Сайра Абдурахманова: «У нас самое радостное отделение во всей больнице!»

Казахстан: первые шаги в профессии

Сайра Казиевна Абдурахманова родилась и выросла в Казахстане, в Целинограде (так в советские годы называлась Астана). Решение пойти по медицинской части пришло к девушке довольно органично: ее мама всю жизнь проработала медицинской сестрой в санатории. А еще в советское время работа медика считалась очень престижной, многие хотели стать врачами. И обе девочки в семье поступили в медицинский институт Целинограда, одна за другой — сестра Сайры Казиевны в 1987 году, сама она в 1989.

Учась в институте, наша героиня подрабатывала в одной из крупнейших клиник Целинограда — это была отделенческая больница Целинной железной дороги. Сначала Сайра была санитаркой в урологическом отделении, а потом, пройдя соответствующий курс, стала медсестрой. Но главный поворот в ее профессиональном самоопределении случился, когда молодую медсестру перевели работать в реанимацию. Она с радостью согласилась: там и платили побольше, и интереснее было. Здесь, в реанимации, ее простажировали и после пары месяцев дежурств на посту поставили работать в операционную — медсестрой-анестезисткой.

— Там, в реаниматологии, мне очень понравилось. К нам, к студенткам, очень тепло относились доктора, они нас все подбадривали. И очень душевно всегда с нами разговаривали: постоянно спрашивали, как у нас дела, как мы учимся. Показывали все и учили на совесть. Я до сих пор помню все, чему они нас научили: как шприцы правильно класть, как колоть в вену, как держать в одной руке шприц и ватку, как с системой обращаться. Мельчайшие тонкости, а они ведь очень важны в нашей работе. Нам ставили руку правильно, и я сама сейчас, когда учу ординаторов, придерживаюсь этого же подхода: сразу учиться делать все правильно, чтобы потом не переучиваться. Я всегда с такой теплотой вспоминаю тех врачей. Кажется, сейчас такого нет, и я очень скучаю по тем временам, — рассказывает Сайра Казиевна.

Встреча с профессией включала еще и привычку к порядку. Доктор вспоминает очень строгого главврача, к утреннему обходу которого в отделении должен был царить армейский порядок. Кровати в отделении — стоять строго по линеечке, больные — быть умытыми, одеяла у всех — ровно накрыты. И на тумбочке у каждого больного — стакан с фурацилином, чтобы прополаскивать зубы и ротовую полость. Этого обхода боялись: главврач, пунктуальнейший немец с высочайшими требованиями к порядку, приучал к этому всю больницу. Кстати, Сайра Казиевна и сегодня рассказывает о том, что очень любит порядок во всем — начиная от рабочего места, заканчивая собственным домом.

«Если он в Google лезет — мне такой ученик зачем нужен?»

Отличница и аккуратистка, Сайра Казиевна, вспоминая времена своего студенчества, выражает убежденность: студенты-медики должны учиться, учиться и еще раз учиться. Прилежно, долго и без халтуры. Потому что в профессии нужны огромные знания, и если по каждому вопросу лезть в поисковик — много ли наработаешь? Не говоря уже о том, что будущие медики должны обязательно получать умения проводить простейшие медицинские манипуляции — причем правильно с самого начала. Как получала их она сама у своих целиноградских учителей:

— Я пытаюсь сейчас здесь молодежь аккуратности научить — но не со всеми получается. Кто-то учится, а кто-то посмотрит и скажет: «Какая-то она странная». Но кто хочет — тот научится. Я считаю, лучше сразу научить правильно, чем потом переучивать. Когда к нам приходят ординаторы, я им говорю: «Везде ходите с врачами, которые все делают правильно!». А я сама, начиная работать с будущим врачом, сразу задаю ему пару вопросов. Например, сколько слоев тканей нужно пройти, прежде чем войти иглой в эпидуральный канал. Это банальное знание анатомии за первый курс. И по тому, как он отвечает, сразу видно, действительно ли он учится. А если он в Google за ответом лезет — мне такой ученик зачем нужен? Все это надо учить! Обязательно! Как же я посажу ординатора делать эпидуральную аналгезию, если он мне на простой вопрос по анатомии не может ответить? Это ведь не укол в мышцу сделать, это же иглу в позвоночник завести! Но, к сожалению, сейчас много такой молодежи, которая не хочет учиться…

Конечно, есть у доктора и прилежные ученики — на них и надежда. Но она с недовольством вспоминает о студентах пятого курса медицинского вуза, которые еще не умеют взять кровь из вены — провести манипуляцию, которую знает любая медсестра. Говорит, что нужно учиться, и учиться хорошо. Как, например, ее собственная дочка Альбина — она невролог, с красным дипломом закончила медицинский университет им. Пирогова в Москве.

