Вадим Музяев, АО «Протек»: «В течение 10—15 лет медицина просто перевернется»

«Импортозамещение идет по полной программе»

— Вадим Геннадиевич, сейчас известная ситуация: во всех сферах в отношении России и компаний из нашей страны ввели и продолжают вводить разного рода ограничения. Как в этом плане обстоит дело в фарминдустрии?

— Могу вас заверить: ни один зарубежный поставщик, а мы работаем со всеми ведущими мировыми фармацевтическими компаниями, так называемой «Большой фармой», не разорвал с нами контракты на поставку лекарственных средств. Они идут в плановом порядке. Мы снабжаем фактически всю Россию, от Владивостока до Калининграда и Крыма. Работаем в штатном режиме. Не только группа компаний «Протек», но и другие крупнейшие дистрибьюторы и аптечные сети нашей страны. Я думаю, что в этом плане все будет нормально.

У «Протека», как известно, есть заводы «Рафарма» в Липецкой области и «Сотекс» в подмосковном Сергиевом Посаде, которые реализуют программу выпуска дженериков. Это первые-вторые дженерики после падения патентной защиты оригинальных препаратов западных компаний. Импортозамещение идет не только на наших заводах, но и на всех российских фармпредприятиях по полной программе.

— Такие задачи перед вами ставит государство?

— Минпромторг во главе с господином Мантуровым и Минздрав с господином Мурашко, а также Росздравнадзор очень плотно работают с бизнесом, решают вопросы по оказанию всевозможного содействия — мы постоянно присутствуем на этих совещаниях.

Они обеспечивают инвестиционную привлекательность развития фарминдустрии через гарантию закупок лекарственных средств, которые будут выпускаться тем или иным предприятием. Сегодня делаются колоссальные шаги со стороны федерального правительства, чтобы помочь бизнесу и с деньгами, и с регуляторикой в плане ускорения регистрации и клинических испытаний. Делается максимально много. В том числе в рамках принятия Госдумой новых законов.

Так, правительство решило изменить законодательство в части регистрации лекарственных средств. Она длится 1,5—2 года, сейчас этот процесс ускоряют — для лекарств это очень важно. Мы, в частности, плотно работаем в направлении онкологии, неврологии и т.д. И все российские компании это делают. Сейчас более 70 процентов используемых в нашей стране лекарственных средств уже отечественные.

— О стопроцентной замене речь не идет?

— Стопроцентную замену сделать, наверное, будет трудно. Тот минимум, который необходим для оригинальных препаратов, выпускаемых западными компаниями, имеет патентную защиту.

В основном мы ввозим оригинальные препараты для лечения редких орфанных заболеваний. По телевидению часто показывают работу благотворительных фондов в ситуациях, когда один укол для ребенка порой стоит 150 миллионов рублей. Да, к сожалению, в России подобные лекарства не производятся. Поэтому пока пациенты пользуются зарубежными. Но еще раз подчеркну: здоровье не подлежит санкциям. Так было и в 2014 году, и сейчас: ни один из зарубежных производителей нам не отказал — лекарства есть лекарства.

«Стройку начали с одним подрядчиком, закончили — с другим»

— Новый складской центр в Казани строили дольше заявленного времени. Гендиректор ЦВ «Протек» Дмитрий Погребинский говорил журналистам, что потребовалось улучшение проекта.

— Да, так и было. Мы начали стройку с одним подрядчиком (ООО «Национальная инжиниринговая корпорация» (НИК) сына бывшего генпрокурора России Игоря Чайки, к которой у инспекции Госстройнадзора РТ возникли претензии, — прим. ред.), закончили с другим. Во многом помогло правительство Татарстана. У старого подрядчика не хватило ресурсов. Пришлось поменять. Компания «Аврора» успешно завершила складской комплекс.

