«Сделал свыше 40 выстрелов»: как казанский милиционер отомстил за жизнь в морге
История трагедии «тихого» человека, который покушался на председателя райисполкома в Казани — в цикле «Уроки Фемиды»
Больше полувека прошло с резонансной истории в Казани, когда в ноябре 1963 года из пистолета и автомата расстреляли исполком Ленинского (ныне Московского) района на улице Восстания. Кровь пролилась в кабинете председателя Александра Мурашкина. За несколько минут до случившегося он общался со старшиной отдела милиции. После разговора старшина вышел на улицу и открыл огонь по окнам, за что позже предстал перед Верховным судом Татарстана. Историей этого советского милиционера «Реальное время» открывает цикл «Уроки Фемиды» по архивным материалам главного суда республики.
Милиционер-преступник и грузчик-герой
В занавеске окна — три точечных разрыва, в окне с двойными рамами — шесть пробоин, на стенах — пять пулевых отверстий, на полу у дивана — три пули, а у стола председателя исполкома — лужа крови и множество отдельных капель. Такую картину при осмотре места происшествия зафиксировал следователь прокуратуры Евгений Дмитриевский в кабинете главы Ленинского района Казани 20 ноября 1963 года.
Осмотр проводился при понятых еще в трех обстрелянных помещениях на первом этаже многоэтажки на улице Восстания — в приемной, бухгалтерии и кабинете зампреда. В последнем на полу обнаружили семь деформированных пуль, в стекле — семь отверстий, а на занавесках — 11. При стрельбе были разбиты две лампы и в 20 местах на стенах и потолке повреждена штукатурка.
При наружном осмотре уже в ночи под окнами приемной на тротуаре нашли три гильзы от пистолета Макарова. Соседей сотрудников райисполкома — пирожковую и ЗАГС — выстрелами не задело. Само здание снаружи не пострадало. Зато досталось людям — ранение в плечо получил заместитель председателя райисполкома Хайдар Хабибуллин, ранение головы по касательной — инспектор по гражданской обороне Петр Синицын. Обоих после перевязки увезли в 12-ю горбольницу, откуда утром отпустили домой.
А занимавшиеся этим делом силовики провели бессонную ночь, собирая доказательства и допрашивая свидетелей.
«Услышал выстрелы, когда шел с остановки домой около 18 часов вечера. Присмотрелся — увидел у райисполкома старшину милиции, который стрелял в окна. Прострелял все патроны, выбежал на газон и начал перезаряжать автомат. В этот момент к нему подошел мужчина в кожаном пальто и стал с ним бороться — отнимать автомат», — рассказывал следователям тем же вечером аппаратчик химзавода им. Куйбышева Ахмад Сафин. С его слов, человека в кожанке он видел впервые, а вот стрелка в шинели и с погонами не раз встречал в местном отделе милиции. Поскольку сам является дружинником.
На допросе у следователя свидетель Геннадий Спиридонов подтвердил: да, это он напал на преступника в форме. Стрельбу очередями услышал, находясь на другой стороне улице Восстания, когда выходил из помещения ГАИ района. На улице увидел мужчину с автоматом, который держал его в боевом положении — на уровне живота, и водил из стороны в сторону — направляя по окнам исполкома. Когда стрелок закончил очередь и нагнулся перезарядить автомат, Спиридонов, с его слов, побежал через дорогу на цыпочках, стараясь не шуметь. Подобрался поближе со спины, а затем попытался вырвать автомат.
«Он не отдавал, оказывал сопротивление, я дернул автомат изо всех сил, выкручивая его в сторону, и вырвал», — рассказывал свидетель, вспоминая, что в ответ получил сильный удар по голове — магазином для патронов. Повезло, что удар пришелся по шапке и обошлось без травмы. «В это время к нам подбежали еще мужчины, сбили преступника с ног», — вспоминал Спиридонов, представившийся следователю грузчиком транспортного цеха Казанского электромеханического завода.
Место жительства многодетной семьи — бывший морг
Следствие показало — пострадавших могло быть больше. Но приемная, бухгалтерия и кабинет заместителя в тот вечер пустовали. Люди были лишь в кабинете главы исполкома Александра Мурашкина. Сам он ранений не получил, но был признан главным объектом покушения со стороны 38-летнего милиционера Файсхана Натфуллина. Последний, как установили следователи, пришел к исполкому с заряженным пистолетом, автоматом и пятью магазинами с патронами. До задержания успел сделать больше 40 выстрелов.
Заметим, на тот момент Мурашкин был в Казани довольно влиятельной фигурой. В Ленинский район входила территория, на которой позднее были сформированы три отдельных района Казани — Московский, Ново-Савиновский и Авиастроительный.
Что связывало сотрудника райотдела милиции (РОМ) с одним из руководителей города, выяснилось довольно быстро. Переписка Натфуллина с Мурашкиным и другими представителями власти была приобщена к материалам уголовного дела практически в начале следственных действий. Наряду с актом жилищной комиссии Ленинского РОМ, что побывала по месту жительства старшины за полгода до того, как он открыл стрельбу.
Комиссия указала, что в доме 12а на улице Годовикова Натфуллин проживает, а скорее выживает, с женой и тремя детьми: снаружи здание имеет сквозные трещины более 1 метра — от перекрытий к окнам, старая и худая крыша из дранки течет, поэтому внутри — сыро, а на стенах выше 2 метров от пола — сплошной грибок и плесень, штукатурка частично обвалилась, окна и косяки прогнили.
