Археология поселений и изучение памятников архитектуры Крыма

Археология поселений. Необходимость археологических исследований многочисленных позднесредневековых сельских поселений на территории Крыма, о существовании которых свидетельствуют нарративные и картографические источники, уже отмечена в литературе (Сейдалиев, Кадыров, 2018). Их изучение должно быть ориентировано на получение объективной информации о размерах, особенностях планировки, домостроительства, хозяйственной инфраструктуры, гидротехнических сооружений таких населенных пунктов, а также занятиях местного населения. При интерпретации результатов раскопок памятников могут быть широко использованы сведения современных им письменных документов и более поздние данные этнографии.

Тем не менее на сегодняшний день данное направление «османской археологии» на полуострове все еще находится на стадии формирования своей источниковой базы. Среди неукрепленных поселений Южного берега Крыма, находившихся после 1475 г. под контролем османской администрации, археологически изучалась лишь застройка Партенита, где в 1985—1988 гг. частично были раскопаны две каменные постройки с глинобитными полами конца XV начала XVII вв., датированные монетами крымского хана Девлет Герая I (1551—1577), и отдельные строительные и хозяйственные комплексы этого же времени на месте генуэзской крепости в Алуште (раскопки 1989—1998 гг.). В 2007 г. в Алуште также проведены археологические исследования на месте «Нижней мечети» (Ашъага-Джами) поселения. Однако в целом полученных археологических данных пока еще чрезвычайно мало для анализа характера застройки Алушты и Партенита в османский период их истории.

До недавнего времени совершенно археологически не изученными оставались сельские поселения Крымского ханства. Лишь в ходе масштабных инфраструктурных проектов на территории Республики Крым в 2015—2018 гг. раскопана серия крупных позднесредневековых поселений в восточной и юго-восточной частях полуострова: Биели, Кегенез Восточное, Су-Баш, Батальное 1, Батальное Западное, Шибан I и Тюреке II, Королево 3 и Фонтан 6 и др. Однако пока опубликованы лишь предварительные результаты этих работ.

При разработке классификации позднесредневековых сельских населенных пунктов полуострова следует предполагать значительное разнообразие таких поселенческих структур. К числу потенциально нетипичных памятников, возможно, относится недавно опубликованное так называемое «городище Сарымамбаш-Кермен», расположенное вблизи с. Трудолюбовка в Юго-Западном Крыму. По материалам археологических разведок 1978 и 1988 гг., оно представляет собой укрепленное мысовое поселение, защищенное с напольной стороны рвом и каменной стеной протяженностью 327 м и шириной 4,20 м; его площадь составляет 7,8 га со следами от 62 руинированных каменных построек. В.Л. Мыцом памятник атрибутируется как укрепленная резиденция одного из самых известных знатных родов периода Крымского ханства беев Яшлавских, которая использовалась вплоть до первой трети XVIII в. До проведения раскопок на широкой площади такие заключения, как в отношении хронологии, так и атрибуции поселения, нам представляются несколько преждевременными.

Архитектурная археология. Данное направление археологической науки, как известно, сосредоточено на изучении памятников монументальной архитектуры с широким применением археологических методов. На практике, как правило, речь идет об исследованиях архитектурно-археологических объектов с сохранившимися крупными объемами зданий, вплоть до их перекрытий. Чаще всего эти раскопки тесно связаны с ремонтно-реставрационными проектами на памятниках и, таким образом, носят характер междисциплинарных исследований, с участием в них археологов, историков, архитекторов, искусствоведов, инженеров-конструкторов и представителей иных специальностей естественно-научного профиля. Главной задачей археологической части таких проектов является установление максимально точной даты возведения постройки и ее строительной периодизации. Применительно к «османской археологии» Крыма архитектурная археология изучает сохранившиеся на полуострове крупные фортификационные, дворцовые, общественные (караван-сараи, рынки, медресе, хамамы) и религиозные (мечети, дюрбе-мавзолеи, текие) комплексы. В таком случае многие из перечисленных выше исследований раскопки Ханского дворца, дюрбе Мухаммед-Шах-бея и Хаджи Герая в Бахчисарае, мечети Узбека в Старом Крыму, мечети Падеша-Джами в Судаке, текие дервишей в Гезлеве, церкви св. Иоанна Предтечи в Керчи, Арабатской крепости могут быть с уверенностью причислены к категории архитектурно-археологических. Отметим еще два надежных примера архитектурной археологии османского периода в истории Крыма.

