончив учебу, приехал сюда работать участковым педиатром. Он говорит, что, конечно, мечта каждого студента педфака КГМУ — остаться работать в ДРКБ, в самой статусной детской больнице республики. Но, например, ему нужно было отработать целевое направление на обучение, оплаченное Зеленодольской ЦРБ. Да и в родные края тянуло. А еще в год его приезда работала программа «Земский доктор», по которой он получил единовременное пособие. Доктор улыбается:

— Я на этом пособии по вызовам езжу: в нашу служебную машину с трудом помещаюсь, вот и купил себе другую, попросторнее. А здесь, в поликлинике нашей, мне все очень нравилось еще со времен практики. Все очень доброжелательные, работа интересная, атмосфера добрая. Поэтому я даже не думал пытаться как-то остаться в Казани, мне нужно было вернуться сюда. Здесь мое место.

Среди студентов медицинских вузов распространена «страшилка»: «Будешь плохо учиться — пойдешь работать участковым врачом!» И действительно, работа на участке в первичном звене в число самых престижных врачебных дорог не входит. Но слышали мы и другую точку зрения: каждого молодого врача надо в обязательном порядке прогонять через участок, где он научится принимать собственные решения и будет один на один со своим пациентом, без помощи многочисленных старших коллег (как это происходит в стационаре, куда рвутся работать 90% выпускников медвузов).

Вообще, я считаю, что участковая сеть очень полезна для молодого доктора, она помогает набраться опыта, увидеть, как выглядят разные заболевания

А вот нашему герою здесь понравилось:

— Каждый день участкового педиатра не похож на предыдущий! Каждый день приносит новые случаи, новые заболевания и ситуации. Здесь тебе дается полный карт-бланш, ты остаешься наедине со своими знаниями и должен сам справляться с любой ситуацией, которую видишь. А на участке мы можем увидеть практически всё. Вообще, я считаю, что участковая сеть очень полезна для молодого доктора, она помогает набраться опыта, увидеть, как выглядят разные заболевания. Учишься слышать бронхит и пневмонию. Глаз здесь не успевает замылиться. Тут набираешься опыта, необходимого в нашей работе, — рассказывает доктор.

Он вспоминает свой собственный опыт первых встреч с серьезными болезнями: в первый месяц работы на прием принесли грудного малыша. Врач взял фонендоскоп — и услышал сильнейшие хрипы. Не поверил своим ушам, решил, что виноват фонендоскоп, взял другой. Услышал то же самое. Побежал в соседний кабинет к старшей коллеге, попросил ее о помощи. Та послушала младенца, подтвердила опасения Николая Александровича: у ребенка начинался бронхиолит, его отправили в стационар.

Три первых года прошли в постоянной работе. Руководство больницы отмечало инициативного, активного новичка. Мужчина — участковый педиатр, да еще и на селе — явление редкое, на грани исчезновения, поэтому Николай Александрович — персона заметная в медицинских кругах Зеленодольского района. Кредит доверия ему был высок: уже через три года после приезда в Васильево его повысили: с 2020-го он заведующий педиатрическим отделением местной поликлиники.

Каждый день участкового педиатра не похож на предыдущий! Каждый день приносит новые случаи, новые заболевания и ситуации

«С коронавирусом мы справились!»

На заведование он встал в разгар пандемии коронавируса. И это, по его словам, было сложно. В начале пандемии никто не знал, как себя вести и что с этим делать. И кому как не медикам было понимать, чем могут обернуться неизведанные болезни вирусной этиологии? Повышенное нервное напряжение было у всех: медработники, как и обычные люди, переживали, пытались перестраховаться, но работать-то надо было. В первые полгода пандемии в санатории «Васильевский» разместили на карантин и лечение людей, приехавших вывозными рейсами из Турции, — и работали с ними не казанские инфекционисты, а местные медики.