«Я была единственной женщиной-анестезиологом на весь юго-восток Татарстана»

В 1996 году вместе с мужем Сайра Казиевна переехала в Татарстан, в Бугульму — муж родом из этих мест, здесь жили его родители. Так что интернатуру молодой врач проходила в Бугульминской ЦРБ. В роддоме же она и начала работать анестезиологом-реаниматологом, и проработала тут целых 19 лет. Как молодому специалисту ей выделили трехкомнатную квартиру.

— Там меня обеспечили жильем, поэтому я как человек правильной закалки отработала в Бугульме от и до. У меня остались очень приятные воспоминания о руководителях здравоохранения, которые там работали — они ко мне очень хорошо отнеслись, никогда не отказывали в просьбах. Я была единственной женщиной-анестезиологом на весь юго-восток Татарстана. А всего на весь большой роддом нас, анестезиологов, было трое.

Основной поток работы Сайры Казиевны приходился на анестезию — например, при кесаревом сечении, или же при обезболивании естественных родов. Но и реанимационные мероприятия, конечно, проводить приходилось. Например, при интенсивной терапии после кровотечений или других сложных состояний. Рассказывает доктор о том, что встречались ей пациентки после домашних родов и предостерегает: это крайне неправильно!

— Рожать дома, в поле, под кустом — это немыслимая ситуация в акушерстве! Так не должно быть. Потому что акушерская ситуация может поменяться в любую минуту. Может начаться отслойка плаценты, кровотечение. А ведь акушерские кровотечения очень страшные и коварные — там очень крупные маточные сосуды, и женщина истекает кровью за считанные минуты. Если такое кровотечение начинается дома, то роженице повезет, если ее сразу же привезут в больницу. Но даже в этом случае она уже будет в критическом состоянии из-за большой кровопотери. А если ее не привезут вовремя? Сколько случаев бывало, что женщины погибали в таких ситуациях, когда помощь вовремя не подоспела! Я и сама сталкивалась с такими вещами, и плачевный исход был в моей практике, я видела смерть от такого кровотечения. А ведь материнская и младенческая смертность должны быть в наше время сведены к минимуму, при современных-то технологиях и методах лечения, — эмоционально говорит Сайра Казиевна.

«Я в одночасье переехала работать из Бугульмы в Казань»

Шло время, выросли дети. Дочь уехала учиться в Москву, сын поступил в вуз в Казани. Один за другим ушли из жизни родители мужа. И тогда супруги решили перебраться в Казань, поближе к сыну.

К тому моменту Сайра Казиевна была хорошо знакома со своим сегодняшним шефом, Алексеем Андреевичем Евстратовым, заведующим отделением реанимации и интенсивной терапии №2. Они встречались на медицинских конференциях, им доводилось обсуждать разные случаи и ситуации. Еще до переезда семьи на очередной конференции между ними произошел разговор:

— Я ему сказала, что если перееду в Казань, то хочу работать тоже в родовспоможении. Он ответил, что будет иметь меня в виду, тем более что тогда как раз строился Перинатальный центр. И в один прекрасный момент он позвонил мне и сказал, что для меня есть ставка. Я в одночасье переехала работать из Бугульмы в Казань — работала в РКБ уже через 3 недели.

По сравнению с периферией, работа в большой многопрофильной больнице, конечно, сильно отличается, рассказывает наша героиня. Здесь, в РКБ, все консультанты под боком, врачи работают в большой команде. В бригаде дежурят четыре анестезиолога, есть с кем посоветоваться. А в Бугульме анестезиолог на дежурстве был совершенно один: привезли пациентку — и сам решай, что с ней делать. Мало рассчитать нужный наркоз — нужно женщину уметь и заинтубировать (общих наркозов раньше было очень много, вспоминает Сайра Казиевна). И не только женщину: реаниматолог в Бугульминском роддоме интубировал и малыша, в случае необходимости. Просто неонатологи этим навыком не владели.