Прежде всего речь идет об изучении методами архитектуры и археологии купольной мечети в с. Пионерском (Эски-Сарай) Симферопольского района в 1991 г. Раскопки общей площадью 245 кв. м проводились изнутри и снаружи основного здания и его восточной пристройки (так называемой «малой мечети»). Несмотря на небольшое количество датирующих находок (фаянс группы Kutahya Ware, курительные трубки), произведенный в ходе исследования анализ стратиграфии и архитектоники сооружения позволяет датировать его в пределах начала первой половины XVIII в.

К числу однокупольных мечетей провинциально-османского типа может быть отнесена мечеть в с. Давыдово (Шейх-Кой) Симферопольского района, хотя ее датировка менее определенна. Историко-архивные и натурные обследования памятника, выполненные С.Г. Бочаровым и В.П. Кирилко, позволили им датировать его в пределах XVI—XVII вв. Важным является заключение об использовании при возведении здания в качестве сполий михраба и портала со строительной надписью 1358 г. из более ранней мечети золотоордынского времени, до сих пор не локализованной. К сожалению, небольшие раскопки 2018 г., доведенные в границах трех шурфов до уровня полов мечети, не содержат выразительного археологического материала для уточнения ее хронологии. Памятник требует дополнительного архитектурно-археологического изучения.

Археология погребений. Предполагает детальное изучение погребального обряда населения Крыма в конце XV—XVIII вв., мусульманского и иных конфессий, по данным раскопок рядовых и элитных некрополей. Необходимо сформулировать и более сложные задачи таких исследований: реконструкция сакральной топографии местности; типологическая, иконографическая и эпиграфическая интерпретация надгробных памятников; изучение организации пространств кладбищ; социокультурная характеристика населения. Для решения последней задачи большое значение имеют данные антропологии, поскольку они зачастую составляют основной комплекс сведений при раскопках могильников. Антропологический анализ способен установить не только половозрастной состав погребенных, но и предположить систему их питания, род занятий, социальный статус, полученные при жизни травмы, причины смерти и пр.

Безусловно, одним из главных открытий последних десятилетий является, как уже отмечалось, нетронутый характер гробницы в нижней части «дюрбе Хаджи Герая» в Салачике (Бахчисарай). В 2007—2008 гг. здесь были исследованы 18 захоронений, принадлежащих представителям ханской династии Крымского ханства. Все они совершены по мусульманскому погребальному обряду: в вытянутом положении на спине, головой на запад; в саванах и дощатых гробах-табутах, с подушками и одеялами; табуты, установленные на железные или каменные подставки, покрыты богато орнаментированными тканями. Из погребения №8, одного из ранних захоронений мавзолея, происходит важная датирующая находка монета Менгли Герая I (1467—1515) 1513 г. выпуска. По мнению Н.А. Гаврилюк, в дюрбе похоронены, вместе с первыми правителями Крымского ханства (Хаджи Гераем и Менгли Гераем I) и другие члены династии Гераев для периода 1466—1551 гг.