— Мы туда выходили — одевались в эти «скафандры», проходили через «красные зоны». Желающих туда пойти особо не было. И куда мне было деваться, если я был заведующим? Если никто не может — значит, мне нужно было выходить самому. И я выходил. Административным путем своих врачей загонять не стал: я за своих сотрудников тоже переживаю. У многих дети, у кого-то есть хронические заболевания, кто-то в возрасте. А я, как самый молодой и здоровый, в первых рядах и был. За себя переживал не очень, а вот маме ковид боялся принести. Поэтому ограничил общение с ней, проводил профилактику регулярно — в общем, с коронавирусом мы справились! — рассказывает доктор.

Дети на участке тоже болели коронавирусом — как и говорили медики всего мира, они переносили коронавирус по большей степени в легкой форме, как ОРВИ. Николай Александрович говорит, что, когда пришел штамм «омикрон» (господствующий в структуре коронавируса и сегодня), переболели, скорее всего, все поголовно. Было несколько тяжелых случаев — некоторых детей приходилось отправлять лечиться в стационар, но в основной массе все прошло благополучно, без фатальных последствий.

— Правда, сейчас мы наблюдаем, что начинают «всплывать» астенический синдром, постковидный, у подростков возникают тяжелые хронические заболевания. Коронавирус, скорее всего, стал «рентгеном», который подсветил предрасположенности или дремлющие в организме болезни.

Мы туда выходили — одевались в эти «скафандры», проходили через «красные зоны». Желающих туда пойти особо не было. И куда мне было деваться, если я был заведующим?

«Мы шесть лет учимся понимать, почему они плачут»

Мы спрашиваем: с кем работать больше нравится — с малышами или с подростками? Доктор признается: его любимый возраст детей — до пяти лет, когда ребенок учится познавать себя, открыт миру. С маленькими пациентами, по его словам, договариваться вполне получается:

— И даже если малыш плачет на приеме, капризничает — ничего криминального в этом нет. Мы же знаем, что для детей это нормально: они пугаются новой обстановки, новых людей. Мы же шесть лет учимся как раз для того, чтобы понимать, почему они плачут и что из этого следует. И чтобы поставить правильный диагноз, — говорит доктор. — Для меня все дети одинаковые, я к ним одинаково отношусь. И, конечно, жалею их, когда они болеют. Переживаю, стараюсь быстрее вылечить. Но нас в университете шесть лет учили важной вещи: с пациентом умирать нельзя. Иначе надолго тебя, врача, не хватит. Поэтому, конечно, сочувствие и переживание — это нужно. Но до определенного предела.

В работе с подростками — свои нюансы. Они могут не говорить всей правды доктору, а порой и откровенно привирать: кто-то из стеснения, а кто-то — из хитрости и склонности к бытовым интригам. Например, прийти к врачу в четверг в добром здравии, сообщить о плохом самочувствии с понедельника и попросить справку для школы на четыре дня назад — явление вполне распространенное. Здесь, как смеется Николай Александрович, все зависит от его собственного настроения и от того, что он реально видит на приеме. Если ребенок очевидно устал, у него нервное напряжение — доктор выпишет справку и даст ему небольшой тайм-аут, чтобы «отдышаться» и перевести дух. А если видит, что подросток хитрит и пытается провернуть обман доктора просто так, из «чувства прекрасного» — справку выписывает строго со дня обращения, да еще и от физкультуры не освобождает. Разумеется, если ребенок действительно болен — врач будет разбираться, что происходит и как этому помочь.

Обман врача может сыграть недобрую шутку с пациентом и докторами. Николай Александрович приводит пример: девушка-старшеклассница обратилась в поликлинику с сильными болями в животе. Собрав анамнез, доктор направил ее в стационар: картина соответствовала обострению хронического гастрита. А там выяснилось, что девушка уже два дня жаловалась еще и на рвоту, и на сильную диарею — и это полностью меняет картину с хирургического диагноза на вирусную кишечную инфекцию. Для этого и стационар-то в большинстве случаев не нужен. Просто девушка постеснялась рассказать доктору-мужчине о «стыдных подробностях», обо всех симптомах, которые у нее есть.