— Так мы там и работали: идет кесарево сечение, ребенка извлекают, а я сразу к детскому столику подхожу, смотрю, как он дышит, все ли с ним хорошо. Я когда сюда приехала, мне это было в диковинку: порой малыша надо заинтубировать, и первое время я по привычке пыталась пойти помочь — но этим занимается своя команда, а я должна работать с мамой.

Сайра Казиевна продолжает перечислять различия работы на периферии и в крупном республиканском центре: другой коллектив, другой режим работы и, конечно, другая аппаратура, которой в Бугульме нет.

«Для пациентов анестезиолог — своеобразное слепое пятно»

Доктор рассуждает о специфике работы анестезиолога-реаниматолога. В числе главных особенностей называет обилие дежурств.

— Вся моя жизнь — дежурства. Дочка моя сначала хотела выбрать для себя эту специальность — я ей запретила строго-настрого. Предложила посмотреть на меня и сказала, что в нашей семье я отдежурила уже за всех на несколько поколений вперед. Она меня послушалась, выбрала неврологию, и ей пока нравится — улыбается Сайра Казиевна.

Работать анестезиологом, рассказывает наша героиня, молодежь из медицинских вузов в большей массе не хочет. Мало того, что эта работа предполагает огромную ответственность. Так еще и эта врачебная специальность всегда в тени, специфику работы может оценить только коллега-врач. А для пациентов анестезиолог — своеобразное слепое пятно.

— Поэтому анестезиологом мало кто хочет становиться, особенно сегодня — многим хочется признания, выгоды какой-то. А мне, например, и не надо, чтобы пациентка меня запоминала. Для меня главное — чтобы она ушла хорошая, довольная и здоровая. И если меня сейчас вернуть в студенческие времена и снова предложить выбирать специальность — я бы выбрала эту же работу. Она мне очень нравится, — говорит Сайра Казиевна.

За 28 лет, что наша героиня в профессии, сильно изменились технологии в профессии. Сдвиги произошли огромные. Сайра Казиевна вспоминает: когда еще работала медсестрой-анестезисткой, успела застать многоразовые системы для инфузий, которые приходилось стерилизовать. Совсем другие были расходные материалы: раньше и иглы были другие, и, конечно же, анестетики.

— Старые анестезиологи помнят, как было раньше: анестетики для нас собирали в аптечных условиях. Фармацевты в аптеке сидели и составляли для нас эти препараты, и выдавали для отделения. А сейчас — все фирменное, все в доступности. А какая аппаратура! Раньше ведь дыхательные аппараты какие в больницах стояли? Разработанные для полевых условий. Особенно в районах, на периферии. И мы с ними работали. А сейчас дыхательная аппаратура прекрасная!

Изменились и подходы к обезболиванию родов. Сегодня любая роженица, у которой нет противопоказаний, может попросить эпидуральную аналгезию, и ей не откажут. Раньше в обезболивании родов применяли больше наркотических анальгетиков, в зависимости от периода родов, раскрытия шейки матки. А сейчас очень развиты нейроаксиальные методы обезболивания, например, эпидуральные. Боль больше терпеть не нужно, стандарты и протоколы позволяют полностью избавить от нее роженицу.

«Мы, медики, везде и всюду были с нашими паломниками»

Были в практике Сайры Казиевны очень интересные моменты. Например, две поездки с медицинской миссией в Саудовскую Аравию — в качестве сопровождения группы татарстанских паломников, отправлявшихся в хадж. Доктор рассказывает:

— Мне посчастливилось попасть в эту миссию. И это было очень интересно, я ездила в хадж 2 года подряд: в 2018 и 2019 году. Это незабываемо! Я считаю себя счастливым человеком в этом плане. В первую поездку я там была 3 недели, а вторая поездка длилась месяц, мы были в Мекке и Медине. Мы, медики, везде и всюду были с нашими паломниками. Для них там организовывали медпункт, и мы их обслуживали. В медпункте были и медсестра, и врач, и психолог. Случаев, когда приходилось помогать, было множество. Начнем с того, что в хадж едет в основном возрастной контингент. Обращались к нам пожилые люди — кто с сердцем, кто с давлением, кто с желудком. А еще там очень много простуд: дело в том, что на улице +55 градусов по Цельсию, а в помещениях везде и всегда бесперебойно работают кондиционеры, которые выставлены на холодный режим — 18—20 градусов. Сами саудовцы давно адаптировались к такой жизни, а вот мы — из другого климатического пояса — с непривычки заболевали. И потом, там же большая скученность паломников, туда ведь со всего мира едут. Поэтому и прихватить там ОРВИ — очень быстро. Вот такие обращения преобладали. Но хватало работы и хирургам: там ведь люди очень много ходят пешком, и поэтому с мозолями частенько обращались. В общем, это не была легкая прогулка, работы было очень много. Плюс ко всему, в этой жаре я же была не в медицинском халатике, а в полной мусульманской экипировке — в закрытом платье, в платке на голове, в зеленой жилетке. Еще бейджик с аккредитацией обязательно был на шее и, конечно, объемная сумка с медикаментами с собой. И все это в +55! Я люблю жару, это меня и спасало.

