Как Швеция и Япония расплачиваются за свою «ковид-исключительность»
Один из самых поразительных моментов пандемии COVID-19 — то, как отличались подходы к борьбе с ней в разных странах. В начале 2020-го, когда о вирусе было известно немногое, различие никого не удивляло. Сейчас, с десятками тысяч исследований и известными лучшими практиками, можно ожидать большего подобия в мерах борьбы. Однако некоторые страны продолжают отвергать популярные стратегии вроде локдаунов и настаивают на собственном пути, которому с переменным успехом следуют. Две таких страны — Швеция и Япония, но сейчас они расплачиваются за это, пишет в материале для The Conversation старший преподаватель Лундского университета в Швеции Пол О'Шиа.
Страны без локдауна
Фактор, объединяющий подходы Швеции и Японии к пандемии, — это концепция национальной исключительности. Под «исключительностью» подразумевается понимание среди народа, что «мы» не просто отличаемся от остальных, а в чем-то их превосходим.
Лидеры обеих стран подчеркивали, что их конституции исключают нарушения прав человека вроде введения локдауна и штрафов за нарушения. Вместо этого правительства обеих стран заложили в основу своих стратегий по борьбе с пандемией волюнтаризм, самостоятельную ответственность граждан и, что наиболее важно, исключительную природу своего народа.
Как известно, Швеция во время пандемии оставила открытыми бары, рестораны и тренажерные залы, а также не требовала носить маски на публике. И сейчас официальная позиция Швеции сводится к тому, что маски могут скорее способствовать распространению коронавируса, чем наоборот. Эти взгляды были распространены во многих европейских странах на момент начала пандемии, но остальные правительства очень скоро пересмотрели эту позицию и установили обязательное ношение масок на публике.
Как и Швеция, Япония пошла по маршруту без локдауна и не стала вводить жесткие ограничительные меры — хотя границы свои закрыла даже раньше. Хотя, в отличие от Швеции, почти все в Японии по доброй воле носили маски, а правительство активно занималось отслеживанием социальных контактов. Однако в июле Япония развернула кампанию по продвижению внутреннего туризма «Отправляйся в путешествие», чтобы подтолкнуть людей к большим тратам и таким образом разогреть экономику. Сейчас есть опасения, что именно эта компания, в ходе которой правительство субсидировало внутренние туры, повлекло за собой третью волну коронавируса в стране.
Миндо и нихондзинрон в Японии
Японская исключительность часто использовалась в качестве объяснения того, почему стране удалось сравнительно легко перенести первую и вторую волну коронавируса. В апреле премьер-министр Синдзо Абе поспешил похвалить японскую модель, которая преуспела «в характерном для Японии пути».
Вице-премьер Таро Асо развил эту мысль: он заявил, что японское миндо оказалось выше, чем у остальных. Слово «миндо» часто переводят как «качество людей», оно ассоциируется с эрой императоров, когда японцы видели себя на вершине иерархии азиатских цивилизаций. Это отсылает к теории нихондзинрон, которая исследует уникальность японцев. Все страны, конечно, уникальны, но Япония уникальна в своей уникальности — и немного всех превосходит.
Правая японская ежедневная газета «Санкэй симбун» даже цитировала древние японские синтоистские ритуалы и отсылала к «опыту и мудрости наших предков», объясняя успехи Японии.
В японском случае исключительность выделялась особо: Япония преуспела благодаря уникальности японской культуры и чистоте, японская модель не сработает в других странах. Однако исключительность и высокомерие идут рука об руку, и третья волна, которая происходит уже при новом премьер-министре Ёсихидэ Суге, может оказаться более разрушительной, чем первые две.
Фолкветт в Швеции
В Швеции вместо того, чтобы вводить жесткие ограничительные меры, премьер-министр Стефан Лёвен мягко призывал граждан использовать их фолькветт — сочетание хороших манер, морали и здравого смысла, которое должно быть у любого настоящего шведа, чтобы добровольно следовать рекомендациям. А главный шведский эпидемиолог и разработчик стратегии страны по борьбе с коронавирусом Андерс Тегнелл называл локдауны в соседних странах «безумными» и «странными».
Юхан Гизеке, наставник Тегнелла и советник шведского Минздрава, придерживался такой же риторики, заявляя, что «Швеция права, а остальные страны ошибаются». Как Тегнелл, так и Гизеке заявляли, что COVID-19 не опаснее, чем обычный грипп, а Минздрав — ошибочно — заявлял в апреле, мае и июле, что в стране уже сформировался коллективный иммунитет.
Шведские СМИ подхватывали эти высказывания, а шведы с их подачи заявляли, что «гордятся, что живут в Швеции», а не в странах с драконовским режимом, как в остальной Европе. Сомневаться в стратегии по борьбе с коронавирусом в этом случае было равноценно сомнениям в собственном благоразумии.
После того, как 22 авторитетных ученых опубликовали статью, в которой высказывались сомнения в шведской стратегии, их высмеяли в шведской прессе. Колумнисты и критики окрестили этих ученых «командой в шапочках из фольги». Даже Агнес Уолд, одна из наиболее известных и уважаемых шведских ученых, оспаривала выводы этих ученых. После того как число смертей от коронавируса стало нарастать, а в Европе (и в Японии) вернули ограничительные меры, в Швеции только ультраправые демократы рискнули критиковать Тегнелла и шведский Минздрав.
В конце июля число смертей в день пришло к однозначным числам. Это вызвало не столько вздох облегчения, сколько коллективное «похлопывание по спине». Шведская стратегия оказалась правильной, ее хвалили за границей. Действительно, казалось, что почти любое благоприятное освещение шведской стратегии в международной прессе заслуживает внимания. Например, когда британский таблоид The Sun опубликовал статью, восхваляющую Швецию, об этом широко и одобрительно сообщили в шведских СМИ.
Таким образом, шведская исключительность была парадоксальной: с одной стороны, в ее основе лежал присущий только шведам фолькветт, с другой — Швеция очень рекламировала «шведскую стратегию» как правильную научную модель, на которую в итоге будут равняться другие государства.
Инерция исключительности
Для Швеции и Японии сегодня основная проблема — инерция их исключительности. Другие государства поспешили изменить тактику борьбы с коронавирусом с течением пандемии и развитием научного знания о ней. Однако, несмотря на то, что третья волна угрожает выйти из-под контроля, японское правительство так и не отменило программу «Давайте путешествовать», даже продлило ее действие.
Между тем шведские бары, рестораны и тренажерные залы остаются открытыми, хотя ежедневное число погибших от COVDI-19 продолжает расти, а новый опрос, проведенный газетой «Дагенс нюхетер», показывает, что доверие к Тегнеллу среди шведов ниже, чем когда-либо.
Конечно, в истории COVID-19 есть нечто большее, чем национальная исключительность, и до сих пор Япония преуспела в сдерживании эпидемии намного лучше, чем Швеция и многие другие страны. Тем не менее оба случая показывают, что связывание успеха (и, как следствие, неудачи) ответных мер общественного здравоохранения с призывом к исключительному национальному характеру может быть опасным. Это может снизить возможности учиться у других стран и сделать изменение курса, даже перед лицом неопровержимых доказательств, болезненным — а вероятно, и невозможным — процессом.