Для меня все дети одинаковые, я к ним одинаково отношусь. И, конечно, жалею их, когда они болеют. Переживаю, стараюсь быстрее вылечить

ЕГЭ, ОГЭ и «сине-зеленые» дети

Всеобщая подростковая проблема, которую принесло новое время, — ОГЭ, ЕГЭ и страхи вокруг них. Педиатры бьют во все колокола: из-за сильнейшего нервного напряжения дети перенапрягаются, у них открываются и обостряются самые разнообразные соматические заболевания. На них наседают школа и родители, им не дают расслабиться ни на секунду. Результатом могут стать ранняя гипертония, постоянные головные боли, повышенная утомляемость или даже нарушения со стороны психики.

— Конечно, я тоже это вижу. На них же порой смотреть жалко, у многих нервное истощение. У них случаются головокружения и обмороки. Их из-за этих экзаменов муштруют сверх меры, да они и сами себе добавляют переживаний. Между тем все болезни от нервов, — говорит Николай Александрович. — И когда ко мне прибегает мама с сообщением о том, что 17-летний сын упал в обморок, а значит, ему надо срочно сделать МРТ, я смотрю на ребенка и вижу: он уже сине-зеленого цвета, измученный. И выясняется: он готовится к экзаменам, ходит к трем, а то и четырем репетиторам и постоянно решает бесконечные тесты и что-то заучивает. Мы призываем родителей: пожалейте детей. Они не должны учиться круглосуточно, им нужно давать отдых! Кстати, чтобы информация лучше усваивалась, мозгу нужно переключиться на другую задачу. Дайте ребенку позаниматься спортом, или оставьте ему время на его хобби, или, в конце концов, сходите с ним вместе в поход. Поверьте, пользы будет больше!

Итак, доктор советует родителям проводить время со своими детьми вне учебных мероприятий — это важно не только для климата в семье, но и для здоровья ребенка.

«Мы одна команда: врач, родитель и ребенок»

Впрочем, недоговаривать могут и родители маленьких пациентов, которых тоже нужно «выводить на чистую воду». Николай Александрович рассказывает о массовой истории, которая чаще всего разворачивается летом:

— Приносят детей до года. Жидкий стул, колики, острые боли. Родители говорят, что ничего нового ребенку в прикорм не вводили, все было как обычно, строго по педиатрическим рекомендациям. А при более предметной беседе выясняется, что ребенка угощали шашлыком: дали облизать, обсосать, обгрызть кусочек. Это совсем не детская еда, и ребенок дает реакцию в виде гастроэнтерита. Когда это выясняется — я корректирую лечение и провожу профилактические беседы с родителями.

С родителями вообще, признается доктор, работать сложнее, чем с самим ребенком. Николай Александрович говорит: бывают разные люди, с разным настроем. В начале работы, только еще приехав на участок в 2017 году, он часто сталкивался с недоверием: «Доктор молодой, что он вообще может знать-то?» Но общий язык найти все-таки удавалось, ведь это очень важно.

— Мы ведь одна команда: врач, родитель и ребенок. Мы должны работать вместе, чтобы лечение приносило пользу!

Доктор делится наблюдением: начиная со второго ребенка среднестатистический родитель перестает трястись над ним, как над хрустальной вазой, — тут-то и возникают недосмотры или шашлыки вместо соски. А вот молодые родители с первым младенцем — самые беспокойные люди в мире. Каждое новое состояние ребенка для них становится поводом для звонка педиатру, каждый прыщик, каждый прорезающийся зуб — предмет обсуждений и тревог.

— У меня весь телефон раскаляется от их сообщений, когда у ребенка начинают резаться зубы, — смеется Николай Александрович. — Но со временем привыкают и они тоже. Мы налаживаем с ними контакт, работаем вместе, и обычно все бывает хорошо. Я думаю, что это даже хорошо, если мама в течение первого года жизни ребенка гиперответственная и внимательная: она как минимум ничего не пропустит и на все вовремя отреагирует.

Мы ведь одна команда: врач, родитель и ребенок. Мы должны работать вместе, чтобы лечение приносило пользу!

«Лечиться и диагностироваться нужно у доктора, который учился в вузе шесть лет, а не у «Гугла»

В поле зрения нашего героя около тысячи детей: став заведующим отделением, он продолжает прием и в качестве участкового врача. А всего в отделении 4 педиатрических участка, на которых наблюдаются 3 400 детей. К этому же отделению относятся близлежащие деревни и поселки — и их детское население тоже находится под ответственностью Николая Александровича.

