Кампания по переселению новокрещен в русские села

В условиях, когда государственные и церковные органы начали пресекать любые формы апостазии и строго следить за соблюдением предписаний христианского вероучения, новокрещенам все тяжелее было сохранять прежние основы религиозной жизни. Данные действия ставили вопрос о четком определении конфессиональной принадлежности. Поэтому новые отпадения приобретают все более бескомпромиссный и ожесточенный характер. Отпав в ислам, крещеный татарин не мог, как раньше, формально вернуться в христианство, продолжая тайно придерживаться мусульманства. От них теперь требовали полного отказа от всякой связи с исламом и превращения в «настоящих» христиан. При таких условиях, отпав, новокрещены уже не соглашались вернуться в православие.

Справиться с отпадениями при помощи старых методов уже не удавалось. Это вынудило все шире использовать меры принудительного характера, что означало возвращение к формам христианизации второй трети XVIII в. В ответ на новые антицерковные выступления, в 1832—1836 гг. охватившие населенные пункты Свияжского, Спасского, Чистопольского, Лаишевского уездов Казанской губернии, Бузулукского уезда Оренбургской губернии, Буинского, Корсунского, Симбирского уездов Симбирской губернии, правительство начинает реализацию проекта по переселению новокрещен в русские села. Решением Комитета министров от 30 декабря 1834 г. предписывалось переселить 75 отпавших в русские приходы Казанской губернии: в с. Успенское из д. Чувашский Брод, в с. Благовещенско и Омары из д. Верхнее и Нижнее Альмурзино, в с. Рождественское из д. Новые Челны. В 1835 г. к этой мере наказания за особое упорство в отстаивании права считаться мусульманами приговариваются 108 крещеных татар (22 семейства) села Белогорское Бузулукского уезда Оренбургской губернии, в 1836 г. два семейства (15 чел.) жителей д. Куюки Спасского уезда Казанской губернии. Из д. Новое Альмурзино, Чувашский Брод и Новые Челны Спасского уезда в 1839 г. было переселено в русские населенные пункты Мамадышского уезда 115 чел. В 1840 г. назначены к переселению новокрещены Казанской губернии: в русские села Козьмодемьянского уезда из разных деревень Спасского уезда — 52 чел., Чебоксарского уезда — 4 чел., Мамадышского уезда — 10 чел., Царевококшайского уезда — 5 чел., Лаишевского уезда — 16 чел., Чистопольского уезда — 4 чел.; Симбирской губернии: в село Троицкий Студенец Сызранского уезда из д. Нагаево Корсунского уезда — 46 чел. В 1841 г. переселены жители д. Большая Цильна (12 чел.), Новый Маклауш (44 чел.), Уразовка (27 чел.) Симбирской губернии. В 1842 г. в село Ташлану переселены старокрещеные татары д. Филиповка Ставропольского уезда Симбирской губернии, в 1845 г. в села Омары, Секинесь, Тавели (12 чел.), (20 чел.) Мамадышского уезда из д. Верхнее Альмурзино Спасского уезда выселены 63 новокрещеных татар, в разные селения Казанской губернии расселены отпавшие д. Щербени, Новое Демкино и Верхняя Киреметь Чистопольского уезда. В 1846 г. к переселению приговорены жители д. Куюк, Средние Тиганы, Карганали, Куртельбаево, Средние Татарские Юрткули, Шибаши, Каракуль, Апакаево, Старая Амзя, Средние и Верхние Альметьево, Татарский Студенец, Яшкино, Мулино, Мамон, Сохмали, Чувашский Брод, Нижние Тиганы, Бибаево-Челны, Старый Баран, Курнали, Полесная Шентала, Большие Тиганы, Новое Узеево, Средние Челны, Вершина Киремети, Новое Демкино, Щербень, Карамышево, Нижняя Каменка, Старый и Новый Адам, Акбулатово, Белый Яр, Татарский Сарсаз, Татарский Толкиш, Служилая Шентала, Байзеряково, Парам Пала, Муслюмкино, Четверо деревень, Кутлушкино, Татарская Багана, Адыш Шана, Кульбаево-Марасы, Старое и Новое Альметьево, Старое и Новое Ибрайкино Спасского и Чистопольского уездов (1 258 чел.). В 1847 г. в село Урахчи Лаишевского уезда выселены из д. Салдакаево Чистопольского уезда два семейства (12 чел.). В 1849 г. в числе 820 душ обоего пола были приговорены к переселению чуваши и татары д. Татарский Толкиш, Новая и Старая Никиткино, Верхняя Каменка Чистопольского уезда.