ГК «Протек» относится к тем компаниям, которые постоянно развиваются. Мы никогда не останавливались — ни в 2008 году, когда разразился глобальный кризис, ни в 2014-м, ни сейчас: продолжаем инвестировать средства. И пример тому — замечательный крупнейший фармацевтический склад, который был открыт на днях в Казани. Это действительно целое технологическое производство. Здесь чисто, почти как в медучреждении, и красиво. Комплекс и снаружи, и внутри выполнен в наших фирменных цветах: он бело-синий. Лекарства с производств поступают в распределительный центр Москвы, а уже оттуда в Казань, и из нее обеспечивают все граничащие с Татарстаном регионы.

Ранее номенклатура лекарственных средств у нашего филиала в Татарстане состояла из 7—8 тысяч позиций, а сейчас это уже все 15 тысяч позиций и более — рост значительный. Мы в целом развиваем складские мощности. Сейчас в Москве возводим два склада на 43 тыс. квадратных метров — каждый в три раза больше, чем казанский. У нас уже построены ключевые центры по всей стране. Россия — страна особая, территория большущая. Другой такой в мире нет.

Как-то приезжали директора европейских заводов. Спрашивают: «Какие виды транспорта у вас есть?» Мы говорим: «Все. Есть даже такие, каких у вас нет. Например, гужевой транспорт». Лекарства мы доставляем и авиацией, и машинами, и по железной дороге. Но есть поселки, до которых на транспорте порой добраться невозможно, так как нет дорог, и самолет АН-2 не везде летает. Но люди там живут: тысяча, пятьсот и даже двести человек. Это Красноярский край, Якутия, Чукотка, Магаданская область. Поэтому в отдельных случаях лекарства отправляем даже на собачьих и оленьих упряжках.

Продолжаем свое развитие в том числе в сфере производства. Строим новые цеха. Лекарственные препараты, включая онкологические, выпускаем также в форме шприца. Это очень удобно.

— Они предназначены для лечебных учреждений?

— Да, ампульные идут для ЛПУ, это бесплатное обеспечение льготников в рамках ОМС. Естественно, такие препараты можно купить и в аптеке. Но, наверное, 95—98 процентов их оплачиваются за счет федерального и регионального бюджетов. Я думаю, что в Татарстане, где тоже выделяются огромные средства на закупку лекарств, они также подпадают под льготное обеспечение.

Открываем и аптеки. Планируем расширить розничную сеть в Казани и Набережных Челнах. Татарстан — один из приоритетных регионов.

Рентабельность розничных аптечных сетей меньше, чем у продуктовых

— Скажу как обычный потребитель: лекарства сейчас очень дороги. Есть какие-то надежды на снижение цен или они, напротив, будут только расти, так как для изготовления препаратов используются импортные субстанции из Индии и Китая?

— И Германии. Есть оригинальные препараты — такие, которые первыми вышли на рынок, и дженерики (эквиваленты, — прим. ред.). Если зайти на наш онлайн-сервис «ЗдравСити» или любой другой и кликнуть на название лекарственного средства, которое вам нужно, высветится оно и аналоги, где есть то же активное вещество. Но аналоги будут стоить уже значительно дешевле. Цена не всегда соответствует качеству, можно найти и западный препарат, и его эквивалент российского производства.

Те лекарства, которые были ввезены в нашу страну из-за рубежа и зарегистрированы, естественно, держат цену, как «Мерседес» или БМВ, которые у нас никогда не были дешевыми. Поэтому спрашивайте у врача. Например, есть кроверазжижающий «Ксарелто»: в пандемию это был суперпрепарат — его стоимость доходила до 10 тысяч рублей за упаковку. Миллионы женщин принимают «Но-шпу», а у нее есть около 30 аналогов. Один из них — «Дротаверин».