Как бы ни старался наш герой запомнить всех своих пациентов — сделать это, конечно же, вряд ли получится. Но есть многие семьи на участке, с которыми доктор постоянно находится в контакте: улыбаясь, рассказывает нам, что из-за частых посещений помнит даже, как расставлена мебель в квартире, какая аллергия есть у ребенка и какие лекарства должны были остаться с прошлого раза. Так для некоторых маленьких пациентов участковый педиатр становится если не членом семьи, то близко к этому.

— Что касается характера заболеваемости, то у нас каждый год происходят какие-то обновления в инфекционном поле. Например, в прошлом году популярна была герпетическая инфекция у детей. Года два назад бушевал вирус Коксаки — распространенный для летнего времени энтеровирус, который характеризуется еще и высыпаниями на ладошках, на ступнях и вокруг рта. Многие, кстати, приняли его за ветрянку — приходилось разубеждать.

Бич нашего времени — самодиагностика. Николай Александрович замечает, что доступность интернета и бездумное доверие любой информации приносит много проблем и пациентам, и докторам. Многие родители, начитавшись разных источников, не только неверно «диагностируют» заболевания детей, но и начинают лечить их БАДами, заказанными в этих же источниках. Либо же, попросив советов у интернет-сообщества, в порядке самоназначения закармливают детей антибиотиками или другими препаратами, которые дают сильную нагрузку на организм. Наш герой в очередной раз призывает: лечиться и диагностироваться нужно у доктора, который учился шесть лет в вузе, а ни в коем случае не у «доктора Гугла».

В моей голове не укладывается, как взрослый человек может, прочитав какую-то непонятную статью, поверить в нее. Это набирает обороты, с этим нужно что-то делать на государственном уровне

«Для меня антиваксерское движение — это что-то непонятное»

Вторая беда нашего времени — антипрививочное движение, которое подняло голову в «нулевых» и по сей день разрастается. Иммунологи бьют тревогу: из-за того, что матери массово отказываются прививать своих детей, тает иммунологический барьер в обществе, и в нашу жизнь возвращаются грозные заболевания, о которых врачи успели было забыть. Например, в восьмидесятых годах прошлого века, благодаря тотальной вакцинации, студенты казанских медицинских вузов не могли увидеть, как выглядит корь — они изучали ее по учебникам. А прямо сейчас в Татарстане зафиксировано несколько десятков случаев этого заболевания — и, учитывая высочайшую способность кори к распространению, есть риск ее дальнейшего «победного шествия».

Николай Александрович подтверждает грустную тенденцию. По его приблизительной оценке, на его участке порядка 10% мам (преимущественно молодого поколения) отказываются прививать своих детей. Он с горечью говорит:

— Для меня антиваксерское движение — это что-то непонятное. В моей голове не укладывается, как взрослый человек может, прочитав какую-то непонятную статью, поверить в нее. Это набирает обороты, с этим нужно что-то делать на государственном уровне. Некоторые ограничения, конечно, введены — спасибо государству хотя бы за то, что обследование на туберкулез (любым способом) теперь обязательное, и ребенок не может посещать детские образовательные учреждения без его результатов. А мамам, которые возмущаются, что это нарушает конституционные права их детей на образование, мы показываем СанПиН, в котором это прописано. Он имеет силу закона.

Наш герой говорит, что пытается переубеждать родителей, которые отказываются от прививок для своих детей. Но признается: если видит, что человек — ярый, идейный и убежденный антипрививочник, то не портит нервы ни себе, ни ему. По его опыту, долгие беседы и уговоры приводят лишь к нарастанию напряжения между врачом и родителем его маленьких пациентов. В таких случаях он просто берет отказ от прививок, и стороны мирно расходятся. Но видя, что родитель говорит об отказе недостаточно уверенно, заметив даже малую толику сомнения — Николай Александрович включает весь свой авторитет и дар убеждения. Объясняет, чем грозит заболевание, какие есть плюсы и минусы у вакцины. И как правило, в таких случаях изменить мнение все-таки удается.