Различные злоупотребления и неповоротливость административно-полицейской машины государства превращали переселенческую компанию в жесткую экзекуцию, подрывавшую экономическое состояние крестьянских хозяйств отпавших. Усугубляло положение еще и то, что местная администрация не особо утруждала себя внимательным рассмотрением данного сложного вопроса. Эти мероприятия явно носили демонстративный характер и были направлены на запугивание новокрещен. В исторических источниках отмечаются многочисленные случаи принуждения и открытого произвола по отношению к вынужденным переселенцам.

Отпавшие как могли сопротивлялись действиям властей, отказывались платить подати, обрабатывать землю, обживаться в местах новой приписки. Окружной начальник Мамадышского уезда писал по этому поводу: «хотя и были им отведены участки земли… по 5 десятин земли на душу и также место под постройку домов, но они, не желая оставаться в русских селениях и надеясь, что со временем будут возвращены на прежние жительство, упорно уклоняются от обработки своих участков и постройки домов, не платят подати и ни исправляют никаких натуральных повинностей, так что большую часть денег, вырученных продажею их имений на старом жительстве, начальство вынуждено было обратить на уплату накопленной ими подушной недоимки». В результате заложниками данной ситуации становилась и местная сельская община, вынужденная выполнять все натуральные повинности и выплачивать подати за переселенцев, и отпавшие, лишавшиеся средств к существованию.

Из-за нежелания новокрещен покидать родные места мероприятия по переселению растягивались на многие годы. Встречается информация и о том, что переселенные фактически не жили в месте новой прописки. В 1842 г. священник села Ямаши (Чистопольский уезд) отмечал, что 13 переселенцев из д. Татарское Шапкино и Новые Челны «на жительстве в его селе не оказалось… в прошлом 1841 г. переселенцы отлучились неизвестно куда, и где находятся, не знает».

Одной из форм сопротивления стала миграция отпавших в отдаленные регионы империи. В 1830—1840-е гг. фиксируется увеличение самовольных переселений новокрещеных татар Симбирской губернии. Так, переехали в Астраханскую губернию жители д. Челдаево, «неизвестно куда» уехали новокрещены приходов сел Курени и Городищ Буинского уезда.

Добиться реальных результатов в борьбе с этим движением, несмотря на прилагаемые усилия, церкви и государству не удавалось. Отпавшие оказывали упорное сопротивление, продолжая отказываться признавать свой православный конфессиональный статус. Показательна судьба переселенных в д. Иваново жителей д. Юрткуль. Проживая более полувека среди русских, подвергаясь увещеваниям местных священнослужителей, переселенцы не только не вернулись в православие, но значительно укрепились в исламе.

Переселенцы, не подпадая под религиозное влияние русских односельчан, нередко сами увлекали в ислам местных крещеных татар и «язычников». Одним из результатов переселения в Чистопольский уезд стало усиление движения за отход от православия среди местных новокрещен, не участвовавших до этого в отпадениях.

Процесс реисламизации, расширяясь, принимал все более упорный характер, причем движение охватывало преимущественно те же районы, в которых оно наблюдалось ранее, приобретая форму «цепной реакции». Вслед за самыми стойкими и решительными в ислам отпадали остальные члены общины, примеру одной деревни следовали соседние. Так движение охватывало все новые и новые населенные пункты, перекидываясь в соседние уезды. Отпавшие самостоятельно совершали погребение умерших по нормам ислама, отказывались крестить детей, заводили «незаконные» мечети и тайных имамов, женились без православных таинств. Среди зажиточных новокрещен начинают встречаться случаи многоженства.