Единственным рядовым мусульманским некрополем интересующего нас периода времени, раскопанным на широкой площади и полностью изданным, является могильник у п. Заозерного в Северо-Западном Крыму, на территории античного курганного некрополя городища «Чайка». Памятник исследовался в 1969—1971 гг. Изучено 46 безынвентарных погребений по мусульманскому погребальному обряду: вытянутые трупоположения на спине, головой на запад и лицом на юг (в сторону кыблы); захоронения совершены в прямоугольных ямах, либо в ямах с заплечиками, подбоями или уступами в их северной стенке; сверху могилы перекрыты дощатыми деревянными конструкциями и заложены камнями. Некрополь датируется, скорее всего, второй половиной XVII—XVIII вв., хотя радиоуглеродная дата костных останков еще более поздняя второй половины XVIII первой половины XIX вв. По мнению С.Г. Бочарова, могильник принадлежал ногайскому населению региона. В последнее время, благодаря строительству автомобильной трассы «Таврида», число археологически изученных мусульманских некрополей XVI—XVIII вв. значительно возросло. Даже предварительные публикации результатов их исследований вызывают большой интерес в связи со значительным объемом и разнообразием информации. Среди изданных материалов наибольший интерес вызывают могильник у с. Живописного Симферопольского района, где изучены 67 захоронений, совершенных по обряду, чрезвычайно близкому к зафиксированному в Заозерном, и особенно могильник Су-Баш в Юго-Восточном Крыму. На площади раскопок последнего изучено 1 005 погребальных сооружений, в основном безынвентарных, свидетельствующих об общей полиморфности погребальной обрядности и, соответственно, неоднородности оставившего его населения. К числу наиболее важных особенностей погребального обряда некрополя уже сейчас можно отнести: наличие трупоположений на спине, с согнутыми в коленях и разведенными в стороны ногами («поза всадника»); присутствие среди погребальных конструкций могил, обложенных кладкой из сырцовых блоков; погребения людей двух антропологических типов, с признаками монголоидности и европеоидности; преобладание среди погребенных мужчин, в том числе в возрасте свыше 50 лет и с признаками тяжелых физических нагрузок на опорно-двигательный аппарат; высокую детскую и женскую (до 20—25 лет) смертность.

Особенности позднесредневекового христианского погребального обряда никогда в историографии специально не изучались, хотя археологического материала для такого рода исследований накоплено достаточно. Можно предположить, что он восходит к традициям захоронений поздневизантийского времени на Крымском полуострове: в плитовых могилах для многократного использования или в обычных грунтовых прямоугольных ямах, часто с каменной обкладкой. Остается неразработанной классификация погребального инвентаря, что связано со слабой опубликованностью результатов раскопок могильников.

Среди известных позднесредневековых христианских могильников на Южном берегу Крыма изданы лишь материалы исследований храмово-погребального комплекса у с. Малый Маяк. Небольшая однонефная церковь, построенная, как считают авторы раскопок, во второй половине XIV в., перестала функционировать после событий 1475 г.; некрополь же на ее руинах использовался местным населением вплоть до конца XVIII в. Основной тип погребальных конструкций прямоугольные ямы с каменной обкладкой, перекрытые плитами. Для памятников Горного Крыма опубликованы лишь результаты исследований двух могильников второй половины XVII XVIII вв. (до 1778 г.) у сел Богатырь и Прохладное в Бахчисарайском районе. Зафиксирован, вероятно, типичный погребальный обряд для христиан региона этого времени вытянутые трупоположения на спине, с согнутыми в локтях руками, в плитовых могилах для многократного использования.

Археология «полей военных сражений». Данный раздел археологической науки традиционно сосредоточен на изучении топографии и материальных свидетельств военных сражений прошлого, независимо от их хронологии. К числу последних, применительно к позднесредневековой истории, относятся остатки лагерей, объектов военно-полевой фортификации, артиллерийских позиций, а также «братские могилы» погибших и скопления характерных для штурмов и осадных действий вещественных находок (стрел, пуль, ядер, деталей пушек, защитных доспехов и пр.). Обязательным в ходе исследований является сопоставление полученных археологических данных с имеющимся фондом нарративных и картографических источников о военных событиях.

Современная «османская археология» Крыма включает лишь два примера подобных археологических объектов. Прежде всего речь идет о «поле сражения» лета — осени 1475 г. вокруг Мангупского городища, во время его осады османской армией. Средневековый рельеф склонов и территории крепости, очевидно, не подвергся кардинальному антропогенному воздействию вплоть до настоящего времени, что позволяет реконструировать детали этих событий в ходе археологических разведок и раскопок на местности. Как мы уже говорили, за последние годы установлены многие новые подробности осады 1475 г.: два основных направления штурма Мангупа османами — северное (в балке Гамам-Дере) и южное (в районе укрепления A. XVII); местоположения объектов османской военно-полевой фортификации артиллерийских позиций в балке Гамам-Дере и на холме Мазар-Тепе, боевых площадок для штурмовых групп в той же балке Гамам-Дере; вероятная локализация основного лагеря османской армии на месте д. Адым-Чокрак; классификация полного комплекта османского наступательного вооружения пушек различных калибров, ручного огнестрельного оружия, основных типов наконечников стрел.