На моем участке были случаи коклюша у непривитых детей. И это было очень тяжело: просто представьте, как маленький ребенок кашляет до потери сознания и остановки дыхания

Бывают и грустные случаи, когда мама все-таки переходит «на светлую сторону» и начинает соглашаться на прививки после того, как ее ребенок уже переболеет.

— На моем участке были случаи коклюша у непривитых детей. И это было очень тяжело: просто представьте, как маленький ребенок кашляет до потери сознания и остановки дыхания. Мамы там тоже были отказницы от вакцинации, но после того, как их дети переболели коклюшем, они сделали им остальные положенные прививки, — рассказывает доктор, в очередной раз призывая родителей не отказываться от вакцинации своих детей. — Нужно слушать своего врача, который говорит о необходимости прививаться от вакциноуправляемых инфекций!

«Я давал клятву Гиппократа, а значит, должен круглосуточно быть готовым к их звонку»

Когда мы говорим, что педиатр, наверное, уважаемый человек на селе, Николай Александрович грустно улыбается:

— Возможно, раньше так было. А теперь нам могут нагрубить или нахамить. Ворваться в кабинет и начать что-то требовать сегодня может каждый.

Врач старается относиться ко всему спокойно и снисходительно. Не конфликтует с родителями, старается не нервничать и не раздражаться лишний раз. Вместо того, чтобы доказывать кому-то свою правоту, он занимается ребенком: осматривает, диагностирует, назначает лечение, определяет дальнейшие действия. Но признается, что поначалу было очень обидно. Потом решил для себя: все люди разные, их не переучить. Поэтому нужно абстрагироваться от происходящего, не принимать все на свой личный счет и близко к сердцу. Как, наверное, и в любой профессии, работа в которой связана с людьми.

— В первичном звене работать нелегко: некоторые родители считают тебя своим личным врачом. По их разумению, у тебя нет ни других пациентов, ни тем более своей личной жизни. Они сообщают мне, что я давал клятву Гиппократа, а значит, должен круглосуточно быть готовым к их звонку, чтобы проконсультировать по поводу того, почему у малыша потекли сопли.

В первичном звене работать нелегко: некоторые родители считают тебя своим личным врачом

Личный номер доктора есть у большей части родителей на его участке. А те, у кого нет, спокойно находят его профили в соцсетях и пишут личные сообщения в любое время суток.

— Но я работаю на работе! Вечером и в выходные дни я все-таки хочу быть не Николаем Александровичем, а обычным обывателем, простым жителем поселка Васильево. Но у меня не получается даже выстоять очередь в кассе в магазине без того, чтобы не дать кому-нибудь консультацию. Я к такому вниманию к своей персоне, если честно, не очень привык, — признается врач.

Но эти «побочные явления» все же не мешают нашему герою любить свою работу. Он старается вдумчиво и внимательно рассматривать каждый случай, ведь идут к участковому педиатру не только с классическими ОРВИ и за справками для школы. Встречаются и редкие случаи, и грозные болезни, которые нужно не пропустить, заметить, понять. Чутье врача, его интуиция в этих ситуациях очень важны. Доктор приводит пример: обитатели цыганского поселения, которое сформировалось в 2017 году на окраине Васильево, пришли с месячным младенцем. Ребенок с самого рождения плохо прибавлял в весе, много срыгивал, у него увеличивался живот, картина была безрадостная. Николай Александрович отправил его в отделение патологии новорожденных — там не нашли никаких серьезных синдромов.

— Но мне не давало покоя то, что он плохо прибавляет в весе, не улучшается, не развивается, отстает в росте, — вспоминает доктор. — И я добился того, чтобы его положили в ДРКБ на обследование. А там обнаружили у него очень редкое генетическое заболевание: болезнь Ниманна-Пика. Ребенка отправили в Москву, там диагноз подтвердили, и сейчас он получает дорогостоящее лечение, которое, как мы надеемся, поможет ему стать полноценным членом общества в дальнейшем. Но если бы мы продолжили смотреть сквозь пальцы на этот случай, момент мог бы быть упущен, — вспоминает наш герой.

