Ирада Аюпова: «Я переживаю за каждого талантливого человека, который вынужден уехать из Татарстана»

О значимых событиях за время работы министром культуры

— Вы уже два с половиной года министр культуры. Какие самые значительные события в культуре Татарстана связаны с вашим именем, с вашей работой?

— Я думаю, оценивать себя — это не совсем корректно. Я могу сказать, что приносит мне удовлетворение.

Сегодня в руководстве наших культурных учреждениях появляется все больше людей, чьи решения отличаются от шаблонных моделей. Мне очень нравится, что происходит в театре кукол «Экият». Театр ведет активный поиск своего имиджа среди детской аудитории. При этом театр кукол поставил две постановки для тех, кому уже исполнилось 18 лет. Там, конечно, нет ограничений, но шаблон, что театр кукол — это только для детей, ломается.

Меня очень радует, что у нас идет капитальный ремонт школ искусств и театров. Я побывала в двух школах в Набережных Челнах и видела радость в глазах детей.

По моему мнению, не только мышцы нужно качать, но и душу тренировать. Для этого должно измениться восприятие отрасли руководства. И сейчас это происходит

Еще одна гордость — создание совета по культуре при президенте РТ. По моему мнению, не только мышцы нужно качать, но и душу тренировать. Для этого должно измениться восприятие отрасли руководства. И сейчас это происходит.

О реконструкции театра Камала

— В связи с предстоящей реконструкцией, скажите, чего не хватает нашему театру и каким изменениям вы хотели бы поспособствовать?

— Сегодня развиваются театральные технологии. Например, появляется новое оборудование, система вентиляции и т. д. Хочется создать комфортную среду для артистов, чтобы были душевые, нормальный свет в гримерках.

О критике

— У нас недооценена культура критики. Если ты закрыт для того, чтобы даже услышать чужое мнение, то ты живешь в коконе. И твое личное восприятие себя будет существенно отличаться от того, кто ты есть в реальности. Я воспринимаю конструктивную критику. И даю возможность каждому отстоять свою позицию. Но есть критика, а есть критиканство. Если человек говорит: «Все плохо, я ничего делать не буду», — то это его проблемы. В отстаивании своей позиции нужны только аргументы, эмоции ничего не дают.

О современной душевной организации и надежде на молодое поколение

— У нас высокий уровень физической брезгливости, а уровень нравственной брезгливости становится все ниже. Для достижения своей цели мы готовы уничтожить душу другого человека. Нанесение ран душе человека с точки зрения закона практически не наказывается. Поэтому толщина нашего душевного кокона выше, чем когда бы то ни было. Лицемерие сегодня — одна из ключевых профессиональных компетенций в мире. Наша сегодняшняя задача — сформировать ценностную модель и преемственную культуру для наших детей.

Про обучение критиков

— Совсем все очень плохо с экспертным сообществом критиков?

— В отношении критики должен быть целевой набор. Сегодня программы подготовки критиков видоизменились. В Советском Союзе изучали творчество Камала и Тинчурина. Сейчас этнорегиональный курс сведен к минимуму. Наша задача — сделать так, чтобы этот компонент сохранился.

У нас высокий уровень физической брезгливости, а уровень нравственной брезгливости становится все ниже. Для достижения своей цели мы готовы уничтожить душу другого человека

О любимых спектаклях в татарском театре

— Когда вы впервые оказались в зале Камаловского театра? Что вы тогда смотрели? Изменилось ли что-то по отношению к нашему театру?

— Я родилась не в Татарстане, а в Баку. Для моей семьи посещение театров было нормальной жизненной традицией. В 2000 году я переехала в Казань. Незабываемое впечатление в театре Камала на меня произвел спектакль «Әни килде». Я прорыдала весь спектакль. Мне нравятся спектакли с глубоким смыслом. Еще одним из первых спектаклей я посмотрела «Черную бурку». У меня была личная драма, когда ее убрали.

Сегодня театр нашел золотую середину между спектаклем для массового зрителя и интеллектуальным фестивальным театром. Постановки последних лет все непростые, со сложной сценографией, режиссурой, с серьезным литературным материалом. Зрителю, чтобы проникнуться атмосферой, самому нужно потрудиться. Но при этом спектакли близки и понятны, затрагивают темы, которые актуальны для большого количества людей. Поэтому одним из изменений театра можно назвать — эстетическое взросление зрителя. Теперь он лучше понимает язык театра.

Про увольнение главного режиссера театра Тинчурина Рашида Загидуллина

— Как вы оцениваете решение об увольнении Загидуллина? Какие пожелания у вас есть этому театру?

— Я по-прежнему глубоко уважаю Рашида Галеевича Загидуллина. Мне неприятна эта ситуация.

Нам важно сотрудничество и объединение труппы. Труппа должна быть на сцене. И сегодня театральные артисты чаще выходят на сцену. Постановки стали более разноплановыми.

Я по-прежнему глубоко уважаю Рашида Галеевича Загидуллина. Мне неприятна эта ситуация

Про поддержку молодежных инициатив

— Молодежь не хочет быть безликой. Сегодня в республике как нигде дают возможности для реализации. Существует определенное количество конкурсов. Мы рассматриваем то, что к нам уже приходит. Любая организация может выдвигать кого угодно.

О возвращении кадров в Татарстан

— Я переживаю за каждого талантливого человека, который вынужден уехать из республики, не найдя свое место под солнцем. Очень хочется, чтобы у нас была та среда, которая позволяла бы сохранять таланты. Чтобы пуповина не обрывалась, и эти люди жили или творили здесь.

Почему Качаловский театр не ставит татарских авторов?

— Хорошая тема, надо поработать над этим.

— Мы работали, каких только не было обращений.

— Я не думаю, что это нерешаемый вопрос, надо, может быть, просто проговорить это?

— 30 лет не решается.

Тема качественного перевода очень важна, и мне кажется многих современных авторов нужно переводить на иные языки, не только на русский, турецкий, английский, немецкий

— Думаю, что эта тема актуальная. Вопрос шире и глубже. Недавно проходил общероссийский семинар художественных переводчиков. Тема качественного перевода очень важна, и мне кажется многих современных авторов нужно переводить на иные языки, не только на русский, турецкий, английский, немецкий. Переводить не построчно, надо воспитывать плеяду людей, которые говорят и на татарском, и на турецком. У нас открылись полилингвальные комплексы, возможно, это могло бы стать их приоритетным направлением.

О комплексах и страхе говорить на татарском

— Это для меня очень принципиальный [вопрос — выучить татарский]. Я только что говорила, что татары — они не только в Казани, не только в Татарстане, они живут по всему миру сейчас. Я родилась в Баку. У Наили апа (Гараевой) жизнь тоже была связана с Баку, поэтому, по-моему, это было мое желание.

— То есть никто сверху не сказал?

— Нет-нет. Семь лет назад я бы побоялась выступать на сцене на татарском. И сейчас этот страх остался. Впервые покойный Шамиль Зиннурович сказал: выйдя на сцену, надо сказать одну-две фразы на татарском, потом можно продолжить на русском, ничего такого. Но все равно комплексы есть. Я стараюсь. Я понимаю, но говорить боюсь, не могу говорить.

— Не бойтесь, больше говорите.

— Вы правы, это приходит с опытом. Но все равно наша аудитория — непростая. Кто-то говорит: она старается. Кто-то: у-у, министр культуры Татарстана не говорит по-татарски.