Здравоохранение очень консервативно. Если человек привыкает к какому-то препарату, то он верит, что другие не работают. И ему даже психологически очень тяжело перейти на аналог: «Этот помогает, а тот вдруг не поможет?» Это так называемые курсовики: те, кто пьет одни и те же лекарства годами, десятилетиями — от сердца, почек и т.д. Если в аптеку пришла бабушка купить лекарство не по льготе, а на собственные средства, то провизор обязан предложить ей два-три препарата по разной цене и объяснить, почему этот стоит 200 рублей, этот 150 рублей, а этот — 100. Пусть она сама решит, какой покупать.

Тут есть и другой нюанс. В России большая составляющая импортных препаратов, а они зависят от курса доллара или евро. Были скачки. Рубль резко упал, и все стали ориентироваться на большую стоимость. А когда отечественная валюта начинает движение в обратную сторону, цены на лекарства следуют за ней, но медленнее. Только вверх они поднялись стремительно, а вниз опускаются тяжело. Потому что все делают запас и думают: а вдруг такая ситуация продлится? Все эти колебания влияют и на цены на лекарства.

Но хочу обратить внимание, что фармацевтика в плане ценообразования очень жестко контролируется государством. Надо иметь в виду, что рентабельность розничных аптечных сетей меньше, чем у продуктовых. Многие этого не знают. Есть препараты из списка жизненно важных (ЖНВЛП), который формирует Росздравнадзор. В нем содержится порядка 48% от всех лекарственных средств. Есть утвержденные цены для производителя, дистрибьютора и аптеки. Если такое лекарство будет стоить дороже утвержденной цены, то контролирующие органы, начиная от Росздравнадзора и вплоть до прокуратуры, наказывают за это аптеки вплоть до отъема лицензии. Мы не имеем права завышать цены. Даже когда были колебания курса, мы не могли этого делать.

«В течение 10—15 лет медицина просто перевернется»

— Что, помимо импортозамещения лекарственных препаратов, сейчас в повестке вашей группы компаний?

— Мы начинаем активно развивать медицинское направление. Причем речь идет не о классической медицине. Частные медицинские услуги в России уже развиты. Стараемся освоить превентивную медицину. Конечно, от традиционной медицины тоже никуда не деться. Люди болеют, и им нужно лечить свои «болячки». Наша задача — сделать так, чтобы иммунная система человека была в порядке, чтобы наши соотечественники вели здоровый образ жизни и заранее определяли свои проблемные зоны. Сейчас к этому движется весь мир.

— Мне уже приходилось слышать о том, что медицина у нас борется с последствиями заболеваний, а не с их предупреждением.

— Я уверен, что в течение 10—15 лет медицина просто перевернется, потому что появились такие технологии, прежде всего IT, которые позволяют включить в процесс заботы о своем здоровье самого человека. В принципе, у нас раньше была форма превентивной медицины. Мое поколение еще в детском садике и школе каждый год проходило профилактическое обследование, нам делали прививки и т.д. В Советском Союзе была целая система. Потом она подрассыпалась, но по тем временам она была передовая.

Конечно, если оценивать ее с позиций сегодняшнего времени, она кажется довольно примитивной, потому что осмотры проводились раз в год и по определенным стандартам. А сейчас технологии позволяют на разном уровне и с разными временными характеристиками и широтой проводить обследования самому человеку. Если он хочет следить за своим здоровьем, и красотой в том числе, ему даются инструменты. Сейчас многие анализы можно проводить самостоятельно в лаборатории. Сделал — переслал специалисту. Одним словом, у врачей превентивной медицины другая цель и другая психология. Они зарабатывают не с того, что человек болеет. Их задача, наоборот, заключается в том, чтобы он был здоров.

Конечно, в этом случае и качество специалистов, и их менталитет должны быть другими. Как мать заботится о ребенке, опекает его, чтобы он не болел, так и задача подобного врача — «курировать» своего пациента, не допускать, чтобы у него возникли какие-то проблемы со здоровьем. А если он к ним и пришел, то с наименьшими катастрофическими последствиями. У нас уже есть три таких небольших клиники. А в декабре этого года в Москве мы будем запускать большую клинику превентивной медицины.