«Стеной выстраивались с вопросами, зачем и к кому я пришел»

Выше мы уже упоминали про цыганский поселок, который находится на въезде в Васильево. Николай Александрович рассказывает: все детское население этого поселка относится к его участку. У этих семей свой образ жизни, есть определенные нюансы при работе с ними. Ведь цыгане свято чтут свой традиционный уклад, и его особенности нужно учитывать всем, кто с ними взаимодействует.

Я стараюсь приносить пользу, как могу. Хочу поддерживать поликлинику, чтобы она жила и расцветала. Хочется вывести ее на уровень повыше

В Васильево живут три основных табора, как говорит доктор. Семьи, входящие в «бароновский» табор, живут побогаче, чем остальные, и их члены, как правило, образованные: они учились в школе, умеют читать, писать и считать, у них есть все положенные документы. В других двух таборах обстановка не такая радужная. Да-да, в поселке есть взрослые, которые вместо подписи и сейчас, в XXI веке, ставят крестик, и таких немало. Впрочем, никого в поселке это особенно не смущает. Барон обладает непререкаемым авторитетом, это лидер общины, слово которого — закон и которого принято беспрекословно слушаться. У Николая Александровича есть номер телефона барона, потому что порой через него приходится решать определенные проблемы. Например, если какая-то семья долго не приводит грудного ребенка на обязательный медосмотр или когда нужно организовать вакцинацию детей.

Первое время доктора встречали в цыганском поселении с недоверием:

— Их можно понять. Незнакомый человек, тем более мужчина, идет в табор. Что ему нужно? А учитывая, что не все они по-русски хорошо разговаривали, на первых порах было недопонимание. Они стеной выстраивались с вопросами, зачем и к кому я пришел. И приходилось чуть ли не на пальцах объяснять: «Я иду вот к такому ребенку, потому что он болел, и мне нужно его осмотреть».

Со временем лед растаял, и теперь педиатра здесь уважают. Завидев его машину, подходят или машут рукой: просят зайти и к ним, осмотреть детей. Николай Александрович, конечно же, не отказывает: ведь здесь такие же его маленькие пациенты, как и в остальных уголках Васильево.

Детей в таборе очень много. В семьях по 5—6 детей, женятся и рожают здесь по нашим меркам очень рано. Шестнадцатилетняя мать в цыганском поселке не редкость, поэтому порой на учете у педиатра одновременно состоят и мама, и ее ребенок (а то и не один). Интересное наблюдение: в таборе не отказываются от прививок. Цыганское население смотрит новости, и в периоды вспышек, например гриппа, по собственной инициативе ведет детей к педиатру за прививкой. Связано ли это как-то с тем, что антипрививочные идеи не доходят до обитателей табора в силу ограниченности их активности в интернете, — непонятно. Но факт остается фактом: вакцинировать детей из цыганской общины врачи могут почти беспрепятственно. Николай Александрович говорит: прямо сейчас в таборе очень активно прививают детей от кори.

Наверное, я хотел бы стать главным врачом больницы. Или главным внештатным специалистом-педиатром Минздрава Республики Татарстан. Так бы я замахнулся!

«Стараюсь приносить пользу, как могу»

Наш герой выглядит мягким, спокойным и доброжелательным. Виден в нем врач новой формации: с тягой к знаниям, к развитию, четко знающий, чего хочет. На наш традиционный вопрос о том, что главное выделяет для себя в своей профессии, отвечает:

— Я стараюсь приносить пользу, как могу. Хочу поддерживать поликлинику, чтобы она жила и расцветала. Хочется вывести ее на уровень повыше — и вроде бы получается: у нас и показатели растут, и новшества для удобства вводятся.

Из негативных факторов работы участкового педиатра доктор выделяет главный, по его мнению: бесконечную ходьбу по домашним вызовам, из которых только процентов 15 — по делу, когда у ребенка действительно тяжелое состояние или высокая температура. Остальные случаи — когда родителям не хочется сидеть в очереди в поликлинике или, например, нужно выписать больничный, а идти к педиатру лень. На такие вызовы уходит много времени и сил у врача, а эффективность близка к нулю: специалист тратит не менее получаса на подобный вызов, просто чтобы посмотреть, что у ребенка забит нос, и выписать капли… Это, по мнению нашего героя, обесценивает труд доктора.