Другим примером позднесредневековых «полей военных сражений» в Крыму является поле Шумской битвы у с. Верхняя Кутузовка близ Алушты, состоявшейся 23 июля 1774 г. и завершившейся разгромом турецкого десанта русской армией под командованием генерал-поручика графа В.П. Мусина-Пушкина. Об этих событиях хорошо известно по данным письменных и картографических источников. Локализовать их на местности удалось в ходе разведок 2009 г., дополненных небольшими шурфовочными работами и топографической съемкой сохранившихся полевых фортификационных объектов. Установлены, в частности, местонахождения турецкой артиллерийской батареи и русского земляного укрепления, так называемого «Суворовского шанца».

Археологическое вещеведение.Тесно связано со всеми перечисленными направлениями «османской археологии» в Крыму, так как сосредоточено на целенаправленном изучении атрибуции, типологии и датировки различных категорий массового археологического материала из раскопок крепостей, городов, поселений, некрополей и «полей военных сражений» на территории полуострова керамики, изделий из глины, камня, кости, металла и пр. Конечной целью таких исследований, безусловно, является рассмотрение вещественных находок в культурном слое и археологических комплексов с ними как источников новой объективной информации о быте, занятиях, моде, художественных вкусах и социально-культурных предпочтениях населения региона. В таком контексте археологическому вещеведению близки термины «археология быта» или в широком смысле слова — «археология повседневностей».

К сожалению, различные категории массового археологического материала имеют разную степень изученности. Лучше всего исследована керамика. На примере анализа письменных источников об истории Кефе реконструирована модель организации керамического производства в османских крепостях Крыма. Благодаря И.Б. Тесленко и Д.Ю. Алядиновой качественно изданы позднесредневековые археологические материалы из раскопок крепостей и поселений Южного и Юго-Восточного Крыма (Судака, Партенита, Алушты, Малого Маяка), что позволило систематизировать данные об основных группах местных и импортных керамических изделий, маркирующих культурные горизонты османского времени. Вместе с подобными исследованиями, выполненными по Аккерману, Азаку и Сед-Исламу (Лютику), они составляют в настоящее время основу для дальнейшего изучения керамического комплекса Северного Причерноморья, Приазовья и Крыма конца XV—XVIII вв.

В недавней статье И.Б. Тесленко и Д.Ю. Алядинова попытались подвести некоторые промежуточные итоги изучения структуры керамического комплекса османского Крыма для раннего этапа господства Османской империи на полуострове (конца XV — начала XVII вв.). Авторы выделяют не менее 12 крупных групп местных (неполивные изделия групп «Крым», «Юго-Восточный Крым (ЮВК)», «подражания керамики с рельсовидным венчиком (ГРВ)» и поливная посуда групп «Крым» и «Мангуп») и импортных (неглазурованные сосуды группы ГРВ и глазурованные изделия групп «Miletus Ware», «Iznik Ware», «Maioliсa Rinasсimentali», «толстостенных чаш с бихромной росписью (ТЧБР)», «селадон» и «псевдоселадон») изделий этого времени. На основе их анализа делается ряд серьезных выводов о том, что после 1475 г. местный рынок испытывал серьезный кризис в повседневной керамической посуде, дефицит которой вплоть до XVII в. восполнялся импортом дешевой османской поливной и неполивной керамики. Местное керамическое производство возрождается прежде всего в Кефе в начале XVI в., но уже с использованием технологий и традиций османского гончарства. Преобладающие позиции в Крыму оно приобретет позднее, не ранее начала следующего столетия.