Казанский прокурор 9 августа 1834 г. доносил в духовную консисторию об отпавших: «дошли до такого неповиновения, что умерших из среды своей предают земле уже сами, к окрещению новорожденных и к выполнению прочих треб их никого не допускают… а татарин деревни Верхней Альмурзиной Иван Михайлов (Биктимер) с озорством сказал: хоть руби и повесь, а в веру христианскую не пойдем». Эти слова нельзя расценивать как голословные утверждения отчаявшегося человека. В архивных материалах зафиксировано много случаев, когда отпавшие проявляли потрясающую твердость в отстаивании своих прав. Приведем один такой случай. Житель д. Куюк Сергей Михайлов (Бикбай Юлдашев), отпав в 1836 г., несмотря на угрозы и увещевания, оказался непреклонен, за что был лишен надела и переселен в село Алексеевское (Лаишевский уезд). Но и на новом месте жительства Бикбай Юлдашев продолжил открыто позиционировать себя как мусульманина, за что был сослан в Кизический монастырь, где провел более трех месяцев. Вернувшись к семье, он продолжил упорствовать, отказывался принимать у себя православное духовенство, за что в 1841 г. был вновь арестован, приговорен к экзекуции (порки кнутом) и ссылке в Сибирь. Лишь в конце 1860-х гг. престарелый и больной Бикбай вернулся в родную деревню, продолжая соблюдать предписания ислама.

В 1842 г. только в Спасском и Чистопольском уездах Казанской губернии в ислам отпало 1200 крещеных татар и чувашей. Случаи массового отхода от православия отмечаются также в Вятской и Симбирской губерниях. Новым явлением в движении стало открытое сопротивление и противодействие отпавших светским и духовным властям. Так, жители д. Байтеряково (Чистопольский уезд) в мае 1842 г. заявили благочинному М. Лаврову, «что все они не хотят исполнять христианскую религию и не допустили ходить по домам для назидания, но с яростью замахивались кулаками на священника, стоявшего с крестом». В новокрещены д. Большая Акса (Буинский уезд) в апреле и мае 1842 г., «сделали великий бунт и не допустили… в дома для переписи семейств своих, отговариваясь, что они есть татары магометанского закона». Жители д. Среднее и Верхнее Алькеево, Кинчели, Татарский Студенец, Ешкино, Татарская Майна Казанской губернии в 1844 г. «отказались заходить для увещеваний на квартиру, произвели бунт, с озорством кричали, что они увещеваний слушать не хотят, и что это насильственное принуждение почитают за грабеж, сговорившись, взяли в руки колья, устрашили увещевателей».

Определенным показателем изменения отношения отпавших к своему конфессиональному положению могут быть их ответы во время увещеваний. Если причинами отхода от православия ранее новокрещены называли незнание языка, на котором велось богослужение (движение 1802—1803 гг.), непомерные поборы причта (1827 г.), то с 1830-х гг. все чаще основным аргументом для них становится то, что «они и их предки всегда внутреннее содержали магометанскую веру, а православные обряды соблюдали лишь наружно». Новокрещены д. Ерыклы (Чистопольский уезд) откровенно говорили, что они «в православную св. церковь никогда к богослужению не являлись, мирских треб священников никогда не исполняли, хотя при рождении младенцев приглашали их сами…, а живут они по обычаям некрещеных татар, ходят в мечети и рожденных от них детей обрезают по магометанским обряду, исполняют уразу, празднуют праздник Курбан, и прочим магометанским обрядам без упущения следуют, а установленных по правилам св. церкви постов и молитвословий никогда не исполняют… и обратиться в православие не желают». Сама эволюция позиции отпавших была, конечно, связана не с изменением причины, которая побудила их к этим действиям, а скорее с трансформацией отношения к своей конфессиональной идентичности. Теперь они не боялись открыто сказать, что и до отпадений считали себя членами мусульманского сообщества, а исполняли предписания православного вероучения только по принуждению.

К 1845 г. общее число официально отпавших от православия новокрещеных татар по Симбирской и Казанской губерниям достигло трех тысяч человек. На самом деле лиц, фактически прекративших контакты с православной церковью, было намного больше. В отчетах и рапортах православного духовенства фиксируются случаи, когда новокрещены, не заявляя о своем отходе от православия официально (боясь подвергнуться наказанию и суду), начинали открыто исповедовать мусульманство.

Продолжение следует...