Сайра Казиевна вспоминает ауру, которая царит вокруг мусульманских святынь: говорит, это было незабываемо. А еще с удовольствием говорит о той благодарности, которую своим медикам выражали паломники.

Саудовская Аравия очень благосклонно относится к паломникам — встречает их очень хорошо. Доктор рассказывает, как им раздавали сухие пайки, на каждом углу угощали финиками. А еще для хаджи приняты специальные условия оказания медицинской помощи:

— Король Саудовской Аравии распорядился о том, что если паломник приехал в страну и заболел, медицинская помощь ему оказывается бесплатно. Мы, конечно, приезжали хорошо экипированными, но иногда человеку требовалась стационарная помощь, хирургическая. Например, был случай, когда одному человеку из татарстанской группы пришлось оперировать аппендицит — это сделали в саудовском госпитале, плюс к тому он еще и получил медикаментов на несколько дней. Или другой случай: у одной нашей пациентки испортился от жары инсулин, весь взятый с собой запас пришел в негодность. Мы с ней поехали в госпиталь, и нам на весь период хаджа бесплатно выписали инсулин — он, правда, не такой, как у нас, поэтому мне пришлось звонить в Перинатальный центр нашему эндокринологу, чтобы она помогла рассчитать дозировки.

«Смерть беременной или только что родившей женщины очень тяжело переносить»

Когда пришел коронавирус, условия работы изменились для всех медиков РКБ, и Перинатальный центр не стал исключением. Сайра Казиевна рассказывает, что, как и все остальные врачи, дежурила в «красной зоне» с ковидными больными. Попадала и в смены, когда были неблагоприятные исходы — все-таки, как мы неоднократно уже писали, по беременным коронавирус ударил особенно сильно.

— Разное бывало. — печально говорит наша героиня. — Во времена коронавируса нам приходилось сталкиваться с большим количеством негативных и стрессовых моментов. Например, многие препараты для лечения тяжелых случаев коронавируса несовместимы с беременностью, потому что способны нанести вред малышу, и в этих случаях приходилось экстренно родоразрешать больную — с тем, чтобы спасти и ее, и ребенка.

Сайра Казиевна говорит, что всегда очень эмоционально реагирует на смерть пациенток. Конечно, случается такое в современном роддоме крайне редко, но все же случается:

— Знаете, смерть беременной или только что родившей женщины очень тяжело переносить. Нельзя это выбросить из головы. Потому что ты ведь прикладываешь все усилия, чтобы этого не произошло. Но доктор не бог. И когда уходит пациентка, мы очень за это переживаем и очень тяжело переносим. Тяжело и когда погибает малыш — я ведь сама женщина и мама. Поэтому я не могу просто так это пропустить. Помню все подобные случаи в моей практике. Был один у меня лично случай в Бугульме: я до сих пор помню имя этой девушки, помню, что с ней произошло. Такого не должно быть, это противоестественно. В РКБ тоже помню все, что происходило в мои смены. Как мы оказывали помощь, с кем мы дежурили… Это всегда очень тяжело. И спастись эмоционально помогают разговоры с коллегами. С ними поговоришь — и становится легче.

«В наших руках две жизни»

Особенность акушерской анестезиологии и обезболивания заключается в том, что врач ведет уход сразу за двумя пациентами.

— В наших руках две жизни, — рассказывает Сайра Казиевна. — Поэтому для беременных все препараты в ход не идут, нам постоянно приходится балансировать и взвешивать риски, ведь у нас есть еще и малыш. Все совсем по-другому, не как в общей хирургии. Пока малыша не извлекут, мы действуем максимально бережно и осторожно. А уже после того, как на свет появится новая жизнь, мама переходит в разряд обычных пациентов, и ей можно вводить уже больше препаратов. Мы все рассчитываем, скрупулезно и аккуратно.