С большинством из высказанных в этой работе заключений следует согласиться и еще раз отметить высокую степень их обоснованности. Некоторых замечаний требуют лишь отдельные из них. Прежде всего, совершенно не обязательным выглядит замена общепринятой атрибуции раннеосманской поливной керамики конца XV—XVI вв. группы «Poliсhrome Sgraffito Ware» или реже «Coloured Sgraffito Ware» несколько новодельным термином «толстостенные чаши с бихромной росписью (ТЧБР)». Также преждевременным представляется выделение местной глазурованной посуды группы «Мангуп». Авторами не приведены находки из раскопок городища в первой половине — середине XX в., которые они видели в фондах Бахчисарайского музея-заповедника и которые послужили основанием для такой атрибуции. На наш взгляд, подобные поливные сосуды из Алушты и Малого Маяка, скорее, сопоставимы с уже упоминавшейся раннеосманской поливной керамикой группы «Poliсhrome Sgraffito Ware», чем с местной посудой этого времени. Нельзя также согласиться с тезисом об использовании способа декорирования бытовых неглазурованных сосудов линиями светлого ангоба исключительно для конца XV начала XVII вв. Такой элемент орнаментации керамических изделий характерен для всего османского периода в истории Крыма. Структура керамического комплекса полуострова для второй половины XVII—XVIII вв. пока изучена хуже. Ясно лишь, что для него реперными находками выступают местная поливная и неполивная керамика группы «Крым» в сочетании с импортным османским фаянсом группы «Kutahya Ware» и курительными трубками. Показательными для этого периода времени, скорее всего, являются уже упоминавшиеся неопубликованные археологические комплексы из раскопок иудейского квартала в верховьях балки Табана-Дере на Мангупе и Ханского дворца в Бахчисарае.

Несколько общих замечаний в отношении османских курительных трубок, изучение которых уже давно является едва ли не самостоятельным направлением исследований в позднесредневековой археологии. Как уже отмечено в литературе, данная категория массового археологического материала, наряду с кофейными сосудами, является одним из важнейших маркеров материальной культуры эпохи. Она повсеместно представлена на памятниках Причерноморья и Приазовья, входивших в состав Османской империи, а также на сопредельных территориях. В 2016 г. издан обширный каталог курительных трубок из фондов Азовского музея-заповедника. Однако для Крыма, как это ни парадоксально, публикация трубок из раскопок отдельных памятников либо хранящихся в фондах музеев полуострова остается достаточно редким явлением.

Отметим также две важнейшие проблемы современного этапа изучения османских курительных трубок, которые можно решить лишь с привлечением новых, хорошо стратифицированных археологических материалов. Прежде всего речь идет об отсутствии их универсальной классификации, с общепринятыми критериями для выделения отдельных, относительно узко датированных типов. Традиционные типообразующие признаки (цвет глины и морфология («фасон») изделий) не представляются нам единственными. Представленная в публикациях широкая хронология находок, чаще всего в пределах второй половины конца XVII—XVIII вв., уже не является достаточной. Еще одна проблема необходимость аргументированной локализации хотя бы основных центров производства османских курительных трубок на территории империи и подражаний им в соседних регионах.

Подведем наиболее важные итоги нашего анализа. Несмотря на относительную молодость, «османская археология» в Крыму уже может рассматриваться как сложившееся направление археологических исследований на полуострове со своим предметом научных штудий и хорошо выраженной специализацией. Особо значительный прогресс достигнут при изучения ее базовых памятников османских крепостей Крыма и столицы Крымского ханства, города Бахчисарая, а также в области археологического вещеведения, прежде всего при анализе структуры керамических комплексов этого времени. Остальные направления исследований археологии поселений, некрополей, культовых и общественных сооружений и пр. испытывают недостаток в раскопанных полностью или хотя бы на широкой площади серии эталонных объектов.

Общими проблемами для изучения всех перечисленных категорий археологических памятников являются медленное введение в научный оборот результатов их раскопок во второй половине XX начала XXI вв. и редкость специальных исследований различных сторон жизни населения Крыма в османский период его истории домостроительства, занятий, быта, погребальной обрядности, художественной культуры и многих других. Безусловно, эти трудности представляются временными, но их решение может значительно быть ускорено посредством проведения научных форумов, организации специализированных научных изданий и разработки профильных научно-образовательных программ.