Добрые куклы, сумасшедшие люди
В кукольном театре «Экият» поставили спектакль о голоде в Поволжье
Сегодня и в субботу на сцене театра «Экият» в Казани пройдет премьера спектакля «Адәмнәр» (16+) о голоде в Поволжье. Ильгиз Зайниев вновь расширил репертуар кукольного театра, на этот раз взявшись за одноименную повесть Галимджана Ибрагимова. Постановку оценил корреспондент «Реального времени».
Как голод сводит с ума
Голод 1921—1922 года — тема, страшно сказать, юбилейная. Буквально на прошлой неделе часть участников театральной лаборатории «Кыйссаи Йосыф» делала инсталляции на ту же тематику, назвав свою работу «Ачлык». Один из представителей новой казанской школы драматургии представил в этом году текст «Tatar trip», в котором герои впадают в состояние транса и начинают говорить от лица переживших эту трагедию. В конце мая появился психологический триллер «Кахексия».
Ильгиз Зайниев, художественный руководитель «Экият», с начала работы в театре увеличил его «взрослый» репертуар — так появилась песенная «Әлфия» об Альфие Авзаловой, «Әлдермештән Әлмәндәр», новая версия «Шурале». Наконец, в свет выходит мрачная постановка «Адәмнәр». Что же это за люди?
А люди здесь такие, что куклы на их фоне выглядят человечнее. Актеров двое. Дилюс Хузиахметов играет престарелого отца семейства — у него жена, сын Зайни и дочь Нафиса. Альбина Шагалиева — подлинный мастер перевоплощения и главное украшение спектакля: она озвучивает и оживляет по две куклы сразу, переключаясь с одной роли на другую. А еще один персонаж — сам Голод, хитрый, коварный, который мучает и испытывает Гарая.
В первую очередь этот спектакль о таланте актеров. Они постоянно в движении, то играют сами, то работают с куклами (а бывает, и сшибают их в ярости с мини-сцены, похожей на гроб), то трансформируют декорации, то отчаянно жуют все, что попадется под руку. Четкий темп — с ними вместе возносится ввысь и бросается оземь струнный квартет, играющий музыку Эльмира Низамова в духе Софии Губайдуллиной.
Действие происходит в деревенской избе, в которой диссонансом выглядят активно используемые актерами полиэтиленовые пакеты. Иногда они выполняют функцию символа, когда Голод крутит их, словно это желудки — так постепенно главный герой теряет остатки человечности.
В куклах добро не уменьшается. У них грубые лица и опухшие животы-яйца, но доверительные голоса и понятные цели. Они заботятся друг о друге. Да, они мечтают нормально поесть, но при этом брат еще и находит время (чтобы забыться) научить сестру началу поэмы «Шурале». Правда, в их Кырлае не так, как у Тукая. Там много трав, растений, ягод, много еды...
В избе страшновато, но надежно, пока Гарай еще остается главой семейства. Но сначала он видит, как соседняя старуха, как и поговаривали, ворует детей на мясо. Потом меняет единственный топор за крохотное количество муки. Потом помирает жена. Потом он видит, как местный кулак берет в наложницы одинокую женщину. И доходит до точки, когда уже нет ничего святого.
Да будьте же вы людьми
Чего не хватает в тексте, так это причин голода. Иногда Гарай считает архивные сводки, из которых память выхватывает два факта: в Арске крестьяне продали кулакам запасы на весну, а русских выручило то, что они занялись выращиванием овощей.
Понятно, что в театре кукол не поговоришь о засухе, продразверстке и продналоге, разрухе в сельском хозяйстве. Однако историй о том, что виноваты кулаки, о том, что во время голода были случаи каннибализма, явно не хватает для спектакля 2021 года. Понятно, что в небольшой, написанной в эпоху советской власти повести Галимджана Ибрагимова изображается сама страшная история. Советская власть здесь спасительница — в конце спектакля и повести их телеги везут картошку, мясо и лебеду. Почему бы не рассказать о помощи из Америки? Появилась она, кстати, благодаря муфтию Ризаэтдину Фахретдину, который обратился за помощью в American Relief Administration, а та привезла в Поволжье деньги и продовольствие. У Ибрагимова же служители культа и приближенные лишь готовы обмануть бедного крестьянина и довести его до ручки.
О чем же тогда этот спектакль? Видимо, о том, что, к сожалению, голод сильнее чувства совести, справедливости, даже любви. Гордиться тут нечем, но и забывать нельзя. И нужно говорить об этом на всех языках мира.