Мы спрашиваем педиатра, кем он себя видит лет через десять. Он смеется:

— Наверное, я хотел бы стать главным врачом больницы. Или главным внештатным специалистом-педиатром Минздрава Республики Татарстан. Так бы я замахнулся!

В ближайших планах у Николая Александровича пройти обучение в ординатуре по специальности «Организация здравоохранения» — без этого диплома путь на относительно высокие руководящие посты практически закрыт. Он не считает себя карьеристом и раз за разом говорит, что ему нравится работать обыкновенным участковым педиатром. Однако признается: есть определенные амбиции, есть энергия, есть молодой задор. За три года заведования отделением он успел многое сделать: навел порядок в ведении документации, добился выделения средств на ремонт.

Руководить, по его собственному признанию, непросто. Каждый сотрудник — со своим характером, да еще и административные вопросы приходится решать. Но Николай Александрович тираном себя не считает: говорит, что он мягкий, но требовательный.

О том, что его кандидатуру номинировали на конкурс «Врач года — 2023» в Татарстане, доктор узнал в феврале. Готовился, собирал документы и рекомендательные письма, а потом неожиданно для себя прошел в финал.

— Знаю, что подавались очень опытные доктора на этот конкурс, поэтому я был страшно удивлен! Ничего особенного не ждал. И на церемонии, когда мы стояли на сцене, услышав свое имя, я был в шоке. Для меня это было совершенно неожиданно, на победу я ни в коем случае не настраивался, ведь у меня и соперники были очень сильными. Конечно же, я очень рад, что мою работу заметили, это большая честь и большая радость.

Для меня это было совершенно неожиданно, на победу я ни в коем случае не настраивался, ведь у меня и соперники были очень сильными. Конечно же, я очень рад, что мою работу заметили, это большая честь и большая радость

Потом, конечно, были поздравления, вручение почетной грамоты от ЦРБ, чествование доктора от родителей на его участке. Врач признается: конечно, это очень приятно, но повышенное внимание, обрушившееся на него нынешним летом, — для него непривычно.

«Первые сорок лет детства у мужчин особенно сложные»

Но врачебной работой жизнь Николая Александровича не ограничивается. За стенами больницы он, по его собственному определению, «обыватель и лентяй». Любит уехать куда-нибудь на машине. Пройтись по магазинам, выбрать интересную вещь. Не чужд юмора: на его столе мы видим небольшой бюст последнего российского императора — полного тезки нашего героя, Николая Александровича Романова. Как признается доктор, такое полное совпадение имен порой вызывает улыбку у окружающих. И особенно часто над этим шутят регистраторы в петербургском аэропорту Пулково:

— Все-таки как-никак культурная столица. Я люблю путешествовать, часто бываю в Санкт-Петербурге, потому что очень увлекаюсь историей. Мне нравится там бывать, ходить по историческим местам, там, где бывали наши знаменитые, великие соотечественники, выяснять новые для себя факты. Это моя большая страсть. А во время отпуска стараюсь обязательно выехать еще и на море — хотя бы на неделю. Мне это очень помогает отвлечься и сменить обстановку, а потом вернуться полным новых сил, — рассказывает доктор. — Как правило, езжу для этого в Турцию. Как-то раз был в Анапе — и мне там совсем не понравилось. Когда на пляже есть только стоячие места — это, по-моему, уже слишком.

Своих детей у доктора пока нет. Он говорит, что пока не готов остепениться до такой степени, и приводит популярную шутку: «Первые сорок лет детства у мужчин — самые сложные». А если серьезно, признается, что как никто другой понимает, какая большая ответственность — ребенок. Как непросто его вырастить, как много сил и любви нужно отдать, чтобы малыш вырос здоровым и счастливым человеком. Поэтому для себя определил, что лет до 35 поживет для себя: займется карьерой, своим развитием, подготовит жилье и все условия, грамотно пройдет «период гнездования», а уже потом станет думать о семье и детях.

— Хотя кто знает, как оно сложится на самом деле. Может быть, «любовь нечаянно нагрянет» — поживем, увидим, — улыбается Николай Александрович.