«Само помещение является бывшим моргом КЛО №1 (контрольно-лагерное отделение при НКВД, — прим. ред.), где вскрывали трупы. Не приспособлено к жилью. В связи с этим имеется специфический запах», — отмечалось в акте. Отметим, составлялся он в мирное время, когда основные трудности Великой Отечественной остались в прошлом. Почему власти позволили перевести в жилой фонд бывший морг — следствие не выясняло. Достоверно известно другое: младшему из детей Натфуллина было 5 лет, старшему — 11. И о ситуации этой семьи знали партчиновники разных уровней. Правда, со своими проверками почему-то не приходили.
15 июня 1963 года (за пять месяцев до расстрела) председатель исполкома Мурашкин отвечает и.о. начальника Ленинского РОМ Казани Харисову по ходатайству о жилье для Натфуллина: «он состоит на очереди с марта 1963 года, удовлетворить вашу просьбу в этом году исполком не располагает возможностью».
19 июля (за четыре месяца до расстрела) и.о. министра охраны общественного порядка ТАССР Обносов пишет самому старшине: «По договоренности руководства Ленинского РОМ с начальником ЖКО намечено в третьем квартале сего года произвести поддерживающий ремонт помещения, в котором вы живете. А в 1964 году это помещение планируется к сносу и будет решен вопрос о предоставлении вам жилплощади».
22 июля Натфуллину направляется письмо с новым отказом Мурашкина. Тем временем завотделом писем газеты «Советская Татария» Курбанов обращается в обком партии с просьбой войти в положение семьи, что проживает в морге.
25 октября (за месяц до расстрела) из обкома Натфуллину сообщают, что переслали его письмо Александру Мурашкину.
14 ноября (за 6 дней до расстрела) председатель Ленинского райисполкома Казани Мурашкин отвечает по жалобе Натфуллина в обком самому заявителю: «помещение, в котором вы проживаете, включено в список аварийных и подлежащих к сносу в 1964 году. При сносе дома вам будет предоставлена площадь согласно законоположения».
Уже в ходе судебного процесса выяснилось: в помещении на Годовикова обвиняемый прожил аж 10 лет. Заселялся в конце лета 1953-го, поэтому всех предстоящих тягот тогда не осознавал. Сделал ремонт, положил печь, расширил окна, разбил рядом сад на трех сотках. Позже перевез семью. Сколько могли, терпели «временные трудности», но здание год от года разрушалось.
Как рассказывали в Верховном суде ТАССР обвиняемый милиционер и его жена, в свое время стены морга при режимном учреждении собрали толщиной всего в полтора кирпича. «Зимой вся внутренняя часть стены покрывалась льдом и жить там было невозможно. Поэтому лет шесть назад я сделал пристрой к зданию, и в зимний период жил с семьей в этом пристрое», — делился Файсхан Натфуллин. С его слов, проживание в бывшем здании морга его сильно угнетало: плохо спал ночами, снились кошмары, были мысли о суициде.
Дисциплинированный милиционер был готов занять чужую квартиру
Файсхан Натфуллин родился в 1925 году в деревне Новый Баран на тот момент Куйбышевского района ТАССР, ныне эта территория включена в Спасский район РТ. Закончил 7 классов. В 1942-м был призван в армию, но отправлен не на фронт, а в Забайкалье.
Служил радиотелеграфистом в Читинской области 6 лет, на родину вернулся в 1948-м. Стал искать работу — рекомендовали поступить в милицию. Когда медики признали годным к службе, отправили на учебу в Казань, на три месяца. Однако на месте почти сразу же зачислили в штат кавалерийского взвода оперативного дивизиона Министерства охраны общественного порядка (МООП) и поселили в общежитие. После 4 лет службы перевелся в отдел милиции Ленинского района Казани — сначала начальником отделения, затем старшиной отдела. Проживал на съемной квартире, хлопотал в ЖКО насчет квартиры — получил помещение морга.
В должности старшины отвечал за чистоту и порядок в отделе, а также получал обмундирование, вел учет всего оружия отдела, а еще занимался проверкой милицейских постов в районе.
Успел отслужить в органах милиции 15 лет, вместе с армией — 21 год. После ареста его непосредственный начальник Иван Барабанов сообщал прокурору ТАССР, что Натфуллин зарекомендовал себя добросовестным, исполнительным работником, знающим хозяйственное дело. Секретарь парткома РОМ называл его дисциплинированным милиционером, отзывы о нем были лишь положительные, в пьяном виде на службе замечен не был.
Согласно протоколу медосвидетельствования, вечером 20 ноября дисциплинированный милиционер был нетрезв. Сам сообщил врачам — выпил примерно 800 граммов водки. Сначала в компании, потом в одиночку.
На одном из первых допросов задержанный рассказал, что рассчитывал отметить новоселье семьи накануне. 19 ноября одна из знакомых жены рассказала ему, мол, в доме 70 по улице Восстания в течение года пустует аж 10 квартир. «Она предложила мне занять самовольно одну, я дал согласие. Вместе с женой решили занять квартиру 40», — признался Натфуллин следователю с оговоркой, что сам он жить на чужой площади не собирался, опасаясь увольнения. Хотел избавить еще от одной зимовки в морге жену и детей.
Наняли грузовую машину, забрали вещи, приехали к дому, взяли у знакомой ключ, что якобы подходит ко всем квартирам. Однако информация оказалась недостоверной — открыть дверь этим ключом Натфуллины так и не смогли, ломать дверь не стали. Вещи отвезли в каптерку старшины в отделе милиции там же, на Восстания.
В январе 1964 года Верховный суд ТАССР приговорил милиционера за покушение на убийство сотрудников исполкома к 12 годам лагерей. В чем признался Файсхан Натфуллин, какие огрехи в работе его коллег вскрыли проверяющие и что поведал на допросе потерпевший Александр Мурашкин — читайте во второй части истории этой трагедии.
Материал подготовлен при поддержке Верховного суда РТ.