Доктор с беспокойством говорит о том, как сегодняшний мир изменил средний портрет беременной женщины. Например, стало больше молодых девочек, которые к своим 20—25 годам весят больше ста килограммов, а это затрудняет ведение беременности и родовспоможение. Доктор списывает «ожирение нации» на доступность фастфуда и общее неумение людей ограничивать себя во вредных привычках. Объясняет, что женщине с лишним весом гораздо сложнее сделать наркоз, чисто технически: во время введения иглы доктор работает вслепую, ориентируется по определенным точкам, прощупывая их.

— А у очень полных женщин кости позвоночника не прощупываются. Ориентиры, по которым я работаю, я чувствую только руками. И еще мне ведь нужно пройти через все слои жира, чтобы найти иглой эпидуральный или спинномозговой канал. Конечно, технические трудности бывают. Вот недавно была пациентка весом в 180 килограммов, докторам пришлось изрядно потрудиться. Оперировали ее прямо на кровати, и анестезию мы делали, сидя на кровати. Потому что на операционный стол она сама взобраться не смогла бы — да и не поместилась бы она на нем, он же узкий, 60 сантиметров всего. Поэтому в операционную ее привезли прямо на кровати, на ней и увезли после наркоза в палату. Это ее третий ребенок, и из роддома она уехала очень довольная, веселая и доброжелательная!

Бывают в работе разные случаи. Например, когда в перинатальный центр попадает женщина, которая до самых родов вовсе не знает, что беременна. Правда, в личной практике Сайры Казиевны таких случаев не было. А вот кесарево сечение 14-летней девочке делать как-то пришлось — еще в бытность в Бугульме. Были и пятнадцатилетние пациентки, и шестнадцатилетние — чтобы сделать им анестезию, нужно было брать согласие на операцию у родителей. Сегодня таких случаев становится меньше — навскидку наша героиня может вспомнить разве что 16-летнюю девочку, которой делали кесарево сечение года три — четыре назад. Так что социальный процесс налицо: так называемых юных первородящих становится все меньше и меньше.

Сайра Казиевна очень любит свою работу. Она говорит:

— Отправь меня сейчас анестезиологом в общую хирургию — я туда не пойду ни за какие коврижки. Не хочу ни за какие деньги. Я всю жизнь проработала в акушерстве, и мне здесь очень нравится. Пациентки мои — все молодого детородного возраста, я привыкла к ним. И в нашей работе есть огромный положительный момент: мы ведь видим, как рождается счастье, новая жизнь. Слышим первый крик ребенка — к этому привыкаешь, мне странно представить, как работать без всего этого. Я привыкла к женщинам, к рождению детей. У нас самое радостное отделение во всей больнице. Ни на какое другое не променяю свое отделение! К этом прикипела, с этого начинала, этим и заканчивать буду свою трудовую деятельность.

Наша героиня навскидку не может перечислить недостатков своей работы. Улыбается:

— В акушерстве негативных моментов быть не должно!

«Люблю все красивое»

Разговаривая про свои увлечения, Сайра Казиевна показывает себя поклонницей тонкой эстетики:

— Наверное, я вас не удивлю: как и любая женщина, я люблю все красивое — посуду, безделушки, маленькие вещички. Люблю, когда красиво подан утренний кофе. Люблю, когда пришли гости, красиво сервировать чай. Люблю, когда на столе много цветов. И очень люблю, когда дома чисто и красиво: мне очень нравится после генеральной уборки смотреть на свой дом. Когда приберешься дома — душа радуется!

Прогулки с мужем, походы в театры и филармонию — еще одна непременная часть жизни нашей героини за стенами своего отделения. Но самая большая ее любовь — путешествия.

Она рассказывает, что в доковидные времена старалась раз в год выехать на море и раз в год — в горы. Совмещать эти виды отдыха не любит: говорит, в горы надо ехать отдельно, а на море — отдельно, это должно быть концентрированное удовольствие. Сайра Казиевна советует обратить внимание на горы Северного Кавказа: с восторгом отзывается о Приэльбрусье и Домбае, о Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.

— Мне нравится горный воздух. Он необыкновенный! Там хорошо и зимой, и весной, на нашем Кавказе я бывала в любое время года, — рассказывает доктор. — А еще я коллекционирую моря: могу перечислить шесть морей, в которых купалась. Надеюсь, к ним добавятся и другие!